20 лет дипломатической борьбы - читать онлайн книгу. Автор: Женевьева Табуи cтр.№ 68

Победитель на выборах, председатель Совета министров Леон Блюм, назначает своим министром иностранных дел депутата-радикала от департамента Дордонь Ивона Дельбоса – высокого, худого, бледного и благовоспитанного человека, принадлежащего к категории людей «мягких» и «нерешительных».

Последствия слабости, проявленной Францией во время оккупации немцами Рейнской зоны, все более дают себя знать на международной арене. 27 апреля Бельгия денонсирует соглашение, которое связывало ее с Францией и Англией. Она переходит к политике нейтралитета.

Пятого мая маршал Бадольо вступает в столицу Эфиопии Аддис-Абебу. И сразу же назначается на 30 июня созыв чрезвычайной сессии Ассамблеи Лиги Наций. Римское правительство, которое не участвует в работах Лиги Наций с тех пор, как против Италии были применены санкции, теперь выдвигает предложение о своем возвращении в Лигу Наций, но при условии, что Ассамблея признает итальянские завоевания и отменит санкции.

Негус принимает решение лично присутствовать на этой Ассамблее, чтобы в последний раз потребовать законного применения Устава Лиги Наций.

И в такой международной обстановке новому правительству Блюма – Дельбоса предстоит проводить франко-русскую политику создания Восточного Локарно.

В парламенте настроены скептически.

– Вы увидите, – говорят в зале Четырех колонн, – что как только Жорж Мандель потребует проведения политики дипломатического и военного применения пакта в качестве единственного средства преградить дорогу гитлеризму, он столкнется с Леоном Блюмом не как с председателем Совета министров, а как с интеллигентом, социалистом, который пишет в «Попюлер»: «Франко-русский пакт создает неприятную атмосферу».

* * *

Женева, утро 27 июня, вокзал Корнавэн.

В страшную грозу, под раскаты грома и вспышки молнии, прибывает поезд из Парижа.

Однако как только толпа замечает негуса и его окружение в их национальных эфиопских одеждах, она тотчас же начинает кричать: «Да здравствует император!» – и встречает его громом аплодисментов.

Затем, увидев нового председателя Совета министров Леона Блюма и его министра иностранных дел Ивона Дельбоса, толпа кричит: «Да здравствует Франция!»

* * *

Три часа дня. Секретное совещание членов Совета у генерального секретаря Лиги Наций Жозефа Авеноля, который настроен более благожелательно, чем когда бы то ни было, в отношении диктаторских режимов.

– Господа, – говорит он, – в случае, если вопреки мнению секретариата Лиги Наций негус стал бы упорствовать в желании выступить на сессии Ассамблеи, секретариат позаботится о том, чтобы его появление не дало повода для оваций.

Итальянский министр иностранных дел барон Помпео Алоизи, отнюдь не довольствуясь этими условиями, настаивает на выводах доклада римского правительства.

– Господа, дуче требует от Ассамблеи признания итальянских завоеваний в Эфиопии и отмены санкций!

Леон Блюм производит сенсацию. Никто из присутствующих министров и делегатов не представлял себе, чтобы нынешний лидер самой крупной политической французской рабочей партии так сильно отличался от Жана Жореса!

Вместо того чтобы быть трибуном, воспламеняющим массы, глава Народного фронта оказался элегантным человеком с интеллигентным лицом, с мягким голосом, со сдержанной страстностью, который внушает к себе особое уважение благодаря своему гибкому и пытливому уму, украшенному блестящей культурой.

Посланник Чехословакии в Париже Стефан Осуский, который знает Блюма, объясняет своим балканским соседям:

– Дочь премьер-министра Асквита принцесса Элизабет Бибеско характеризует его как «последнего из французских аристократов», и она права.

– Однако не все аристократы, – продолжает Осуский, – ценят его. Девятого февраля этого года я как раз находился в самом «аристократическом» из парижских салонов. Вдруг входит журналист из газеты «Матэн» Жюль Зауэрвейн и рассказывает, что только что автомашина Леона Блюма была остановлена на бульваре Сен-Жермен группой молодых людей из французской лиги «Аксьон франсэз», которая шла за гробом известного историка Жака Бэнвиля. Они узнали Блюма. И тотчас же в окна его машины полетели камни и кирпичи. Обливаясь кровью, спотыкаясь о тротуар, Блюм пытался спастись. Он остался в живых лишь благодаря вмешательству нескольких строительных рабочих, которые приоткрыли ему ворота. И на этом месте Зауэрвейна прерывает хор голосов завсегдатаев этого аристократического салона: «Как жаль, что они его не убили! По крайней мере, от него избавились бы и таким образом, может быть, избежали бы разорения и войны!»

Обуреваемые различными чувствами, члены Совета Лиги Наций быстро заканчивают обсуждение вопросов в отношении завтрашнего дня, которые необходимо решить, и Жозеф Авеноль закрывает заседание.

* * *

Леон Блюм в нервозном состоянии. Он объясняет сопровождающим его до «Отель де Берг» Энтони Идену и трем министрам балканских стран:

– Моя позиция здесь будет несколько нелогичной: моя министерская декларация и личные убеждения заставляют меня выступать за политическое возрождение Лиги Наций, в то время как моя страна и ее союзники нарушают ее основные принципы. Я вынужден даже высказаться относительно признания итальянских захватов, которые ни в коем случае не могут быть терпимы, а также относительно отмены санкций, которые по-прежнему неэффективны. Во всяком случае, я остаюсь горячим сторонником союза с Англией. Нашим общим интересам здесь будет соответствовать мое стремление расширить – пусть даже путем соглашений между штабами – франко-английские обязательства, предусмотренные в «Белой книге»!

С некоторым раздражением Титулеску перебивает Блюма:

– Если я правильно понимаю, ваш кабинет не хочет устрашать правительство нашего дорогого друга Энтони Идена и поэтому не дает ответа на предложения, которые мы выдвигаем перед вами в Бухаресте, Праге и Белграде, о сотрудничестве с Турцией и Россией в деле создания Восточного Локарно. Вы опасаетесь, что эти новые обязательства покажутся Лондону продиктованными соображениями внутренней политики. Так вот, господин Блюм, мы пришли сюда, чтобы громко заявить вам об огромной тревоге малых стран, уже попавших помимо своей воли в экономические тиски Германии. Они хотят знать, могут ли они рассчитывать на Францию, ибо у них, господин Блюм, есть сомнения на ваш счет!

И Титулеску, который, как всегда говорил Бриан, «кричит как оглашенный», подытоживает:

– Успокойте нас, господин председатель Совета министров Франции, или, по крайней мере, скажите нам правду! Ибо мы не забываем, что седьмого марта вы не защищали самих себя, так каким же образом будете вы защищать нас от агрессора?

Блюм не отвечает и кажется уничтоженным. Он только замечает, уже входя в вестибюль «Отель де Берг»:

– И все же никто более меня не убежден, что дорог каждый день и почти каждый час, что разыгрываются последние карты, и тот, у кого они окажутся в руках, должен будет отчитаться перед народами и перед историей!