Бездна - читать онлайн книгу. Автор: Кристоф Оно-Ди-Био cтр.№ 16

Мы шли все дальше. Впереди, метрах в двадцати от нас, слабый свет налобных фонариков указывал, что мы здесь не одни. Стало не так холодно. Из глубины земли тянуло теплом, а воздух, казалось, сделался более разреженным. Группа экскурсантов была уже далеко, хотя я еще мог разглядеть свет. Штрек сворачивал вправо. «Идем», – сказала Пас, взяв меня за руку в темноте. Мы шли еще несколько минут – уж не знаю, как она ориентировалась в этом мраке. Свет впереди исчез. Здесь было жарко. Пас открыла сумку, откуда пахнуло соленым запахом моря, странным в этой духоте. Меня вдруг одолел страх, я задыхался. Она подняла руку и загасила свой фонарик. Потом сделала то же самое с моим. «Зачем?» – спросил я. «Молчи», – тихо ответила она. Воздух – влажный, обволакивающий – становился все горячее. Мне казалось, что мои легкие забиты угольной пылью. Пас потянула меня за руку, усаживая, опустилась на колени рядом со мной. Я почувствовал на губах прикосновение ее горячих губ, а потом кончика языка.

В моих ладонях округлости ее грудей, освобожденных от купальника. Ноги придавлены мягкой тяжестью ее бедер. Мое первое соитие с Пас.

И ощущение – может быть, никогда доселе не изведанное, – что я приплыл в надежную гавань.

Не помню, заснули ли мы потом.

Нас привел в чувство резкий свет. Словно двух бабочек, попавших в свет фар. Она лежала в моих объятиях, я прижимал ее к себе. Она обернулась. Сквозь ее растрепанные волосы мне в глаза ударил слепящий луч. Пас выпрямилась, встала на ноги, и человек отвел в сторону свой фонарь.

– Que haceis aqui? [55] – гневно вопросил мужской голос.

– Hacemos el amor [56] , – серьезно ответила она.

Я вышел из шахты с пылающим лицом.

– У тебя назначены какие-нибудь встречи? – спросила она.

Я покачал головой.

– Хочешь остаться со мной?

Вместо ответа я крепко обнял ее.

Она сказала: это потребует времени.

Cangas de Onis [57] . Название звучало величественно. Пас хотела что-то купить и попросила меня подождать ее. Деревню разделяла бурная речка, через которую был перекинут непомерно большой мост из темного камня. С моста, почти касаясь воды, свисал также явно великоватый трехметровый астурийский крест. Меня восхищал этот символ, эти цепи, державшие альфу и омегу. Начало и конец. Я неотрывно думал о наших объятиях там, в шахте, о ее теле, которое я не видел, но осязал, чувствовал, постигал. Автомобильный гудок вырвал меня из задумчивости. Пора было ехать.

Машину окутывал поднявшийся туман. Мы очутились в самом сердце гор; казалось, плотные тучи стремятся заполнить пропасть, разверзавшуюся справа от нас. Я с трудом различал в салоне темный силуэт – профиль Пас с волевым подбородком. На сей раз она выключила магнитолу.

– Этот туман впечатляет… А ведь сейчас лето в разгаре.

– В детстве у меня была книга – сборник местных легенд. Там рассказывалось про Nuberu – повелителя облаков. Он мог насылать грозу.

– А Xana здесь не живет случайно?

Пас засмеялась:

– Ты хорошо усваиваешь мои уроки.

– Ну, ты же говорила о посвящении.

– Таких колдуний, как Xana, всюду полно, не только на побережье. Но здесь, в горах, есть еще и Cuelebre – крылатый змей, он охраняет сокровища, которых никто никогда не видел. Говорят, он околдовывает женщин и потом живет с ними.

– Женщины всегда были неравнодушны к змеям, – заметил я.

– Здесь это имеет чисто эротический смысл, – ответила она и, помолчав, продолжала: – А еще очень важно не забывать о trasgu – астурийском домовом. Он довольно страшненький и способен на любые каверзы. Обожает прятаться в домах. Когда я теряла игрушку и мне не хотелось ее искать, я шла жаловаться маме, а она говорила, чтобы подразнить меня: «Ты ее никогда не найдешь, наверное, ее забрал trasgu». И я так злилась, что все переворачивала вверх дном и находила-таки потерю.

Я спросил ее о родителях, но она уклонилась от ответа. Обронила лишь: «Это сложно».

Уже стемнело, а мы по-прежнему ехали вверх по серпантину. Мотор натужно ревел. Заметив мое беспокойство, Пас бросила:

– Я доверяю своей машине.

Наконец лучи фар высветили решетку, за которой угадывался дом.

– Подожди, – сказала Пас, выбралась из машины, прошла в ворота и скрылась в темноте.

Спустя минуту она возникла в круге света, очерченного фонарем на стене дома. Залаяла собака. Пас ждала у двери, ей отворила какая-то старуха, и она скрылась в доме. Вокруг стояла непроглядная тьма, я не знал, где нахожусь, да и с кем – тоже, мне только и было известно, что она фотограф и что она помешана на пляжах. Но вот она вышла, села в машину, бросила сумку на заднее сиденье.

– Все хорошо? Потерпи, уже совсем близко.

Она включила мотор, проехала еще немного вверх по дороге и у самой вершины горы свернула на земляную тропу, в конце которой и остановилась. Фары осветили дверь домика. Странную дверь – двустворчатую, какие бывают в хлевах.

Я вошел следом за ней. Она нашарила выключатель, вспыхнул свет. Длинный деревянный стол был почти единственным предметом обстановки этой комнаты. Она выложила на него свою драгоценную ношу. В глубине помещения виднелась ниша, служившая кухней. Деревянная лестница у противоположной стены вела наверх – видимо, на чердак-спальню. Пол был вымощен черной плиткой.

– Ты здесь у меня в гостях. Действительно у меня.

Я увидел камин.

– Ты не замерз? – спросила она.

И, знаешь, этот вопрос – он умилил меня так, как давно уже ничего не умиляло. Я взял ее руку и поднес к губам. Она вздрогнула.

Потом я развел огонь в камине. Ночная температура в европейских горах даже летом близка к полярной. Я смотрел, как пламя лижет потрескивающие поленья, изгибаясь с грацией Саломеи под семью покрывалами [58] . Десятки таких «саломей» озаряли комнату пляшущими отсветами, наполняя ликованием мою душу. Я с боязливым почтением поглядывал на деревянную лестницу, которой предстояло нынче привести меня в рай для живых. Рядом, в кухне, хозяйничала Пас, и оттуда на меня накатывали жаркие волны любви. Ибо тот, кто готовит для вас еду, наверняка желает вам добра. Девушка XXI века, которая – после десятилетий феминизма – не сует в микроволновку полуфабрикаты, а экономно срезает тонкую кожуру с красивых овощей, обнажая их оранжевую, красную или солнечно-желтую плоть, потом режет их остро наточенным ножом и подрумянивает в сковороде на оливковом масле; девушка, готовая плакать от запаха лука, который никогда не сдается без боя; девушка, которая выкладывает – как она сейчас – круглый хлеб на блюдо, ставит на стол тарелку салата из помидоров, таких же пунцовых, как ее щеки во время любви, и ломти окорока pata negra с ореховым привкусом, – эта девушка влюблена.