Коло Жизни. Бесперечь. Том второй - читать онлайн книгу. Автор: Елена Асеева cтр.№ 34

– Да, болен он, – откликнулся Димург, и зримо успокоенный спросом юницы, провел перстами по ее лбу и очам. – Ты хоть и хрупкая здоровьем, но ноне не больна. А глаз в силах поправить бесицы-трясавицы. Но Крушец, чей частью ты являлась, есть и будешь, нужна помощь Родителя. Только в его силе уберечь его от гибели.

– Он боится Родителя, – протянула Есислава и вздохнула, проникновенно, вероятно, сочувствуя страху своего естества. – Помнит, как его пленили по распоряжению Родителя… Помнит свой страх, и боится, что вас наново разлучат… Разлучат с тобой Перший, а он этого не сможет теперь перенести, слишком к тебе привязан и тоскует… Крушец шепчет, что Родитель его заберет, а меня уничтожит.

– Нет! – вставил в толкование девушки и брата свое веское слово Асил.

Бог довольно быстро преодолел разделяющее их расстояние, и, остановившись обок Есиньки, положил ей на голову ладонь, понеже волосы последней вновь стали озаряться сиянием и приобрели почитай золото-коричневый цвет.

– Родитель излечит Крушеца, – добавил старший Атеф, стараясь угомонить тревогу человека и лучицы своими объяснениями. – И не станет уничтожать тебя Есинька, наша драгоценная девочка. Так как ты также важна ноне в становление Бога. Ты не должна бояться Родителя, он никоим образом вам не навредит, тем паче сейчас, когда бесценный Крушец так болен. Он вспять вас спасет… И ты, Есинька, не должна разъединять себя и лучицу, вы должны наоборот сплачиваться, быть единым целым. Болезнь Крушеца нарушила ваши связи, потому-то ты стала чувствовать отстраненность от него, раздвоенность, что для вас обоих опасно. Теперь только наш Родитель сумеет помочь. И не ты, не Крушец не должны его бояться, ибо именно страх и вызывает приступы болезни, с каковыми нам все сложнее справляться.

– Прости меня за грубость Асил, – молвила Есислава, и, отступив от Першего разком развернулась к старшему Атефу, с нескрываемым огорчением взглянув в его лицо. – Мне очень стыдно за свое поведение. Но иногда я не в силах собой руководить. Он просто шептал… шептал весь день, что-то назойливое, безумное и я… я так…

– Тише моя девочка, – успокоительно произнес Асил, и, обняв юницу, прижал к себе. – Я не сержусь, все понимаю. Просто ты нам сказывай… все время сказывай о своем и его состоянии, не таись, чтобы мы могли помочь. Мы не смеем тебя прощупывать, або Крушец вельми на то болезненно отзывается, потому лишь ты одна и знаешь… ведаешь как он там.

Еси сомкнула глаза, успокоенная полюбовными словами Асила, припав к его груди, она и в нем, как и в Першем, находила необходимое для Крушеца умиротворение. Одначе, миг погодя внезапно почувствовала легкое покачивание не только тела, но и желудка, и ее словно мотнув, вновь стало подташнивать.

– Опять прибавили обороты, – недовольно сказал старший Атеф, ощутив своим естеством колебание плоти юницы.

Он тотчас подхватил Есиславу на руки, и, прижав к себе ее голову, схоронив от стороннего вмешательства в своих объятиях, понес к креслу.

– Сходи Отец сам к Лядам, – добавил Асил погодя, усаживая девушку на кресло. – И сам прикажи… Они меня слышат только с третьего раза, да и то не надолго, как видишь.

– Это просто схлестка граней Галактик, потому Ляды и добавляют обороты, – отозвался Перший, тем не менее, все-таки направился вон из комнаты, пропав в серебристо-клубящейся дымке.

