Смертельный номер. Гиляровский и Дуров - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Добров cтр.№ 33

– Нет. Я же только-только поступила в цирк. Тогда я не знала всех. Только Альберта и Беляцкого.

– Так.

– Еще вопросы будут? – спросила Лиза. – А то мне пора переодеваться.

– Совсем немного, – деловито ответил я, – в каких отношениях вы были с Гамбрини?

– В никаких, если вам это интересно.

Лиза старалась мне показать, что мои вопросы ей наскучили, но я, внимательно наблюдая за ее лицом, явно видел, что девушка напряжена. И решил выложить свой последний козырь.

– А вы знаете, куда Саламонский ходит играть в карты?

– Куда? – спросила она и зевнула.

– Есть тут неподалеку притон. Вернее, бордель одной майорши, – небрежно сказал я.

– По… Понятия не имею, – бросила Лиза и встала, давая понять, что разговор окончен.

Я тоже встал.

– Большое спасибо, – сказал я спокойно, – вы мне очень помогли.

Я повернулся, чтобы уйти, но Лиза вдруг позвала меня.

– Владимир Алексеевич!

– Да? – повернулся я.

Она стояла, опершись о стол. В пальцах ее дрожала дымящаяся папироса.

– Владимир Алексеевич, – произнесла она неожиданно тихо и проникновенно, – простите меня! Простите меня, я играла с вами – там, в кафе. Я очень испорченная… Я признаю это. Но не судите меня слишком строго. Вы ведь не знаете моей жизни. Да, вы правы, я знаю, кто такой Дёмка Тихий. Я знаю, что содержательница борделя – не майорша, а полковница. Вы ведь только что подловили меня, да?

– Да, – ответил я честно, – я понял, что вы знакомы и с Полковницей, и с Тихим.

– Еще бы! – горько сказала она и упала на стул. – Сядьте. Я хочу вам рассказать кое-что.

Я сел. Удивительно, но передо мной была та, прежняя, Лиза – та, которую я узнал несколько дней назад. Узнал и, чего уж греха таить, влюбился – пусть скоротечно, не по-настоящему, но все же… Конечно, теперь я был вооружен как своим опытом, так и предупреждениями Анатолия Дурова, но из-под блестящей змеиной кожи, в которую была облечена эта коварная молодая особа, вдруг выглянула обычная девчонка, жестоко битая жизнью. Да, она окаменела сердцем, она приспособилась, она стала, как плющ, обвивать все, на чем можно хоть немного удержаться. Но разве мог я упрекать ее в этом? Я вспомнил десятки таких же несчастных девушек, попавших в круговорот столичной жизни и опустившихся на самое дно – как опускаются утопленницы, – разбухая от пьянства, теряя не только привлекательность, но и сам человеческий вид. Я уже представлял себе ту историю, которую услышу. И не знал, верить ей или нет. Хотя она наверняка мало будет отличаться от сотен других историй, слышанных мной. И все они были правдой.

– Я родилась в Ростове, в хорошей семье – мой отец был земским врачом. Но мама умерла, когда мне было десять. И отец запил. Он был хорошим, но слабым. Он сгорел. Поехал к пациенту в дальнее село, решил там переночевать. Мне рассказывали, что он лег на сеновале – потому что лето, тепло. Но был уже очень пьян. И решил покурить…

Лиза с силой вжала свою папиросу в изящную пепельницу из стекла.

– Покурил… И я осталась одна. А потом пришел домовладелец и сказал, что выгонит меня на улицу – на паперти побираться. Если только я не буду с ним спать. А мне было всего тринадцать… почти четырнадцать. Я собрала вещи, которые остались от мамы, и снесла соседке – как раз хватило на билет до Москвы. Думала, поеду, устроюсь в хороший дом – на кухню, посуду мыть, стирать. А там – обживусь и что-нибудь придумаю. Но ничего такого не получилось. Он меня уже в поезде подцепил…

– Кто? Тихий?

Лиза посмотрела на меня и медленно кивнула.

– Д-да. Тихий. Он. Обещал пристроить…

– А пока суд да дело, – вставил я, – предложил пожить у его знакомой – женщины интеллигентной, полковничьей вдовы. Да еще и все время говорящей по-французски. Да? Так было дело?

– Так, – прошептала Лиза, – откуда вы знаете?

– Не вы первая, – ответил я грустно.

– В первый же вечер они дали мне пива. И я уснула от него. Проснулась – голая. Двигаться не могу – привязана к кровати. И кровь на простыне… Пока я спала, они меня лишили девственности… Простите, Владимир Алексеевич, я зря вам все это рассказываю.

Я стиснул кулаки.

– Нет-нет, – прорычал я, – не зря. Рассказывайте, Лиза. Я все запомню. Придет время – рассчитаюсь с вашими мучителями!

– Потом… сами понимаете – терять мне было уже нечего. Я стала проституткой. Даже без желтого билета.

– В четырнадцать?

– Да.

Я стукнул себя по колену.

– Вот скоты!

– Но однажды на Грачевку пришел Саламонский – играть в карты. И увидел меня. Увидел и пожалел. Он в тот вечер много выигрывал, и когда у Тихого уже не осталось денег, предложил сыграть на меня. И выиграл!

– Вот странно, – заметил я, – у Тихого же есть в компании и шулера. Как же они позволили Саламонскому так легко выигрывать?

– Они его подманивали, – ответила Лиза, – привязывали к себе. Ждали, когда он придет с большими деньгами играть, чтобы сразу взять куш.

– Ага.

– Так вот. Альберт меня забрал у Полковницы и Тихого, снял мне квартирку на Большой Татарке. И навещал меня… А чем я могла отблагодарить Альберта? Только собой. Так мы стали любовниками.

Я кивнул.

– Он же мне дал работу в цирке, учил меня, направлял. Я стала ассистировать. Потом тренировать свой собственный номер. И вот теперь я – здесь. И вы здесь. И вы меня допрашиваете. В чем я виновата, Владимир Алексеевич? В том, что я знаю Дёмку Тихого? Да, я знаю его. И будь проклят тот день, когда я его узнала! А теперь, простите, мне действительно надо переодеться к выступлению. Сегодня будет трудный вечер. У всех – Рождество, а у нас – почти как похороны.

Я встал.

– Простите меня, Лиза, за прежнюю грубость и нечуткость, – сказал я. – Расстанемся друзьями. Доброго вам Рождества.

– И вам, Владимир Алексеевич. Прощайте.

Я вышел в коридор и постоял немного, оглядывая стены, двери и тусклые лампочки. В центральном проходе между основной и репетиционными аренами уже нарастало оживление. Надо было ехать домой, помогать Маше с елкой и подготовкой ужина. Хотя какой ужин – вечером надо было снова ехать в цирк… Да… Все вернулось на круги своя. Точно так же несколько дней назад перед представлением я был здесь, только разговаривал с Гамбрини. С испуганным несчастным Гамбрини, будто предчувствовавшим свою скорую смерть. И что изменилось? Ни-че-го. Мое обещание Саламонскому предотвратить трагедию я, кажется, сдержать не могу. Остается только следить за развитием событий… Или нет?

Я быстро прошел в цирковую контору, попросил у служащего бумаги, набросал записку и попросил передать ее Лине или Альберту Ивановичу, если тот вдруг появится. Потом прошел в гардероб и задал один вопрос тому старику, который рассказал нам с Дуровым про череп на новой афише.