Золотой венец Трои. Сокровище князей Радзивиллов - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Тарасевич cтр.№ 16

– Нет, конечно, никаким рабом Гамилькар Барка не был. Он был богатым, знатным человеком, его часто выбирали суффетом [14] . У него имелось много сторонников, они до сих пор объединены в специальную партию баркидов… А причины его ненависти… Рим вынуждал Карфаген платить дань, забирал наши земли… Учитель мне рассказывал: вражда между Римом и Карфагеном будет вечной. По крайней мере, так говорят легенды. Когда-то троянец Эней вероломно покинул основательницу нашего города, Дидону, и уплыл на поиски града Рима. От горя царица бросилась в огромный костер. Так же велика, как тот костер, отныне и ненависть между римлянами и карфагенянами…

Осторожно делая стежки (перевязанный палец мешал ей вышивать с прежней ловкостью), Басса покачала головой:

– Не хочу говорить о ненависти и войне! Мне это совершенно неинтересно! Давай лучше поболтаем о любви! Ладно, я поняла – не суждено мне стать женой Ганнибала. И разница между нами слишком велика, и женщинами он не интересуется… Хорошо, я присмотрю себе другого славного воина или знатного карфагенянина. А ты, ты уже влюблена? За кого ты хочешь выйти замуж? Расскажи же скорей!

Вместо ответа Софониба грустно вздохнула.

Что толку влюбляться и мечтать о своем избраннике? Все равно девушкам из знатных семей приходится выходить замуж за того мужчину, которого выберет отец. Чувства дочерей никогда никого не интересовали!

Разве хотела красавица Саламбо, дочь Гамилькара Барки, сестра Ганнибала, выходить замуж за Нар-Гаваса, брата нумидийского царя Гайи? Нет, конечно! Нумидия – это далекая бескрайняя земля, выжженная солнцем. Там нет никаких городов, а люди живут не в каменных домах, а в мапалиях – хижинах, устланных шкурами. Саламбо же, как и всякая городская девушка, любила шумные рынки, лавки с роскошными тканями и драгоценностями, любила, когда рабы несли ее на носилках в храм и она приносила в жертву богам белоснежную голубку или устраивала возлияния вином. Но отцу ее не было никакого дела до того, что любила и чего хотела его дочь. Он думал только о том, что Нар-Гавас после смерти брата станет царем (у нумидийцев трон наследует не старший сын правителя, а его брат). Он думал о том, что нумидийцы всегда были самыми лучшими наездниками: гибкие сильные воины этого племени и их прекрасные выносливые кони неоднократно повергали римлян в бегство. Союз карфагенян и нумидийцев был выгоден Карфагену, поэтому желания Саламбо вообще никакой роли не играли. О, бедняжка это понимала! Она знала – спорить и протестовать бесполезно! Жизнь с варваром стала бы для нее вечной пыткой, но даже родной отец не пожалел свою дочь, он своими руками готов был отдать ее Нар-Гавасу. Уже вовсю шли приготовления к свадьбе. Но однажды утром рабыни не добудились своей госпожи. Навечно уснула бедная девушка в своей опочивальне: сердце Саламбо не выдержало и разорвалось от горя…

– Ох, расстроили меня все эти разговоры, – пробормотала Софониба, откладывая шитье. – Боюсь я даже думать о своем замужестве! Выберет мне отец какого-нибудь старика-варвара, и что я потом стану делать? Умру от горя, как красавица Саламбо?

– Ганнон любит тебя. Твой отец никогда не обидит свою дочь! Вчера он прислал тебе новый ларец с подарками… – Басса воткнула иглы в ткань. – И я уже туда заглянула! Ларец битком набит драгоценностями!

Софониба шутливо погрозила рабыне пальцем.

Та принялась оправдываться:

– Я лишь одним глазком взглянула! Там такие красивые украшения! Из золота, с яркими камнями!

– Отец вчера ничего не сказал мне! И сегодня – тоже. Хотя мог бы и разбудить меня перед тем, как отправиться на охоту! Где же подарки?!

Басса кивнула на угол покоев.

Там стояла большая ваза с крупными красными цветами, источавшими тонкий нежный аромат. А за вазой и правда виднелся деревянный ларец, обитый серебряными пластинами.

Софониба метнулась к нему, встала на колени, принялась открывать тугие застежки на крышке.

– Госпожа, извольте идти обедать! Я видела щенков, которых приготовил для вас повар! Нежнейшее мяско, пальчики оближете!

Появившаяся в покоях темнокожая рабыня Гела несла на голове огромный поднос, уставленный блюдами с обильной пищей – тарелками с жарким из собачатины, миской, где лежали маслины, была там и амфора с разбавленным водою вином. Сыр, фрукты, свежайшие овощи…

Софониба махнула ей рукой, мол, все потом: и обед, и разговоры.

Отец подарил ей новые украшения!

Они были прекрасны!

В ларце лежали несколько ниток бус из янтаря и золотые браслеты для рук. И иные браслеты – для украшения щиколоток. А вот и чудесная митра. Подобных головных уборов карфагенянки не носят, а иберийки покрывают свои волосы этими высокими головными украшениями с золотыми вставками. Что ж, тем эффектнее будет выглядеть, когда она пройдется в необычной митре по Карфагену. Все прохожие будут оглядываться ей вслед!

– Отец знает, что я обожаю украшения для волос, – пробормотала Софониба, примеряя митру и восхищенно охая. Несложно себе представить: черная кожа митры выгодно подчеркнет белизну ее лица и карие глаза, а золотые вставки на ней – такого же нежного оттенка, что и ее длинные густые локоны. – Я знала, что вчера в город пришла гаула [15] . Как мило, что отец выбрал для меня подарки. И это!..

Все! Иберийская митра небрежно отброшена в сторону.

Теперь ее, затаив дыхание, примеряет Басса, а на волосах Софонибы красуется другое украшение.

Какой дивный золотой венец! Состоит он из двух тонких ободков, украшенных драгоценными камнями. Чередуются сапфиры и изумруды, сверкают на солнце прозрачными гранями, бросают на белоснежный мраморный пол пригоршни разноцветных огоньков. Но не только камни на ободке притягивают взгляд. Прекрасные цветы, дивные птицы, бабочки – все они сплелись в золотом хороводе между ободками. Тонкие фигурки украшены крупными алмазами, они искрятся, словно радуга.

– Какая же ты красавица! – восхищенно выдохнула Басса. Приблизившись к Софонибе, она ловкими движениями расправила белую тунику госпожи, переколола придерживавшие пурпурную накидку серебряные фибулы [16] . – Вот теперь все прекрасно: платье соответствует венцу. Хотя…

Софониба вопросительно вскинула брови.

Новое украшение вызвало в ее душе какое-то странное чувство.

Куда-то исчезают ее привычная безмятежность, покорность воле отца, смирение…

Невероятные эмоции, словно волны, как бы подхватывают Софонибу и несут ее в некие новые, неизведанные, загадочные страны. Неизвестно, что будет там… Предчувствие то ли счастья, то ли боли теснит грудь… Но изменить что-то все равно невозможно…

Послеобеденное время Софониба не любила.