Оракул Апокалипсиса - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Капелле cтр.№ 15

– Отец Иероним! – вспомнил наконец он и приказал: – Пропусти его.

Священник зашел в комнату и застыл в нерешительности.

– Что вас привело ко мне, святой отец?

– Смерть моего подопечного, – твердо ответил тот.

– Этого нищего бродяги, как его звали? – задумался Рагнар.

– Густавиус, его звали Густавиус, и он находился под моей защитой!

Хед был в курсе случившегося пожара. Кривой Ганс доложил с утра. Но с выводами оружейника он соглашаться не спешил. По словам Кривого Ганса, кто-то специально закрыл дверь и связал нищему руки и ноги, то есть никакой надежды на спасение. Что за глупость! Конечно, оружейник был не дураком, но он явно ошибался. По мнению Хеда, происшедшее было несчастным случаем, и точка. Никакого дополнительного расследования проводить он не собирался. Станет он возиться со смертью никому не нужного нищего! Конечно, бедняга скончался в страшных мучениях. Врагу такого не пожелаешь – испытать муки ада здесь, на земле. Но он-то тут при чем? На все воля Господа. Пусть святые отцы и отмаливают душу несчастного у своего повелителя. А у начальника городского караула были дела поважнее! Только, похоже, настоятель церкви Святой Берты придерживался прямо противоположного мнения.

– Вот именно, Густавиуса, – как можно более мирным голосом произнес Рагнар, – жаль беднягу! Чего же вы ожидаете от меня?

– Правосудия, – снова односложно ответил священник.

– Вы тоже считаете, что дверь кто-то закрыл специально? – сморщился Хед.

– Я уверен в этом!

– Но какие враги могли быть у нищего бродяги? У него даже красть нечего! – возмутился начальник караула.

– Вот в этом и должно разобраться! – настаивал священник.

– То есть вы мне предлагаете заняться расследование смерти нищего Густавиуса? – не веря собственным ушам, переспросил глава стражников.

– Даже безродный имеет право на правосудие, сын мой, ибо все мы – братья и сестры во Христе!

Нет, положительно этот Иероним явно зарывался. Поставить бы его на место! Но связываться со святыми отцами – себе было дороже. И самое главное, если информация о его ссоре с настоятелем церкви Святой Берты дойдет до ушей его благоверной, не сносить Рагнару головы. Гертруда была абсолютно уверена, что святая Берта – ее самая надежная покровительница. И не мудрено, потому что единственным выжившим ребенком из десяти рожденных за пятнадцать лет их совместной жизни была Берта. Дочке было уже десять лет, и она росла здоровым, веселым ребенком. И Гертруда вполне серьезно считала, что все это – благодаря святой защитнице ребенка. Другие святые не оградили ее детей от напастей. Вспомнив свою обожаемую дочь, Рагнар вздохнул. Похоже, не отвертеться. Он заметил ехидное выражение, промелькнувшее на лице Хильдерика. Вот дохлая килька! Знает, заморыш, что священник победил, и радуется. Хед с трудом переносил ученого клерка и не упускал случая посмеяться над его слабостью. Впрочем, Хильдерик платил ему полной взаимностью, считая Рагнара самонадеянным болваном и невежей, иронией судьбы поставленным начальником над таким просвещенным и интеллигентным человеком, как он.

Отцу Иерониму было не до подводных течений и взаимных претензий начальника караула и клерка. Его интересовало одно: справедливость. Смерть Густавиуса не должна была остаться безнаказанной, и отец Иероним был настроен решительно.

– Хорошо, отец мой, что вам известно? Кто мог желать гибели вашего подопечного?

– Не знаю, – развел руками священник.

– Подумайте, – посоветовал ему Хед, не скрывавший своего раздражения.

– Надо бы порасспросить в таверне «У весельчака-обжоры», – вступил в разговор клерк, – я часто его видел там.

– В таверне, значит, ты тоже не чуждаешься этого отнюдь не просветленного заведения? Моего дорогого умника интересует не только и не столько пища духовная? – не сдержал собственного ехидства Рагнар.

Клерк оскорбленно вздернул нос:

– В этой таверне подают самые вкусные пироги с гусятиной и варят самое лучшее пиво. И без материальной пищи телесная материя существовать не может. Человек устроен так, что должен подчиняться жизненным побуждениям. Так что ваша ирония, сир, абсолютно неуместна! – с презрением заявил он.

– Если перевести на простой язык, получится следующее: даже мудрец пожрать не дурак, – подвел итог словесным ухищрениям собственного клерка Рагнар, – но вернемся к главному – смерти этого Густавиуса. Раз ты хорошо знаешь эту таверну, то тебе и карты в руки. Отправишься туда сейчас же и разузнаешь у хозяина, что ему известно о Густавиусе. Во-первых, откуда у него деньги, чтобы ошиваться в этой таверне. А во-вторых, с кем он там околачивался.

– А монеты? – заявил клерк. – Не могу же я разговаривать с хозяином таверны, не заказав хотя бы кружку пива?!

– Какие еще монеты?! – возмутился Рагнар. – Я тебя не брюхо набивать отправляю, а вести расследование! Захочешь пива – сам расплатишься! – мстительно заявил он, вспомнив ехидный взгляд клерка.

Клерк натянул на себя изрядно поношенную мантию, прикрыл голову ободранной шапкой из собачьего меха и с видом оскорбленного достоинства отправился выполнять приказание. По дороге он с большим удовольствием дал под зад валяющемуся в грязи поросенку – отвел душу. Бедное животное с жалобным визгом нырнуло под ворота близлежащего дома. Слегка успокоившийся Хильдерик продолжил месить грязь по направлению к таверне, проклиная в душе городских старейшин, никак не могущих найти компромисс с архиепископом Макариусом. Его преосвященство был поставлен императором управлять городом, но больше смотрел в собственный карман. Налоги взимались исправно, но на ремонт оставшихся еще с римской эпохи мощеных мостовых денег не хватало. И начиная с осени по весну дороги превращались в непроходимое болото. В который раз, как и все горожане, Хильдерик не без сожаления поминал правление прежнего архиепископа Конрада. Золотые были времена. Сколько раз ему отец рассказывал! В городе жизнь кипела, без остановки велись строительные работы, заказы городским ремесленникам сыпались как из рога изобилия, в Констанце царили покой и благоденствие, только что молочных рек с кисельными берегами не наблюдалось. Теперь же времена изменились, город посуровел, погрязнел, затаился. Хильдерик вздохнул – прошлого не вернешь – и продолжил свой путь.

В отличие от многих своих собратьев худенький клерк был реалистом, наверное, простое происхождение и уроки отца-торговца сыграли свою роль. Поэтому он без особого воодушевления относился к новомодным идеям Второго Пришествия. Особых изменений ни к лучшему, ни к худшему он не видел, бродячих проповедников, стращающих концом света, всегда было пруд пруди. Да и молодого императора, прозванного Чудом мира, пару раз видел и особого нимба над его головой, как ни старался, не разглядел. Оттон III был юношей приятной, хотя и несколько истощенной наружности, со слабовольным подбородком и истерически подергивающимся ртом. А то, что умники из островного монастыря Райхенау провозглашали, что конец близок и вот-вот придут новые времена, так на это еще надо было посмотреть. Тем более, согласно этим же умникам, времена должны были прийти замечательные, только каким это образом на следующий же после нового, тысячного года день знакомый мир превратится в рай на земле, Хильдерик не представлял. Тем более окружавшие его люди вполне могли благополучно превратить полученный завтра рай если и не в ад на земле, то во вполне привычный бордель. Клерк скептически усмехнулся. А вот изменить человеческую природу за пару дней не получится даже у самого Бога.