Доминика и Бовалле - читать онлайн книгу. Автор: Джорджетт Хейер cтр.№ 27

— Мои шпага и ум против всей Испании! — пропел Бовалле и стал насвистывать кэтч. Затем он задумался о той, на поиски которой отправился, и лье стали пролетать совсем незаметно.

В дороге у них было достаточно времени для размышлений, так как только через пару недель вдали показался Мадрид — белый город, расположенный на вершине, над огромным плато. К северу от него лежали горы Гвадаррама, а к югу — большая цепь, защищавшая Толедо.

Джошуа, который вел вьючную лошадь, проклинал все на свете. Много лет назад он путешествовал по Испании с Бовалле, но теперь заявлял, что забыл, какие тут ужасные дороги. Отъехав назад, он внимательно осмотрел местность.

— Одни овцы, — хмыкнул он. — Их достаточно, чтобы опустошить все вокруг. Черт побери, какой бедный край! Просто не на чем взгляд остановить. Ни хлебов, ни пахарей, ничего, кроме голых скал и пыли. Да, и еще овец — я забыл овец, хотя вам, хозяин, это покажется невероятным. Ну неужели вот это можно назвать дорогой? Да, как я посмотрю, этим испанцам есть чему поучиться у нас, англичан!

— Придержи язык, — резко сказал Бовалле. — Чтоб я больше не слышал об англичанах. Да, тут в самом деле голая земля. Интересно, как скоро смог бы отсюда добраться гонец, скажем, до границы?

— Да он бы не смог проехать по этим дорогам так, чтобы его лошадь не охромела. Это, можно сказать, средневековая земля. Вспомните о прекрасном особняке, который построил себе милорд в Элрестоне, и взгляните на эти мрачные крепости! — Он говорил об угрюмом замке, который виднелся в нескольких милях от них. Джошуа вздрогнул. — Нет, не нравится мне эта земля. Она хмурится, хозяин! Помяните мое слово — она хмурится!

Они взобрались на Гвадарраму и спустились на большое иссохшее плато. Усталые путники тащились миля за милей, пока наконец не увидели впереди Мадрид. Они въехали в город в вечерней прохладе. Джошуа дрожал на своей лошади и ругал этот сумасшедший климат:

— Днем ты поджариваешься, а когда наступает вечер, начинает дуть арктический ветер, от которого можно слечь в лихорадке.

Бовалле, помнивший прежний Мадрид, нашел, что город разросся с тех пор, как он тут был. Он проехал к гостинице «Восходящее солнце», которая располагалась в нескольких шагах от Пуэрта-дель-Соль. Не было нужды снова предупреждать Джошуа. Этот выносливый субъект перестал жаловаться, как только они стали пробираться по крутым улицам к сердцу города, и можно было не сомневаться, что он мужественно вынесет все. Бовалле не опасался, что Джошуа случайно выдаст его. Он бегло говорил на французском — правда, грубоватом — и прекрасно владел испанским. Ему не грозили оговорки из-за неспособности подобрать иностранное слово.

В гостинице сэр Николас спросил отдельную комнату и в тот вечер поужинал у себя. Прислуживал ему Джошуа.

— Поскольку французский посол наверняка не посвящен в депеши, которые я доставил, ты скажешь, Джошуа, что я путешествую для собственного удовольствия. Ты ничего не знаешь о секретных документах.

— Хозяин, что вы сделаете с этими бумагами? — с беспокойством спросил Джошуа.

Уголки рта сэра Николаса приподнялись под щегольскими усиками.

— Разумеется, передам их его католическому величеству! А как же иначе?

— Боже мой, неужели вы полезете в логово льва? — ужаснулся Джошуа.

— Мне известен только один лев, сэр, и он не в Испании! — ответил Бовалле. — Утром я отправляюсь в Алькасар. Приготовь мне пышный наряд французского покроя. — Он вынул из-за пазухи украденные документы и положил на стол. — И хорошенько зашей их в кусок шелка. — Его глаза блеснули. — Как, ты все еще трясешься? Перекрестись и помяни Иисуса. Это подойдет к твоей роли.

Оказалось, что в Алькасар не так легко проникнуть, как во дворец королевы Елизаветы. Были проволочки, множество вопросов, и у мнимого шевалье забрали документы, оставив дожидаться в мрачном зале.

Усевшись на резной стул из кипариса, он с любопытством огляделся. Вокруг было много темного мрамора и роскошной парчи, а стены украшали фламандские гобелены, изображавшие сцены мученичества разных святых. У подножия широкой лестницы стояла бронзовая статуя. На полу лежали турецкие ковры, представлявшие для англичанина странное зрелище и заглушавшие шаги. В Алькасаре царила мертвая тишина. По обе стороны огромной двери стояли лакеи с бесстрастными лицами. Время от времени по залу проходили какие-то люди, но они не произносили ни слова. Прошел придворный, разряженный в шелк и бархат; скромно одетый человек, которого Бовалле принял за секретаря; монах-доминиканец, чье лицо было скрыто капюшоном, а руки спрятаны в широких рукавах рясы; какой-то старик, с любопытством взглянувший на Бовалле; офицер караула; женщина, куда-то спешившая, — возможно, фрейлина.

В этом величественном зале была какая-то гнетущая атмосфера. Само безмолвие могло подействовать на слабые нервы, но не на Бовалле. Для англичанина это было местом мрачных предчувствий и тайного ужаса. Даже если бы в зале не появилась темная фигура монаха, воображение рисовало бы ужасные картины.

Но сэру Николасу не мерещились никакие кошмары, и пульс его бился так же ровно, как всегда. Один неверный шаг, и ему никогда не видать Англию. Но какая-то бесшабашная отвага подсказывала ему, что неверного шага не будет. Месяц назад в Париже маркиз де Бельреми в ужасе воскликнул: «Mon Dieu, quel sangfroid!» [9] Если бы он увидел своего родственника сейчас, то пришел бы в еще больший ужас и мог бы более убежденно повторить, что сэр Николас будет шутить даже на пороге ада.

После того как Бовалле прождал не менее получаса, вернулся лакей вместе с чисто выбритым секретарем в длинном одеянии, который пронзительно взглянул на англичанина.

— Вы шевалье де Гиз? — спросил он по-французски.

Сэр Николас играл золотым ароматическим шариком. Насколько он мог судить о Гизах, они не встали бы перед каким-то писцом. Он важно наклонил голову.

— У вас письма для его величества? — продолжал секретарь.

Бовалле снова кивнул, сознавая, что произвел хорошее впечатление. Про себя он подумал: «Однако наша королева окружает себя людьми лучшего происхождения!» Он сразу же учуял парвеню.

Секретарь в свою очередь поклонился и протянул руку:

— Сеньор, я передам их его величеству.

В ответ Бовалле слегка приподнял черные брови. Неизвестно, что тут сыграло роль — мысль, что так поступил бы Гиз, смелость сэра Николаса или, возможно, ему просто было любопытно взглянуть на знаменитого Филиппа, — но он мягко произнес:

— Мне приказано, сеньор, передать эти письма в собственные руки его величества.

Секретарь снова поклонился. «Все идет хорошо», — подумал Бовалле, который, несмотря на свой беззаботный вид, впился в лицо собеседника рысьим взглядом.

— Не угодно ли, сеньор, следовать за мной? — сказал секретарь и повел его по лестнице на длинную галерею.