Засмотревшись, не сразу замечаю, что одна из виноградных лоз, опутывающих памятник, еле заметно подрагивает. И только когда гибкая лиана устремляется ко мне, я выкручиваю руль, виляю в сторону, но все равно не успеваю скрыться. От удара меня прилично прикладывает к гнилому каркасу автомобиля, благодаря которому я все еще удерживаюсь в седле. Я срываю с бедра топорик и опускаю лезвие на вцепившуюся в заднее колесо лиану. Перерубить с первого раза не удается, но я неистово наношу удар за ударом, пока обрубок не уползает назад, извиваясь в дорожной пыли. Срываю остатки лианы с колеса. Надо торопиться, пока путь свободен. И тут я вижу их.
Назвать людьми эти создания у меня не поворачивается язык. Сплошь серые, любые детали внешности и одежды ускользают от взгляда, так, что виден только контур. Но в их чертах лиц я вижу что-то до боли знакомое. И с ужасом вдруг понимаю, откуда они. Кто-то покопался в моей памяти и выудил на свет забытые образы родных, друзей, просто знакомых. Смешал все в кучу и явил на свет эти порождения, медленно бредущие ко мне. Но этого не может быть! Все, что происходит сейчас со мной, – нереально! Я зажмуриваю глаза и трясу головой, но наваждение не проходит.
Они все ближе. Идут на меня молча, без единого звука, в их вытянутых серых лицах я читаю безразличие. Впервые за долгое время самообладание покидает меня. Я вскидываю «ТТ» и яростно жму на спусковой крючок. Пули рвут в клочья эти лишенные эмоций лица. Но им на смену приходят другие. Кольцо вокруг меня сужается, чувствую, как серость проникает в мозг, подавляет эмоции и чувства. Скоро я стану одним из них, таким же серым, лишенным души. Пустой оболочкой. Страшно.
Врешь, я так просто не сдамся!
Движения даются с трудом, будто приходится продираться сквозь густой кисель, на плечах – словно мешок с песком, затрудняющий движения, руки будто опутаны тяжелыми стальными цепями. Я кричу от злости, но не замечаю этого. Мой крик тут же вязнет в серых лицах, растворяется без остатка, глохнет, запутавшись в размытых контурах. Ближайшее создание хватает меня за руку, в локте резко вспыхивает боль, как от ожога. Я инстинктивно одергиваю руку и тычу топориком прямо в лицо ближайшей серости. И тут все заканчивается. Заполонившая все вокруг серость беззвучно осыпается осколками на асфальт, который впитывает их в себя, словно губка. Уже через секунду, я, оглушенный тишиной, уставший от борьбы, но не сломленный, озираюсь по сторонам посреди улицы, но вокруг все мертво и неподвижно.
Что это было? Уж не мираж ли? Не зря Степаненко предупреждал про сильную ментальную угрозу. Надо бежать отсюда, пока атака не повторилась. Кто знает, что там еще в запасе у того, кто атаковал меня.
Вдруг мне кажется, что на другой стороне улицы, там, где возле жилого дома стоял небольшой памятник безымянной девушке с книгой, какое-то движение. Неужели опять мираж? Опять это противное липкое чувство? Страх? Я вглядываюсь сквозь стекло шлема и понимаю – не показалось. Будто и не памятник это вовсе. И определенно в стройной фигурке девушки, медленно плывущей сейчас ко мне, есть что-то знакомое. Она смеется, и в этом мелодичном красивом звуке, который подхватил ветер, я чую враждебность. Прочь, прочь отсюда! Руки и ноги еле слушаются меня, когда я пытаюсь завести внезапно заглохший байк. Ну, давай, старина! Сейчас не время!
Мотоцикл досадливо ворчит, но все-таки уступает моим просьбам, и я, не решаясь лишний раз обернуться, мчусь мимо здания информационного пресс-центра АЭС, от которого остались только плиты и перекрытия, а все зеркальное великолепие окон осыпалось давным-давно, и дальше по проспекту. Но слова догоняют меня, словно кнут обжигая спину:
– Тебе не убежать от судьбы, странник!
Я выжимаю газ до упора, объезжая навсегда застывшие автомобили на дороге, а спустя несколько мгновений ныряю направо, на улицу Смолякова, к пункту моего назначения.
Территория бывшей АТС
– Ну-ка, придержи коней! – хриплый голос мужчины, стоящего под раскидистой акацией, звучит негромко.
Он здесь явно не один, иначе бы не был так уверен в себе. Ага, среди веток что-то блеснуло. Наверняка оптика затаившегося снайпера. Впрочем, нужды в предупреждении нет – дорогу преграждает самодельный шлагбаум, и довольно внушительный.
Мужчина отлипает от кривоватого ствола дерева и не спеша, вразвалочку направляется ко мне. Его лицо обмотано то ли грязным шарфом, то ли тряпкой так, что видны лишь глаза. Одет в камуфляж, изрядно поношенный, а на локтях и коленках протертый почти до дыр. На первый взгляд кажется безоружным, но зачем ему тыкать в меня стволом, если в засаде сидит снайпер и следит за каждым моим движением? Я медленно поднимаю руки, демонстрируя пустые ладони:
– Я от Степаненко. Мне нужен Волк.
Мужик в камуфляже кивает.
– Всем нужен. Пароль знаешь?
– Кипарис.
Собеседник снова кивает.
– Ну, наконец-то! С прошлой недели ждем. Какого черта так долго?
Я начинаю закипать.
– Не слишком ли ты дерзкий?
Глаза мужчины сужаются, он глядит исподлобья, теребит воротник и раздумывает, что ответить, чтобы оно не выглядело поражением в этой словесной перепалке. Наконец, машет рукой:
– Двигай за мной. И без лишних движений, а то в голове появится лишняя дырка.
Я оставляю байк возле стены АТС. Здание, и двадцать лет назад не особо красивое, выглядит ужасно: вся краска облезла, и сейчас массивная коробка с остатками антенной вышки на крыше и редкими узенькими окнами больше похожа на часть мощной крепостной стены. Неплохой такой форпост вышел.
Мы огибаем здание и подходим к главному входу, возле которого красуются два ряда сваренных между собой железных балок, напоминающие противотанковые «ежи». Мужик в камуфляже пропускает меня вперед, а сам следует на три шага позади.
За дверью сразу начинается лестница, ведущая на верхние этажи. Мы поднимаемся на несколько пролетов выше, минуем небольшой коридор и останавливаемся перед кабинетом. На стене рядом нарисована черной краской морда волка с оскаленной пастью.
Те, кто обосновались на территории бывшей АТС, гордо называют себя Стаей. Волк, их главарь (разумеется, он предпочитает называть себя вожаком), явно обрадовавшийся гостю, рассказывает мне о своей общине, попутно потчуя мутной бражкой, от которой мне все время приходится вежливо отказываться. Но Волк не оставляет своих попыток. Сухой, поджарый мужчина, коротко стриженный и с многочисленными шрамами, он смотрит на меня внимательно и уважительно. Чувствует, что мы равны, я не чета его шавкам в Стае.
– Мне сказали, байк у тебя хороший. Не продаешь?
Я мотаю головой.
– Ни за какие деньги.
– Жаль. Я бы не поскупился… Ну, ладно. А чем вообще промышляешь, Ямаха?
– Добрым людям помогаю. Вот и вам посылочку подкинул. До меня никто не решился через «Мирный Атом» сюда лезть.
Волк хмурится и кивает. Видно, местная аномалия успела попортить нервы и им тоже.