Темные воды Тибра - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Попов cтр.№ 39

И он ушел.

Марк Карма поймал его в персиковой аллее, ведущей вниз, к набережной. Мало кто знал о существовании этой тропинки, поэтому тут можно было поговорить с глазу на глаз.

– На тебе лица нет, хозяин.

– Что-то не так.

– Что?!

– Я не могу принимать подарки от Мария.

– Почему, из брезгливости?

– Любой его подарок отравлен.

Раб сбежал на несколько шагов пониже по тропинке и, развернувшись, поглядел в глаза своему господину снизу вверх.

– Может, он просто решил разделить с тобой имущество республики? Тебе – Азию, а ему – все остальное. Я не удивлюсь, если он прислал тебе письмо, в котором предложит сделаться греческим и понтийским царем вместо Митридата с условием, что ты никогда больше не ступишь на землю Италии.

– Марий никогда не умел делиться, да к тому же он и за мной знает подобную особенность. Он задумал сразиться со мной еще до моего отплытия, он не желает моего отплытия. Он никогда не откажется от того, на что претендовал. Кампанская армия была его мечтой, как же он может подарить мне ее?

Карма сорвал недозрелый персик и запустил им в заросли, спугнул дрозда, о чем-то рассуждавшего в шевелюре кипариса.

Внизу красивым голубым вырезом располагалась гавань. Многочисленными ступенями белокаменные строения спускались к ней, на рейде белели паруса четырех или пяти триеров. Доносился крик чаек.

– Извини, хозяин, но я перестал понимать ход твоих мыслей. Ты говоришь одно, но я вижу другое. По твоим словам, Марий хочет тебя задержать в Италии, но для этого выдает тебе жену с дочерью, разрубает единственную нить, которой он мог тебя привязать к италийскому берегу.

– Противоречие кажущееся. Во-первых, он понял, что нить эта не так крепка, как многим кажется со стороны.

– А во-вторых?

– А это нам еще предстоит узнать. Думаю, скоро. Может быть, даже сегодня к вечеру.

Уперев руки в бока своей застиранной туники, Карма пожевал обезьяньими губами.

– Я, разумеется, преклоняюсь перед твоим даром предчувствия, но силы моего ума не хватает… Слушай, но ведь, правда, у него больше нет в руках ничего такого… Квинт Помпей Руф бежал из Рима и находится в Минтурнах, сын его погиб, претор Долабелла в Аримине, даже Постумий сумел вовремя перебраться в Геолу. В руках этого мясника нет ни одного твоего сколько-нибудь заметного политического друга. Теперь и семья здесь.

– Старея, ты глупеешь.

– Да-а? – Раб невольно оглядел себя, словно на одежде это поглупение могло как-то отразиться.

– Иначе бы ты знал, что даже перечисленных тобою весьма полезных людей я друзьями не считаю. Возможно, они меня считают своим другом. Что ж, это я могу им позволить.

– Правильно, правильно, – захлопал в ладоши раб, – конечно, конечно, ни к кому нельзя привязываться, иначе оказываешься связанным. Просто я смотрел на дело с точки зрения Мария.

Они продолжали, обгоняя друг друга по очереди, спускаться к бухте.

– Марий, конечно, уже начал резать тех, кто считается в Риме моими сторонниками, моими клиентами, просто людьми, про которых можно сказать: их видели с Суллой. Ему нужны деньги для снаряжения армии.

– Какой еще армии?

– Той, с помощью которой он рассчитывает сломать хребет мне.

Карма замотал головой.

– Опять ничего не понимаю.

– А с чего ты решил, что должен все понимать?

На такое замечание раб не должен обижаться – и Карма нисколько не обиделся.

Теперь они были в настоящих зарослях. Ежевика оплетала основание горы, за ее сухой колючей стеной слышался плеск прибрежных волн.

– Жарко, – сказал Карма, отдуваясь.

Сулла приложил палец к губам, а потом к уху. Карма прислушался, и глаза его понимающе округлились.

За кустами что-то происходило, переговаривались какие-то люди.

Что они там делают?

Сулла взглядом показал спутнику на большой обомшелый валун, некогда катившийся к бухте, но так и не достигший цели. Собеседники, стараясь двигаться бесшумно, подошли к нему и осторожно приподнялись, опираясь на шершавую поверхность.

Внизу под ними была небольшая, скрытая между скалами бухточка, вода там вела себя смирно. На этой мирной волне покачивался небольшой, связанный обычными флотскими канатами плот, и на этот плот голые по пояс, загоревшие до бронзового отлива мужчины, явно крестьянского облика, укладывали тело, завернутое в ослепительно белое покрывало.

Тело было крохотным.

– Ребенок, – невольно прошептал Карма. Сулла больно сжал его локоть. Впрочем, это была лишняя предосторожность, за шумом волн и ветра шепот раба был совершенно неразличим.

Ребенок был жив, было видно, как вздымается его грудка и время от времени открываются веки.

Один из мужчин вытащил спрятанный между камней шест и, упершись в край плота, стал выталкивать его из бухты. Второй спрыгнул в воду и, перебирая руками, помогал странному суденышку покинуть маленькую гавань.

– Уйдем отсюда, – прошептал на ухо рабу хозяин.

По тропинке они поднимались молча.

88 г. до Р. X.,

666 г. от основания Рима

Сведения о бесчинствах в Риме начали достигать лагеря под Нолой утром следующего дня. Рассказывали всякое.

Например, говорили, что Сульпиций установил стол прямо на форуме, где публично ведет подсчет денег, которые он получает от вольноотпущенников в обмен на предоставление им гражданства.

Рассказывали о том, что шестьдесят львов вырвались из клеток возле Коллинских ворот. Их якобы везли из Нумидии для будущих представлений, но какой-то африканский колдун опоил их своим африканским зельем и они в одночасье взбунтовались.

Говорили о том, что в лупанарий у стены Сервия Туллия явился один иноземец с белыми волосами и белыми глазами и потребовал себе сразу двенадцать женщин. Но как только он разделся, даже видавшие виды шлюхи с криками и воплями вырвались из его комнаты. Оказалось, что вместо мужского члена у него находилась змея.

Упорно утверждалось, и не одним человеком, что на древках легионных значков в сенатской курии сам собою вспыхнул огонь, и так было до трех раз. Три огромных ворона принесли на форум своих птенцов и склевали их на глазах у многочисленных горожан. Мыши изгрызли золотые сосуды в храме Кибелы, а когда служители поймали одну самку, то она принесла пятерых мышат прямо в мышеловке, троих из которых тут же сама и загрызла.

Но самое достоверное и всеми подтверждаемое сообщение было вот какое: с безоблачного, совершенно ясного неба в полдень над Палатином раздался трубный глас, такой пронзительный и горестный, что все обезумели от страха.