Мост бриллиантовых грез - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 69

Эмма умирала от зависти. Вот удается же этой Бабалене быть красивой, и еще молодой, и яркой, и сияющей – такой, что ее скорее примешь за старшую сестру Мамаполины, чем за бабушку двух внучек, но при этом она твердо стоит на земле, она не гоняется за призраками, она благополучна, спокойна, в ней нет ни тени раздражения, ее не бьет нетерпеливая дрожь игрока, который поставил на карту все, что мог, и должен сейчас выиграть или проиграть, ей не мерещится в конце жизненного тоннеля некая осина, трясущая мелким листом, на которой качается веревочная петля, ибо всякого предателя непременно ждет возмездие на этом свете и на том…

Эмма завидовала этой Бабалене самой черной завистью всю дорогу до ипподрома. Но когда вышла из автолайна и направилась по дощатому помосту к белым шатрам, раскинутым посреди огромного зеленого поля, когда заслышала в вышине песню жаворонка, вдохнула непередаваемый, ни с чем не сравнимый запах свежескошенного сена, она вдруг спросила сама себя: ну чего ты дергаешься, подруга? Может, того света никакого и нет, и никого не ждет там всевышний судия с перечнем грехов, за которые непременно придется понести наказание. И вообще, почем ты знаешь, не исключено, что на эту Бабалену всего лишь надета маска счастья и благости, а на самом деле у нее сердце рвется на части, потому что она грезит о каком-нибудь недоумке, который ей в сыновья годится, и не знает, где он сейчас и с какой очередной юной красоткой направляется в постель. Воистину, у каждого в шкафу свой скелет, а от любви, как и от смерти, никто не застрахован!

Фанни ушла вчера от нее поздно, и Эмма не поехала на Оберкампф, а решила остаться ночевать на своей конспиративной явке на рю де Прованс. И горько об этом пожалела: всю ночь на респектабельной улице буянили какие-то перепившиеся поляки из близлежащего отеля, орали, пели, а урезонить их было некому. Французская полиция, как известно, бдительна только при свете дня. Днем на каждого парижанина приходится, кажется, по несколько полисье, как пеших, так и посаженных на велосипеды, автомобили или поставленных на роликовые коньки, ну а ночью – гори все огнем, однако полиции не дождешься!

Хотя нет, насчет «гори огнем» – это неправильное выражение. Парижские пожарные – самые мобильные и отзывчивые пожарные в мире. При внезапных родах люди частенько звонят не в «Скорую», которая может приехать очень даже не скоро, а именно к саперам-помпье (пожарным, стало быть), которые являются мгновенно.

Может быть, нужно было вызвать вчера их, чтобы утихомирили поляков? Жаль, никто не додумался…

Впрочем, не только из-за буйства братьев-славян Эмма почти не спала ночь. Ей снился Валерий Константинов – такой, каким он был, когда решил уйти от нее. Сцена, которую он ей устроил, снилась. И все те кошмарные оскорбления, которыми он ее осыпал на прощание, тоже. Потом-то они снова помирились и решили если не жить вместе, то хотя бы остаться друзьями, сохранить цивилизованные отношения. Эмма знала, что Валерию будет трудно без нее, без ее поддержки, ума, способности к неожиданным решениям, которые и помогали худо-бедно выживать его фирме. Он-то все хуже себя чувствовал – шизофрения, которая начала у него развиваться после находки бриллиантов, одолевала. Константинов нипочем не хотел лечиться, и Эмма боялась, что во время обострения приступа он может что-нибудь сделать… да ладно бы только с собой, главное – с бриллиантами, которые были смыслом существования всей «семьи», включавшей обеих жен Валерия и сына. Они ведь тогда еще не знали, где он их прячет! И имели все основания опасаться, что никогда этого не узнают. Галина пыталась выводить Константинова из обострений сама, она ведь знала, как это делается, не раз делала это в больнице. На какое-то время у Валерия наступало просветление – он становился добр, приветлив, заботлив. Но потом черная меланхолия, мизантропия и ненависть к самым близким людям, а прежде всего – к сыну, снова завладевали им…

Вырвавшись уже под утро из очередного кошмара (надо же, что приснилось: Галина делает Валерию внутривенные инъекции, а Эмма и Роман помогают удерживать его бьющееся в безумии тело), она решила больше не спать. Она ждала звонка от Романа и дождалась-таки. И как только Эмма услышала его голос, как весь тот план, который они вчера так тщательно продумали с Фанни, – скандальный план «захвата» Лорана, Андрея Илларионова, – показался ей наивным, никчемным и обреченным на провал. Какая, к чертям, Людмила Дементьева! Она ничего не значила для Илларионова ни в жизни, ни в смерти. Не на это нужно делать ставку! В голове тотчас высветился другой план: рискованный, опасный, дерзкий… У Эммы даже снова мурашки по телу побежали от восторга, когда она представила себе, как это может быть! И если получится… если все получится, она наконец примирится сама с собой и обретет свободу от всех своих обязательств. Отдаст все долги и получит… то, что другие должны ей.

Роман не мог много говорить, он ведь звонил от Катрин, и Эмма тоже спешила. Они кое-как обменялись новостями и простились, Эмма даже не успела напомнить, чтобы он непременно уничтожил в портабле всякое напоминание об этом звонке, чтобы Катрин ничего не заподозрила. Ну да, наверное, до этого он способен додуматься и сам!

Поглядевшись в крошечное косое зеркало над раковиной при свете тусклой лампочки, которая освещала комнатку-конуру, Эмма даже зажмурилась. Случалось ей выглядеть плохо, но сегодня – что-то особенное! Нет, не в свою постель повезет ее Андрей Илларионов, а в приют для престарелых психопаток. Там ей самое место!

С этой тягостной, уничижительной мыслью она прилегла «еще на минуточку» и только каким-то чудом открыла глаза в час дня. На сборы и моральную подготовку у нее оставалось всего ничего.

Она всегда с удовольствием ловила свое отражение в зеркальных витринах, благо в Париже почти все витрины – зеркальные (вот благодать-то для женщин!), однако сегодня, пока спешила в метро, Эмма старалась в них не заглядывать. И только под голубым небом Лонгшамп, только под пение жаворонка избавилась наконец от страха перед будущим.

Да ладно, как будет, так оно и будет. Либо кривая вывезет, либо… Либо все останутся при своих.

Метрах в пятидесяти от входа в павильоны находилась автостоянка. Солнце играло на капотах автомобилей, среди них было несколько серебристых, но на таком расстоянии Эмма не могла определить, есть ли среди них «Порше».

Эмма купила билет (эта выставка и впрямь не для бедных, вход – тринадцать евро, почти в два раза дороже, чем в знаменитые Лувр и д’Орсе) и прошла мимо рецепсьон, где ей вручили каталог выставки. Нашла в перечне стенд 406. Вот, в самом деле здесь представлены экспонаты из салона Доминика Хьюртебрайза. И подробная аннотация на каждую картину, на каждый предмет обстановки или ювелирное украшение. Эмма все внимательно прочла, но не обнаружила ни слова упоминания ни о каких «старых голландцах».