Крадущийся кот - читать онлайн книгу. Автор: Кэрол Нелсон Дуглас cтр.№ 15

Легкий звук привлек мое внимание к следующей гримерке. Мне послышалось шарканье ног по голому полу — ковровое покрытие отсутствовало в комнатах, где постоянно рассыпаемая и разливаемая косметика скоро покрыла бы любой ковер подобием тошнотворного узора внизу. Хотя тот, нижний, был таким изначально.

Еще мне показалось, что я слышу горловой клекот попугая. Ужасная, кстати, птица, с отвратительным клювом и такими же когтями.

Я проскользнул внутрь и притаился между рядами одинаковых костюмов на вешалках — ярко-фиолетовых платьев для фламенко, сверкающих блестками и отделанных оборками, украшенными индюшачьими перьями. Перья сначала попали мне в глаза, потом начали щекотать нос. Я уже собирался чихнуть, когда заметил под соседним стулом розовую полотняную переноску. Выпуклые серебряные буквы украшали ее: «Иветта», — прочел я с трепетом. За розовой сеткой сбоку угадывались очертания лежащей фигуры. Я сдержал свой неуместный чих. Никакой спящей принцессе не понравиться быть разбуженной насморочным принцем.

Затем идиотский попугай снова захрипел, и в дальнем углу гримерки послышалась возня. Как смеет какая-то мерзкая птица тревожить покой моей несравненной Иветты? Я обернулся со сдержанным рычанием и увидел две пары человеческих ног. Они танцевали. Когда я подкрался поближе, они исполняли что-то вроде танца апачей, топчась по кругу. Ноги в черных брюках наступали, а голые женские болтались практически безжизненно, время от времени слабо пиная черные брючины.

Я взглянул вверх сквозь опахала фиолетовых перьев и россыпи блесток. Нет, они не танцевали. Я увидел лицо женщины, раскрашенную радужную маску, красоте которой могла бы позавидовать Саванна Эшли. Ее голова свесилась набок, когда партнер высоко поднял ее вверх, как танцовщик в балете. И, когда она повисла на чем-то сверкающем, надетом на ее шею, безжизненное лицо не изменилось.

Ее партнер — я заметил только ноги в черных брюках и безымянную спину — отступил прочь, а она осталась висеть, тихонько покачиваясь на невидимом снизу крюке. Теперь мой нос чуял не только слабый нежный аромат спящей Иветты, но и тяжелый запах страха. И смерти.

Я отшатнулся назад, под спасительную сень фиолетовых перьев, ноги в черных брюках прошли мимо так стремительно, что одна из черных кроссовок, ступающих бесшумно, как бросок змеи, задела ножку стула. Стул поехал по полу, скрипя, точно мелок по школьной доске. Черные Ноги еле слышно выругался, шагнул к розовому ковчегу, в котором почивала Божественная Иветта, пинком — пинком! — отшвырнул его прочь и выскочил из гримерки.

Я в немыслимом прыжке поймал полотняную переноску прежде, чем она ударилась о стену. Оттуда донесся испуганный сонный вскрик. Если бы Божественная Иветта не свернулась клубком во сне, пинок мог бы убить ее.

Приглушенный свет отразился в широко раскрывшихся прозрачных зеленых глазах. Розовый треугольник носа прижался к сетке. Мы оба глубоко вдохнули, вновь узнавая друг друга. Божественная Иветта произнесла мое имя своим нежным, растерянным и удивленным голоском…

Я больше не мог сдерживаться. Я должен был чихнуть. Поскольку я джентльмен, я отвернулся — и увидел висящую над нами танцовщицу. Ее поникшее лицо смотрело вниз, на воссоединение Полуночника Луи и Божественной Иветты, пустыми глазами фарфоровой марионетки.

О, кукольник, бросивший ее висеть здесь, ответит за то, что посмел посягнуть на Божественную Иветту, не будь я Полуночник. Луи!

— Брат Джон, мне страшно. — Мне тоже. Вы должны уйти.

