Ратоборцы - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Югов cтр.№ 77

Тот так и не доискался слова: настолько это было необычно в устах этого гордого и скрытного человека, которого он таковым знал с детства.

– Государь… – начал было он, тяжело вздохнув и разведя руками.

Однако Александр не дал ему договорить.

– Знаю, знаю, – сказал он, как бы торопясь придать своим словам оттенок шутки, – медицина ваша бессильна в этом. Однако иные обходятся и без вас: червя, сосущего сердце, они другим, еще большим лихом изживают – змием зеленым!.. То не про меня!..

Он угрюмо постучал пальцами о крышку стола. Наступило молчание.

– Снотворного чего-либо дай мне, – произнес Невский. И, увидя, сколь поражен этим требованием его старый медик, пояснил: – Боюсь, не остановлю разгон мысленный!.. А надо как следует выспаться: путь дальний, тяжкий… Мы же завтра… да нет, сегодня уже, – поправился князь, взглянув на пророзовевшие завесы окон, – выезжаем. Сперва – ко мне, в Переславль. Оттуда – в Новгород.

Доктор Абрагам задумался. Эта просьба государя о снотворном! Этот отъезд на другой день после свадьбы брата!..

Однако воспитанный четвертьвековою придворною жизнью и дисциплиной, он не позволил себе хоть чем-либо означить свое удивление.

– Какого же снотворного прикажет государь?

Невский откинулся в кресле, чуть насмешливо и удивленно посмотрел на врача:

– Тебе ли, о доктор Абрагам, спрашивать меня об этом?

– Прости, государь! Я хотел спросить только: на краткое время ты хочешь забыться сном или же хотел бы погрузиться в сонный покой надолго?

Невский вздохнул.

– Мужу покой – одна только смерть! – сказал он. – А вздремнуть часок-другой не худо: путь дальний.

На этот раз всегда сдержанный и краткий в своих суждениях доктор Абрагам хотел было впасть в некоторое ученое многоречие.

– Так, государь, – сказал он. – Когда прибегающий к врачебному пособию для обретения сна жаждет сна ненадолго, но крепкого, то в таком случае Гиппократ Косский предпочитает молоко мака… Но уже сын его…

– Не сын, не отец, – чуть раздраженно перебил его Невский, – а что предпочитает доктор Абрагам?

Старик наклонил голову.

– Когда мы хотим добиться, чтобы человек уснул близко здоровому обычному сну, то, искрошив с помощью резала корень валерианы…

Но ему не пришлось договорить: чей-то мальчишеский голос из темного угла палаты вдруг перебил его.

– А у нас вот, – сказал голос, – деданька мой, мамкин отец, когда кто не спит, придут к нему за лекарством, – он мяун-корень [36] взварит и тем поил…

И князь и доктор в равной степени были поражены этим голосом, столь неожиданно вступившим в их беседу.

Потом Невский громко рассмеялся и, обратясь в ту сторону, откуда послышался голос, произнес полушутя, полусердито:

– Ах ты!.. Ну как же ты напугал меня, Настасьин… А ну-ка ты, лекарь, подойди сюда…

Григорий Настасьин, потупясь, выступил из своего угла и остановился перед Александром.

Невский созерцал его новый наряд с чувством явного удовлетворения. Доктор Абрагам смотрел на мальчугана с любопытством.

– Да какой же ты у меня красавец стал, Настасьин! – сказал Невский. – Всех девушек поведешь за собой!

Гринька потупился.

– Стань сюда, поближе… вот так, – сказал Ярославич и, взяв Гриньку за складки просторного кафтана меж лопаток, переставил его, словно шахматного конька, между собою и доктором Абрагамом.

Озорные искорки сверкнули в глазах старого Абрагама.

– А ну, друг мой, – обратился он к мальчику, – повтори: как твой дед именовал эту траву, что дает сон?

– Мяун, – не смущаясь, ответил Гринька. – Потому что от нее кошки мявкают.

Князь и доктор расхохотались. Затем старый врач важно произнес:

– Да, ты правильно сказал. Но от Плиния мы, врачи, привыкли именовать это растение «валериана», ибо она, как гласит глагол «валере», подлинно оздоровляет человека. Она дает здоровый сон!

– А я много трав знаю! – похвастался обрадованный Гринька. – И кореньев! Дедушка уж когда и одного посылал… Бывало, скажет: «Гринька, беги-кось, ты помоложе меня: у Марьи парнишечка руку порезал…» А чего тут бежать? Эта кашка тут же возле избы растет. И порезником зовут ее… Скоро кровь останавливает!..

– А еще какие целебные травы ты знаешь, отрок? – вопрошал старый доктор.

Гринька, не робея, назвал ему еще до десятка трав и кореньев. И всякий раз старик от его ответов все более и более веселел.

– А еще и вредные растут травы, ядовитые! – воскликнул в заключение Настасьин. – У-у! Ребятишки думают, это пучки, сорвут – и в рот. А это сикавка, свистуля! От нее помереть можно! И помирают!

Тут он живо описал доктору Абрагаму ядовитое растение пестрый болиголов. Старик не мог скрыть ужаса на своем лице.

– О-о! – воскликнул он, обращаясь к Невскому. – Вот, государь, этим как раз растением, о котором в такой простоте говорит этот мальчик, отравлен был некогда в Афинах величайший мудрец древности…

– Сократ? – произнес Невский.

– Да, государь…

Наступило молчание. Оно длилось несколько мгновений. Затем Абрагам снова пришел в необычайное оживление и воскликнул:

– Этот чудесный отрок – поистине дар небес для меня, государь! О, если бы только… Но я не смею, государь…

– Что? Говори, доктор Абрагам.

– У меня была давняя мечта – узнать, какие целебные травы известны русским простолюдинам. Ведь вот даже знаменитый Гален пишет, что он многие травы и коренья узнал от старых женщин из простого народа… Когда бы ты соизволил, государь…

Старик не договорил и посмотрел на Гриньку. Невский догадался о его желании. Тут они перешли с доктором на немецкую речь. Настасьин с тревогой и любопытством вслушивался. Понимал, понимал он, что это говорят о нем!

А если бы ему понятен был язык, на котором беседовали сейчас князь и лекарь, то он бы узнал, что старик выпрашивает его, Гриньку, к себе в ученики и что Невский согласен.

– Григорий, – обратился к Настасьину Александр, – вот доктор Абрагам просит тебя в помощники. Будешь помогать ему в травах. А потом сам станешь врачом. Согласен?..

Гринька от неожиданности растерялся.

– Я с тобой хочу!.. – сказал мальчуган, и слезы показались у него на глазах.

Невский поспешил утешить его:

– Полно, глупый! Ведь доктор Абрагам при мне, ну, стало быть, и ты будешь при мне!.. Ладно. Ступай, спи. Утре нам путь предстоит дальний!..