Страдания юного Зингера - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Андреев cтр.№ 7

— Обидеть хочешь? Победителем остаться хочешь? Не сможешь, мой милый! Ты вот скажи: зачем тебе нужна была наша сегодняшняя встреча? Не хочешь, чтобы у меня о тебе остались плохие воспоминания? Разве я не права? На прощание хочешь сыграть роль благородного рыцаря… Ну скажи, что — не так. Скажи!

— А мне наплевать, какого ты мнения обо мне. На-пле-вать! Ты — довольна?

Впрочем, мне наплевать на то, что и как я сейчас говорю. Правда, конечно, я мог бы и отмолчаться…

В наших отношениях уже ничего не изменить, не поправить. Как ни склеивай разбитое… Да и нужно ли?

Когда приходит не-понимание?

И почему, упрекая меня в эгоизме и черствости, ты не смотришь мне в глаза? Разве только я один был виноват?

Ну что ж, прощай.

Время, как говорится, — лучший лекарь.

Мне хочется победить время.

Бывает так, что меня, словно скрежет железа по стеклу, раздражает неизменное течение суток: день — ночь, день — ночь. Тикают и тикают часы. Ненарушимый распорядок дня. И всех дней недели. Что бы ни случилось с тобой — все равно после понедельника наступит вторник… Это еще Чехов сказал, не так ли?

Раздражает смена времен года, их неуклонная последовательность. Сейчас — осень, значит, потом придет зима. За зимой — весна, за весной — лето, за летом — осень. Снова осень. И опять все — по новой. И так — каждый год. Год за годом. Все — неизменно, а проходящее время только прибавляет количество времен года, количество лет. Прожитых тобой лет.

Хорошо в Африке: там нет этой неукоснительно соблюдаемой смены времен года.

Впрочем, в Африке — еще хуже. Там — всего два времени года: сезон засухи и сезон дождей. Жара и ливни.

Зной застывает в пространстве и во времени. Он — безысходен. Ни облачка — от горизонта до горизонта. И нет движения небесных светил. Земля — раскаленная сковородка, и ты ужом вертишься на ней. Час длится как день… или еще дольше…

И так — день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем.

Но в конце концов время все же сдвигается с мертвой точки. Приходят дожди. Ты принимаешь их как благодать. Но знаете, что такое — тропический дождь? Маяковский написал точно: «Сплошная вода с прослойкой воздуха». Ливни и грозы запирают тебя в четырех стенах. И ты начинаешь жить ожиданием будущего зноя.

Жара, ливень, жара…

И от этого никуда не деться.

Да и куда ты, голубчик, денешься? Тем более — от себя?

…В какой-то деревушке уставший шофер-африканец остановил машину, лег головой на руль. Я выпрыгнул из кабины и пошел по дороге вперед: там виден был мостик. Ветер закружил вокруг меня пыль крохотным столбиком, она вкусно пахла ванилью. Второй час дня. Небо — белое, словно застиранная простыня. Почти невидимое, выцветшее солнце застыло… где-то там… над головой, которую тяжело поднимать.

Ветер затих. Воздух остановился и стоял неподвижно — он не желал струиться. Только перед глазами все время плыли надоевшие, словно комары, какие-то круги и точки.

Под мостом тек ручей. Я опустил ладони в воду — она была прохладной — и закрыл глаза.

Когда я открыл их — голый черный мальчик, рахитичный, с грыжевым пупком, стоял рядом, с любопытством и с испугом смотрел на меня.

— Comment ça va, mon petit?

Но малыш, наверное, совершенно не знал французского. А я не знал его родного языка, я даже не знал названия его языка… Мальчик сморщил лицо, я подумал: сейчас он заплачет; но малыш засмеялся и кособоко, словно краб, побежал от меня.

Я снова закрыл глаза.

Страус может зарыть голову в песок и думать, что окружающего мира уже не существует.

Наверное, стоит иной раз пожалеть о том, что ты — не страус… Черный мальчуган снова пришел ко мне — в глубину моих глаз, крепко закрытых, — я снова испугался, что он заплачет (что я с ним буду делать?), но он снова неожиданно засмеялся и кособоко побежал от меня…

— …Вот, например, вода для тебя — однородна. Вода и вода. Ты и представить себе не можешь, что в ней — миллиарды живых существ. Вот смотри сюда. Это так интересно!

— Да они прям-таки весь микроскоп обсели! Ты гляди-ко, чего природа только не напридумает! Каких только организмов не родит! Нюжли и впрямь все живое? И разумом наделено? То есть свободой — так как всем, и тебе, наверное тоже, известно: разум свободен, он созерцает… И каждая тварь право на жизнь имеет? А вот еще есть река Гераклита. Тоже, надо признаться, нечто весьма любопытное…

— Да ну тебя! И тебя, и твоего Гераклита! Ты, недобор хромосом, ты… ты… а я-то вот… ты только и знаешь, что насмехаться. Мог бы хоть вид сделать, что тебе тоже интересно. Ведь видишь, что человек расстраивается…

Сделаем вид, что интересно.

Но — кого интересует: где я был, что я видел, что понял, и что я за человек?

А я — тоже все-таки живое существо… Но, простите, и что — с того?

Значу ли я хоть что-либо под этим благословенным небом Вселенной, в этом лучшем из миров?!

Кто же это сказал: «Если я — только я, то зачем я? А если я — не я, то кто за меня?» Вспомнилось почему-то и гвоздем застряло в мозгу… Кто же сказал? Кто-то из древних и, вероятно, не очень глупых? Никак не вспомню… Ну да и ладно, бог с ним. Ответа ведь он все равно не нашел. Имя его забылось, забудем и вопросы его.

Впрочем, философствовать на отвлеченные темы — слуга покорный. И так дел — по горло.

А гвоздь не нужен ни в голове, ни в ботинке…

Я тащился верст десять из одной деревни в другую. У моего путешествия не было цели: я шел просто так. В поисках?.. Утраченного времени? Самого себя?

Просто: шел себе и шел.

А настроение было — препротивное. Просто «душувыдирающее» настроение. Сеял мелкий дождичек. И я даже рад был, что сейчас я — совсем один.

И жалел только об одном: о том, что у меня нет лишней обуви. А водку я вообще лишней бы не назвал…

Где-то на полпути — на моем полпути — дождик кончился. У первых изб деревни какая-то девочка сосредоточенно смотрела на ручьи, бегущие по дороге.

Когда я поравнялся с ней, девочка подняла голову и сказала:

— А у нас вчера мужик повесился.

— Что так?

Девочка равнодушно пожала плечами:

— Да так… Скучно стало. Или опился. В общем, дурной, хоть и взрослый…

Измученное зноем небо тропической Африки висело надо мной. Солнце — начищенное до белого блеска ружейное дуло — смотрело в упор. Но вода в ручье — вот неожиданность! — была прохладной. Я опустил руки в воду и закрыл глаза.

Ладони сделались невесомыми. Они уже словно бы не принадлежали моему усталому телу. Поплыли по воде ручья, подобно лодочкам… Русская девочка на раскисшей после дождя дороге… Маленький африканец, возможно, впервые в жизни увидевший белого человека…