Книга Странных Новых Вещей - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Фейбер cтр.№ 63

Люблю,

Питер.

Он уставился на слова, понимая, что этого мало. Детали, нужны детали. Женщина по имени Манили призналась ему, что не думала о христианстве с детства, но сегодня она ощутила присутствие Бога. Питер засомневался, стоит ли писать об этом Би. Сердце его билось необычно. Он сохранил письмо как черновик и открыл следующую капсулу.

Дорогой Питер,

ты сидишь? Надеюсь, что сидишь.

Милый, я беременна. Понимаю, что ты думаешь - это невозможно. Но я перестала принимать таблетки за месяц до того, как ты уехал. Пожалуйста, не сердись. Я помню, что мы решили подождать несколько лет. Но пойми, ради бога, я боялась, что ты никогда не вернешься. Я боялась, что будет взрыв при взлете и твоя миссия закончится, не начавшись. Или ты исчезнешь по пути, просто исчезнешь в космосе, и я никогда не узнаю, во что ты превратился. Так что чем ближе становился отлет, тем больше мне хотелось, чтобы хоть какая-то часть тебя осталась со мной, не важно какая.

Я молилась и молилась об этом, но казалось, никакого ответа не было. В конце концов я оставила Господу решать, смогу ли я плодоносить так скоро после того, как брошу предохраняться. Конечно, это все еще был мой выбор. Я не могу этого отрицать. Как бы я желала, чтобы решение было взаимным. Может, таким оно и было бы. Если бы мы обсудили его вместе, ты бы сказал, что именно это и хотел предложить. Но я боялась, что ты скажешь «нет». Ты сказал бы «нет»? Просто честно скажи, не обманывай меня.

Что бы ты ни чувствовал, я надеюсь, ты чувствуешь, что тебе небезразлична моя гордость и трепет при мысли, что я ношу твоего ребенка. Нашего ребенка. Когда ты вернешься, будет двадцать шесть недель, и он будет уже большой. Это если не случится выкидыш. Надеюсь, что не случится. Это не будет конец света, и мы сможем попробовать еще раз, но это будет уже другой ребенок. Тот, что я ношу, прекрасен - уже! Ты знаешь, что я думала, когда ты любил меня на пути в аэропорт? Я думала, я готова, и это именно тот момент, это самый подходящий момент, все, что надо сейчас, - одно маленькое семя. И могу поспорить, тогда это и случилось. Оглядываясь назад, почти определенно вижу, тогда это и произошло.

— А вот здесь все началось, — торжественно объявила женщина. — Так все выглядело в самом начале.

Питер кивнул. Он стиснул зубы и не решался даже выразить каким-либо звуком свою заинтересованность из страха усмехнуться, а то и расхохотаться во весь голос. Официальное открытие этой установки стало важным поводом для того, чтобы всем собраться сегодня вместе.

— Мы покрыли поверхность внешнего стока сверхтолстым слоем эпоксидной смолы, — продолжала рассказывать женщина, указывая на соответствующие части масштабной модели, — чтобы контролировать фильтрацию воды сквозь основание. Эти трубы сбоку на стоках подсоединены к датчикам давления.

Было бы еще ничего, если бы она говорила весело или буднично, но она была убийственно серьезной и от этого еще более забавной, а все, кроме него, похоже, понимали, о чем она рассказывает, и это смешило еще больше. Комический эффект усиливала и сама уменьшенная копия архитектурного сооружения (такая горделивая, полная символического значения и все же такая... миниатюрная, словно конструкция на детской площадке). И финальным аккордом была сама форма модели — две опрокинутые чаши, соединенные между собой перемычкой, полностью оправдывающие меткое прозвище Большой Лифчик.

Настоящие сооружения при взгляде издалека совершенно не казалось Питеру смешными. Вместе со всеми остальными он видел эти чаши, маячившие на горизонте в предвечернем свете, когда колонна автомашин СШИК, по шесть человек в каждой, двигалась через кустарник. Самый размер сооружений и то, что одна структура заслоняла вторую по мере приближения к ним, заставлял видеть в них то, чем они и были на самом деле, — величественные архитектурные конструкции. Наконец колонна достигла стоянки напротив передового сооружения, и автомобили припарковались в его тени — такой широкой, что трудно было определить, где она заканчивается. Только единожды Питер и остальной персонал СШИК собрались вместе в холле, рассматривая копию не более метра в высоту, которая явственно раскрывала подробности дизайна во всей его выпуклой симметрии. Официальное лицо — женщина по фамилии Хейз, инженер, работавшая бок о бок с Северином, обвела рукой конструкции-близнецы, не обращая внимания на то, что со стороны это движение выглядело, будто она ласкает груди размером с диван.

— ...желаемого уровня «джи»... вытесняется собственной массой... симуляции перелива... — долдонила Хейз, — увеличение давления с помощью пяти преобразователей... датчик соответствия...

Смешливость Питера отступила. Теперь он едва держался, чтобы не задремать. В плохо проветриваемом холле было удушливо-жарко, создавалось такое чувство, будто его заперли внутри двигателя; собственно, так оно и было. Питер слегка покачался на пятках, сделал глубокий вдох и усилием воли заставил себя стоять ровнее. Пузырьки пота, прижатые стопой, хлюпали в сандалиях, взгляд, впившийся в Хейз, затуманился.

— ...записанный в реальном времени...

Он моргнул. Хейз перестала расплываться. Это была миниатюрная женщина с короткой мужской стрижкой и в платье, которое создавало впечатление униформы, даже не являясь таковой. Они познакомились несколько дней назад в кафетерии, где она подкреплялась тарелкой пюре с подливкой, и пообщались десять-пятнадцать приятных и скучных минут. Хейз была родом с Аляски, прежде обожала собак и увлекалась катанием на собачьих упряжках, но теперь довольствовалась только журнальными статьями о них, не принадлежала ни к одной религии, однако «не отрицала возможность существования полтергейста», поскольку в двенадцатилетнем возрасте пережила сверхъестественное происшествие в доме своего дядюшки. Ее низкий, монотонный голос был ему приятен тем, что слегка напоминал мелодичное воркование Би. Однако, читая лекцию по термодинамике и проектированию плотины, голос утратил свое мерцание.

Даже если и так, сам факт того, что он с трудом держится, чтобы не заснуть, раздражал Питера. Обычно нудные мероприятия так на него не действовали. Как правило, он исключительно терпимо относился к скуке, этому научила его бездомная жизнь. Однако жизнь на базе СШИК была почему-то хуже, чем бездомность. Он провел здесь около недели, его обгоревшая на солнце физиономия облезла и зажила, но мозг пока не смог полностью оправиться. Он был возбужден и бессонен, когда ему следовало спать, и вял, когда полагалось быть начеку. Вот и теперь он клевал носом, когда нужно было восхищаться чудом инженерной мысли под эгидой СШИК — новенькой ЦСУ — центрифужно-силовой установкой.

— ...взаимоисключающие функции... не могут осуществляться... Северин... вакуумная сеть... предвидя высвобождение фотоэлектрических...

То, что было построено здесь, впечатляло — подвиг инженерного гения, расширившего пределы возможностей человеческой мысли. В нормальных условиях — то есть в условиях, к которым все привыкли дома, — дождь лил над большими пространствами и собирался в огромных резервуарах или наполнял реки, которые пересекали местность, набирая скорость. В другом случае субстанция, которую человек, оказавшийся под дождем, воспринимает как отдельные капли, падающие с неба, трансформировалась со временем с помощью объема и динамики в огромную силу, равную ста тысячам двигателей. Но эти принципы оказались неприменимы на Оазисе. Дождевые капли появлялись, падали на пористый как губка грунт и исчезали. Если вам случится оказаться под дождем, подставив чашку, она наполнится, или можно утолить жажду еще проще, постояв под дождем с запрокинутой головой и открытым ртом, но когда он закончится — все закончится до следующего ливня.