Асил, между тем поправил сакхи на сидящей Есиславе, одернув материю книзу, и поцеловав ее в лоб направился к креслу напротив, степенно воссев на него. Девушка с тоской воззрилась на колышущеюся завесу, всяк раз когда Перший в ней скрывался, ощущая тугую смурь, в такой момент в ней сходилась в единое ее любовь и тоска по Липоксай Ягы, с любовью и тоской Крушеца к Отцу. Потому Димург оставлял юницу очень редко, лишь тогда, когда она спала или была острая необходимость в его указаниях.

– Он сейчас придет, – нежно произнес Бог, проследивший за взглядом Еси. – Ты не тревожься. Просто векошка принадлежит печище Димургов и Ляды управляющие ей, меня не больно слушают. Если бы это была моя векошка, Оренды исполнили мои указания беспрекословно.

– А, что у Атефов тоже есть векошки? – удивленно вопросила Есинька, и, сделав над собой усилие, перевела взор на старшего Атефа.

– Векошки есть на каждом космическом корабле, – медлительно отозвался Асил, он вообще не любил вдаваться в подробности. Однако, никогда не умел, как старший брат незаметно для юницы перевести разговор, потому всегда отвечал неспешно, надеясь, что Перший его прервет и перехватит на себя инициативу. Несомненно, эту привычку переводить особо острые моменты толкования Еси приметила. Она также приметила, что коли Атеф говорил, его ответ был более ясным, понятным для нее, потому всегда когда они оставались наедине задавала ему особые вопросы, стараясь выведать, что не смогла узнать от Першего.

– Не только у Димургов, Атефов, но и Расов, – продолжил Бог все также неторопко. – Это одно из устройств, каковое есть везде. Неважно пагода это Отца, моя кумирня, зинкурат Небо, или айван Дивного. Ее только дюже редко используют. В основном на них путешествуют демоницы. У Димургов Кали-Даруга, так как является наставником всех сынов Отца. У Расов по большей части ее сестры Калика-Шатина или Калюка-Пурана. Конечно, я не говорю про Седми, который также вскормленник Кали-Даруги… У нас же, у Атефов Кали-Даруга воспитывала Велета и Круча, Калюка-Пурана взращивала Усача, а Стырю Калика-Шатина. Посему малецыки почасту посылают за демоницами, ибо вельми к ним привязаны.

В этот раз Асил сказывал как всегда четко, выдавая Есиньке достаточно интересную информацию о демоницах, которую она не знала, и которую ей не выдал в свое время Перший. Потому девушка не перебивала Бога, а вопросила всего-навсе тогда, когда он смолк, намереваясь вызнать как можно больше:

– Значит, Кали-Даруга взращивала и Крушеца, – это был не столько спрос, сколько его прелюдия, чтобы Бог отвлекся. – А почему Кали-Даруга растила так много Богов? Коль я не ошибаюсь без Крушеца восьмерых?

– Девятерых, – задумчиво отозвался Асил, и расставленными перстами огладил нависающий над лицом лоб, всколыхнув на коже золотое сияние, оное нежданно пошло какими-то долгими полосами.

– Девятерых? – переспросила Есинька и губы ее зримо дрогнули, понеже болезненно заныл левый висок.

Сие поспрашание, точно вернуло ощущение реальности Богу, и он спешно вскинув взгляд на девушку, согнал с лица и полосчатое сияние, и задумчивость, достаточно бодро сказав:

– Кали-Даруга первая из трех сестер. Она воспитывала старших сынов каждой печищи. И ее знания особые, в них заложена определенная способность взращивать, так называемых хрупких… уникальных Богов.

Старший Атеф немедля прервался, вероятно, стараясь уйти от одного не дюже приятного вопроса, он угодил в не менее опасное место, где поток вопросов Еси становился неисчерпаемым. Бог о том ведал и дюже обрадовался тому, что чрез завесу в комнату вошла нежить с блюдом в руках и направилась к столику.

– О! Ночница пришла.. принесла тебе покушать, – молвил он теперь вельми скоро, и поднялся с кресла, намереваясь проводить или отнести девушку к столу.