Опричнина. От Ивана Грозного до Путина - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Винтер cтр.№ 21

Однако начавшееся «закручивание гаек» вызвало «отъезды» бояр и отнюдь не только бояр в Литву. Так, попытался бежать и двоюродный дядя царя Василий Михайлович Глинский. В 1560 г. он получил боярство, но уже в июле 1561 г. по ходатайству Захарьиных подвергся опале: ему выщипали бороду (что само по себе было великое бесчестье) и заставили ходить в черном. Вскоре по «печалованию» (ходатайству о помиловании) митрополита Макария царь простил дядю, но при этом взял с него обязательство «не ссылатися ни человеком, ни грамотой» с польским (может быть, литовским. – Д. В.) королем и выдать всех, кто «учнет с ним думати о литовской посылке и отъезде» [215] .

Затем пошли казни других неугодных бояр («для начала» – тех, кто чем-то не угодил Захарьиным) [216] , порождавшие, в свою очередь, бегство новых и новых бояр в Литву. Со своей стороны, Литва тоже провоцировала эти «отъезды». Так, в 1561 г. литовский воевода Радзивилл обратился к московским воеводам князьям Т. А. Кропоткину, М. Путятину и Г. Трусову с предложением изменить «окрутному и несправедливому государю», который, мол, «и жен и детей ваших и имущество заберет, коли похочет» [217] . Неизвестно, как указанные воеводы на такое обращение отреагировали, но царь заподозрил, что они поддались на уговоры, и посадил их в тюрьму, правда, два года спустя выпустил. Зато в январе 1563 г. в Невеле, где царь остановился на пару дней по пути на Полоцк, он своими руками казнил (забил палицей) князя И. Шаховского-Ярославского.

Наиболее знаменитый из беглецов, бывший ближайший соратник царя князь А. М. Курбский, как командующий авангардом при успешном походе на Полоцк (январь-февраль 1563 г.) мог рассчитывать на отдых и награду. Однако вместо этого его отправили воеводой в Юрьев, дав меньше месяца на сборы. Между тем Юрьев, как мы помним, был местом ссылки Адашева, что само по себе могло восприниматься Курбским как нехороший намек.

Впрочем, для такого поступка царя по отношению к Курбскому имелись некоторые основания (с точки зрения тирана, конечно). В ходе расправы с родней Адашева царь поверил «доводу» (доносу) о заговоре стародубских воевод (конкретно – И. Ф. Шишкина, вероятно, того самого, о котором говорилось выше), и упоминавшиеся родственники Адашева Туров, Сатин и другие погибли именно в ходе следствия (если его можно так назвать) по этому делу. Сложил голову на плахе и сам Шишкин. Так вот, Курбский, возможно, был назначен воеводой в Юрьев, не получив заслуженного отпуска, именно за то, что заступился за этих несчастных. По крайней мере, сам царь в позднейшей переписке с беглым князем говорил именно об этом – о «наказании за связь с изменниками» [218] .

К тому же Курбский состоял в родстве с двоюродным братом царя Владимиром Андреевичем Старицким (тот был женат на его сестре), дело которого как раз в это время расследовалось; подробнее о нем еще будет сказано ниже, пока же отметим, что первая ссылка Владимира Старицкого (в родовой удел) произошла как раз летом 1563 г.; впрочем, уже осенью царь снял опалу и в знак примирения приехал на отдых не куда-нибудь, а в Старицу; [219] похоже, что Иван Грозный любил вот так, подобно Сталину 370 лет спустя, играть со своими жертвами в кошки-мышки: придавить – и выпустить. Впрочем, скорее верно то, что до введения Опричнины он, опять-таки как Сталин до 1937 г., еще не мог казнить и миловать кого хотел: приходилось считаться с оппозиционными настроениями.

Непосредственной причиной бегства Курбского послужило предупреждение о грозящей опале [220] . Впрочем, есть сведения, что и до этого предупреждения Курбский в течение минимум месяца вел переговоры с литовским королем о переходе на его сторону. И что при переходе к литовцам его сразу богато одарили. Но если это и так, то повторим еще раз выдержку из письма Грозного Курбскому – «манифест самодержавия» (тут, как мы видели, явно видна рука иосифлян): безбожные «языцы» (вернее, судя по контексту, их монархи. – Д. В.), мол, «царством своим не владеют, как им повелят работные (подданные. – Д. В.) их, тако и владеют. А российское самодержавство изначально само владеет своим государством, а не боляре и не вельможи». Даже высшая знать у царя, по Грозному, является не «братьями», но «холопами». Засим следует ставшая уже хрестоматийной фраза: «Жаловать своих холопей есьмы вольны, а и казнить вольны же» [221] .

Оставим риторику, разберем суть ответа. «Российское самодержавство изначально само владеет своим государством»; то, что сегодня многие верят, что всегда так было, после многих столетий промывания мозгов можно понять (о «манкуртизации» народа еще будет более подробный разговор в конце книги). Но кому Иван Грозный в 1560-х-то годах очки втирает? Ведь все, кто в эти годы был взрослым человеком и при этом не совсем сошел с ума, в 1563–1564 гг. еще помнили, что считаные годы назад никакого «самодержавства» не было и в помине! Может быть, Иван Васильевич опять предвосхитил «отца лжи» доктора Геббельса – «чем огромнее ложь, тем скорее поверят» и «ложь, тысячу раз повторенная, начинает звучать как правда»?

В принципе внушить людям явную ложь путем частого повторения можно всегда. Пример – хотя бы президентские выборы 1996 г.: за последние примерно лет десять общим местом стало то, что на них на самом деле победил Г. А. Зюганов, хотя ни одного доказательства никто никогда так и не привел. Тем не менее от частого повторения многие уже начали воспринимать это утверждение как нечто само собой разумеющееся. При Иване Грозном телевидения и Интернета не было, однако мастера пиар-технологий имелись во все времена…

Но вернемся к побегам. Сразу отметим, что бежали, как уже сказано, не только (более того – и не столько) бояре, но об этом подробнее чуть ниже. Пока только констатируем, что Россия из «страны, в которую бегут» превратилась после 1560 г. в «страну, из которой бегут». Хронологически совпали с первыми побегами и начавшиеся примерно с 1564 г. неудачи в войне с Литвой, в которую превратилась Ливонская война после того, как в 1561 г. разгромленный Ливонский орден, как мы видели, поддался частично Литве, частично Швеции и Дании.

Впрочем, первые эпизодические неудачи имели место и раньше. Так, уже в августе 1562 г. в крупном сражении под Невелем 15 тысяч русских под командой самого Курбского (до того не знавшего поражений) не смогли победить 4 тыс. литовцев. Курбского если не оправдывает, то как минимум извиняет то обстоятельство, что в ходе битвы он был ранен и потерял возможность руководить боем, однако царь обвинил в неудаче именно его, и похоже на то, что именно с этого момента началась опала князя, хотя на самом деле виноваты были те, кто свернул военную реформу.