Кровь не вода - читать онлайн книгу. Автор: Мария Метлицкая cтр.№ 50

Ночь была душной и темной. Где-то очень далеко, еле слышно, раздавались раскаты грома.

Она ворочалась, пила холодную воду, несколько раз вставала к окну и медленно и глубоко втягивала теплый тяжелый воздух. Потом залезла в душ, под почти холодную воду, потому что тело тоже было горячим и влажным.

Сморило ее только под утро, когда уже вовсю распелись птицы и стало почти совсем светло.

Спала она долго, почти до полудня, а когда открыла глаза – испугалась. Так долго она давно не спала. С самой юности.

Мужа уже не было – уехал в Москву по делам. Дочка качалась в гамаке и болтала по телефону. Она помахала ей и села на террасе пить кофе.

Погода была душная, предгрозовая – воздух «висел», словно авоська за оконным стеклом, тяжело покачиваясь и грозя оторваться.

Она посмотрела на небо – оно быстро темнело, наливаясь густым свинцом, и с неба упали первые тяжелые, крупные капли.

– Наташка! – крикнула она дочери. – Иди в дом! Добежать не успеешь!

Дочь беспечно махнула рукой, продолжая болтать.

А она пошла в дом, поднялась на второй этаж, к себе в комнату, и закрыла все окна – дождь набирал силу и уже вовсю, ожесточаясь все больше и больше, барабанил по крыше.

Она увидела, как дочка, промокшая насквозь за пару минут, резво рванула в дом.

«Удивительное создание, – подумала она, – совсем не предвидит очевидной опасности. Впрочем, как и ее мать – никакой интуиции».

Она вздохнула и легла на кровать. Вот оно, счастье! Обычное бабское счастье – никуда не спешить. Не рваться – ни на работу, ни к плите, ни к пылесосу. И снова подумала о своем муже – в смысле: спасибо!

Потом она блаженно закрыла глаза и слушала, как дождь, уже слегка выровнявшийся и монотонный, стучит по крыше. Она очень любила дождь. А кто ж не любит – на даче, под пледом, да с ощущением счастливого бездействия и безгранично отпущенной лени?

В общем, еще раз – спасибо!

И все-таки – жизнь!

Жизнь в этом маленьком городке, в этом медвежьем углу была монотонной и сонной, как долгий осенний нерадостный дождь.

Работал он посменно, а в выходные ходил в лес, на озеро порыбачить, ну, или занимался домашними делами – они, как известно, найдутся всегда.

Лена, жена его, была женщиной тихой, немногословной. Немного обидчивой и легкой на слезы – это да, было. Но жили они мирно, почти не ругаясь и почти не разговаривая – так, по делам – коротко и четко. Принеси воды, наколи дров, проверь у Митьки уроки.

Теща возилась на кухне, не трогая его ни по каким вопросам – стеснялась. Стеснялась, что он городской, и вообще, из другого теста, не то что они – люди простые, провинция.

Митьку он почти полюбил – мальчишка был не вредный и не противный. К тому же – молчун, как все в их семье.

Никто его не тревожил, не напрягал – и это было самое главное.

Он жил, по сути, своей обособленной жизнью, общаясь с семьей по ходу, по делу, особенно не задерживаясь.

И все были, казалось, довольны: теща – что муж дочке достался непьющий, да и что достался вообще. Митька – что у него наконец появился отец – пусть не настоящий, но все же.

А Лена – Лена любила его, как могла, – просто, бесхитростно, где-то в душе понимая, что достаться он должен был совсем не ей, но так случилось. Выходит – такая судьба. Он не обижал ее, отдавал ей зарплату. Не отказывал в помощи и мужественно делал с Митькой уроки.

Пару раз они ездили к родне на заимку. Свекровь была женщиной спокойной и невредной, невестку не доставала и вопросов почти не задавала. Ну а Прокофьич – тот совсем был молчуном, что Лене было очень понятно.

На летние каникулы свекровь забрала Митьку к себе, а освободившиеся родители мечтали поехать в Москву. Вернее, мечтала Лена, а муж – муж, тяжело вздохнув, согласился. В столицу ему совсем не хотелось.

Только отпуск не состоялся – в июле ему стало плохо. Совсем плохо, так что не было сил встать с кровати.

Лена хотела сообщить матери, но он отговорил ее – ничем она не поможет, а душу сорвет. Да и Митька – куда срывать парня?

Жена согласилась, но на больнице настояла. Он долго отказывался – почти две недели. А потом, когда она вдруг расплакалась так, что и он испугался, наконец согласился – ему вдруг стало так жалко ее, что под ее быстрые причитания, деревенские, наивные и трогательные, под ее вопросы, на кого он оставит ее и сына, он согласился и попросил вызвать соседа с машиной.

Лена подхватилась, бросилась собирать вещи, а сосед уже сигналил у забора, давая понять, что сильно спешит.

В больницу они приехали поздно вечером, почти в ночь, и Лена наотрез отказалась уходить. Весь месяц она не выходила из палаты – кормила его с ложки, выносила утку и протирала его одеколоном, да так, что запах разносился по всей больнице – жена парфюмерию не экономила.

А он почти умирал. Так плохо ему еще не было. Он даже простился с ней, вернее, пытался проститься. В эти минуты она закрывала ему рот холодной ладонью и, сдвинув брови, мелко мотала головой.

– Ты только молчи, умоляю! Только молчи! Тебе надо силы беречь!

Он в который раз повторял ей, что болезнь его никуда не делась и уж теперь точно не денется. Что это, возможно, и есть конец. Что надо принять эту правду и с нею смириться. А она продолжала закрывать ему рот и мотать головой.

Он видел, как она похудела и постарела, но тогда, пожалуй, впервые ему захотелось смотреть на ее лицо – долго и безотрывно. И еще – с большой нежностью.

Глупая и все-таки… счастливая?

Она лежала под теплым пушистым пледом, слушая шум дождя. Он то утихал, то барабанил с удвоенной силой. И это было такое блаженство… Она задремала, но быстро проснулась.

«Хватит быть несчастной, – подумала она, – все, хватит, хорош! Столько лет пестовать, лелеять свою боль и страдания. Наверняка приукрашенные. Себе-то можно в этом признаться! Подумаешь – так ошпарилась в юности, что до сих пор не может прийти в себя. Господи боже мой! Подумай про других женщин – кому и что выпало. Подумай про свою несчастную и забитую мать, например. Хорош примерчик, нет? Ну, и про всех остальных – ты же начитанная девочка, вот и вспомни классиков. Много ли там счастливых? Когда вокруг столько горя, проблем, нищеты… Тебе так много дадено. Муж, дочь, достаток. Признай, наконец, что жизнь твоя удалась, сложилась. Тебя любят – а это уже так много, что… Да что говорить! А ты живешь тяжело – внутри себя тяжело. Отпусти себя и – радуйся жизни! Ведь совсем не известно, как бы тогда все сложилось. Вы были так молоды и так глупы. Что могло получиться тогда? Вряд ли что-то хорошее! Да и потом – кто не знает любви без предательства, тот не знает почти ничего, – пела прекрасная поэтесса и певица».

Она потянулась, громко зевнула, повернулась на бок и открыла глаза. На стене висела картина. Ее портрет. Муж заказал его по фотографии очень и очень известному художнику. Хорошему, надо сказать, художнику. И дорогому. Портрет удался – тот бородатый умелец ухватил самое главное – грусть и печаль в глазах. Портрет так и назвал – «Странная женщина».