— Еще пять дней. Мне осталось потерпеть всего пять дней! Я стараюсь быть такой тихой, такой незаметной, такой… идеальной. Но, мне кажется, от этого он только делается хуже.

— Вы не сможете ему угодить, что бы вы ни делали. Вам нужно просто уйти.

— Да, но я столько времени держалась! В апреле мне стукнуло тридцать пять. Могла бы чему-то научиться за это время.

— Вы и научились. Вы нашли экономическую возможность, чтобы уйти. Все, что нужно сделать, это воспользоваться ею.

— …они всегда так себя ведут. Они обращаются с тобой; как с мусором, называют тебя шлюхой, но, как только ты] собираешься уйти, вдруг оказывается, что ты слишком хороша, чтобы тебя отпустить.

— Он сумасшедший. И намерен вас тоже довести дс сумасшествия.

— Но я не собираюсь позволять ему раздавить меня. И Хватит. Чертов ублюдок. Он никогда не бывает таким, как вы… никогда не слушает, сразу — бац, бац, бац!..

— Мне платят за то, что я слушаю.

— Но вы же не поэтому?.. Не надо, не отвечайте. Мы не должны говорить о вас, только обо мне. Обо мне и о моих… проблемах. Знаете, брат Джон, я вот думаю, как приятно было бы однажды встретиться с вами — потом, когда я уберусь отсюда. Может быть, я бы позвонила вам, и мы пошли бы куда-нибудь пообедать и вспомнить проклятые старые времена…

— Вряд ли это возможно.

— Вам, наверное, правила запрещают, да? Может быть, это и к лучшему. Я рассказывала вам о таких вещах, за которые мне стыдно.

— Вы не должны стыдиться вещей, в которых не виноваты.

— Вы правы. Это ведь его вина, правда? Он вечно… Вечно обозлен, вечно унижает меня. Они все поначалу выглядят как прекрасные принцы, а потом превращаются в годзилл. И Годзилла — это еще очень мягко сказано… Он что-то задумал. Затаился. Он ненавидит то, чем я занимаюсь, и хочет помешать мне в субботу… Я вижу, как его злость растет, он кричит, что эта страна катится в преисподнюю, что для белого мужчины нет никаких шансов, что все бабы — проститутки… Откуда в нем столько ненависти?

— Он боится найти в самом себе то, что он больше всего ненавидит.

— Он? Боится?.. Простите, что я смеюсь. Хотя, что ж, смех может помочь мне избавиться от него. Он же на самом деле жалок, здоровенный сукин сын, ни на что не способный, кроме как избивать женщину, которая меньше его в два раза. Он просто козел. Правда же? С этим не поспоришь. Я больше не собираюсь его бояться. И не буду!

— Лучшее, что вы можете сделать, это немедленно уйти. Сегодня.

— О, нет. Не сегодня. И не завтра. И не послезавтра. А вот через пару дней после этого — да. Выиграю я или проиграю — неважно, я уйду от него. Да, уйду. Спасибо вам. Мне стало немного легче. Не так… страшно. Не знаю, что бы я делала, если бы не могла позвонить вам, высказать свой ужас, свою слабость и глупость…

— Я здесь для того, чтобы помогать людям.

— Вы помогаете, да. Вы помогаете мне не умереть от страха.

Ранним утром во вторник аквамариновый «шевроле» на холостом ходу подкатил к аллее, ведущей к отелю «Голиаф» и остановился со звуком, в котором Темпл послышался протяжный зевок. На фоне голубых небес возвышалась колоссальная фигура, нависавшая над дорогой и тротуаром, — гигант в три этажа высотой. Между его расставленными ногами должны были проходить пешеходы и проезжать машины. Темпл взглянула сквозь затемненное переднее стекло на исполинские ляжки, заканчивающиеся в тени того, что должно было изображать греческую юбочку, но больше походило на подгузник борца сумо. И сохранил слова обломок изваянья: