Незавершенное дело Элизабет Д. - читать онлайн книгу. Автор: Николь Бернье cтр.№ 9

Кейт выключила душ, и визг насадки отозвался в кафельных стенах. Она отжала волосы и насухо вытерла концы, вспомнив, что так же делала Элизабет, когда ребятишки выбегали из-под разбрызгивателя. Ходила между ними, как хозяйка, которой принадлежит частичка каждого, насухо вытирая маленькие головки.

Поначалу смерть Элизабет воспринималась как страшное потрясение с сопутствующими мрачными обязанностями: составлением бесконечных списков тех, кому нужно позвонить, и дел, которые она вызвалась привести в порядок. Но в то время еще не было ощущения, что почти год спустя это будет так же вышибать воздух из легких, как стремительный удар горя прямо в солнечное сплетение. Их близкая дружба была нетипичной. Их не объединяли воспоминания о совместной работе или прежних приятелях. Элизабет не обзавелась привычкой распространяться о шероховатостях брака или допускать, что есть еще пара-тройка вещей, которые ей хотелось бы совместить, а то и заняться ими вместо памперсов. Она не была соседкой, с которой коротаешь ленивый полдень на игровой площадке.

Но вот что самое забавное с теми, кто не вписывается в общую схему: они живут для того, чтобы пропускать все сквозь себя, а когда вдруг куда-то пропадают, то их отсутствие ощущается во всем.

Машины выстроились за ржавой цепью на дороге, ведущей к паромному терминалу. Незадолго до девяти часов они начали одна за другой въезжать по платформе в пузатый паром, самый большой из тех, что обслуживают остров Грейт-Рок. Груженые машины протискивались внутрь, вписываясь в дверной проем, и осторожно продвигались вперед, пока наконец не останавливались бампер к бамперу, покачиваясь в такт движению судна, словно приученные к перевозкам цирковые животные.

Казалось, с каждым годом число перевозимого паромом грузового транспорта все возрастает. Кейт впервые приехала на остров лет двадцать тому назад вместе с семьей, в которой работала, – помогала с детьми знакомым, на время их ежегодного месячного отпуска. Тогда на остров ходило всего два парома в день, и никаких грузовиков. В то время там было почти невозможно найти продукты, которые не выращивались бы на месте. Сладкая кукуруза продавалась в одном из нескольких безымянных фермерских ларьков, а пирожки покупали у женщины, которая торговала ими в беседке перед домом без всякого меню и расписания. Торговые ряды с морепродуктами ежедневно возникали в юго-западных доках: свежая рыба, лобстеры и моллюски практически каждый полдень.

Доки в прямом смысле делали историю острова Грейт-Рок, хотя с годами об этом забывали. Но так продолжалось ровно до того момента, когда историю оказалось полезно вспомнить заново. В девятнадцатом веке островитяне в основном жили китобойным промыслом. Большинство либо непосредственно участвовало в погоне за китовым жиром, либо так или иначе было с китобоями связано. Во многих отношениях портовая деревня до сих пор воспринималась как город китобоев. Самой ценной недвижимостью остались особняки капитанов; старая церковь китобоев так и стоит в центре поселка, и ее узкую колокольню можно увидеть на всех открытках и картинах с видами города.

Во второй половине двадцатого века, когда большие рыболовецкие конгломераты вытеснили небольшие суда, остров потерял прежнее значение. Особняки опустели и облупились, многие перешли в совместное владение и сдавались в аренду. Выросло количество мелких преступлений, а закрывавшиеся на зиму магазинчики облюбовали бездомные и вандалы. Даже церковь китобоев стала жертвой непогоды, граффити и небрежения. К началу 80-х ее использовали не столько для богослужений, сколько в качестве места сбора членов различных обществ вроде «Анонимных алкоголиков», «Анонимных наркоманов» и «Внесезонной художественной ассоциации», которая вербовала членов из первых двух.

Прошли десятилетия с тех пор, как местные рыбаки обеспечивали достойное существование. Но популярность Грейт-Рока за счет притока туристов выросла. Начался подъем интереса к китобойному промыслу. Ностальгия стала прибыльным товаром, и местный бизнес кормился на славной истории китобоев, как, бывает, внуки живут за счет одряхлевшего богатого патриарха. Магазины и ресторанчики всячески обыгрывали тему в своих названиях. Магазин часов назывался «Кит времени», магазин аксессуаров для волос – «Фонтан», над таверной красовалась надпись «Лепечущие Идиоты», аллюзия на мелвиллского «Моби Дика». Из года в год Кейт наблюдала за тем, как обслуживание туристов становится основной индустрией. Приезжие стали хлебом и маслом острова, и остров изо всех сил старался удовлетворять их запросы.

Но со временем люди становились более ненасытными, а перемены в городе – все более осязаемыми. Вместо магазина вышивки и кружев, торговавшего изделиями местных умельцев, открылся бутик, на витрине которого красовались туфли за 400 долларов. Кока-кола за обедом подавалась в бокалах от Саймона Пирса. Старинные особняки капитанов подверглись реставрации и снова превратились в семейные особняки, пользовавшиеся популярностью у дельцов шоу-бизнеса.

Церковь китобоев была восстановлена и оказалась востребованной как место проведения свадеб – после того, как полированные балясины ее перил появились на фотографиях в свадебном разделе «Нью-Йорк таймс». Охранители старины теперь не сидели без дела и постоянно оглядывались в прошлое, отстаивая его от наскоков новизны.

Нет, остров вовсе не обратился в руины. Оставаясь на северной, сонной земледельческой части и совершая вылазки в город только за мороженым или ради того, чтобы где-нибудь пообедать, вы еще вполне могли провести традиционный отпуск. Именно за этим и приезжали сюда Крис и Кейт. Еще не поженившись, они открыли для себя обойденный рекламой участок берега с узкой полоской пляжа. О своей находке они не распространялись. Каждый сентябрь домовладельцы обязательно получали от них три вещи: благодарственную открытку с фотографией играющих во дворе детей, коробку с домашними бисквитами и чек с оплатой за две недели следующего лета. В этом году у владельцев возникли небольшие затруднения, и они дали согласие на семь недель по более низкой цене, но с условием ухода за домом. Крис договорился со своей фирмой, что будет работать отсюда.

* * *

Когда паром уже порядочно отошел от берега, дети попросились вниз, в кафетерий – поиграть в карты. Кейт ускользнула в кабину, а Крис повел детей в очередь за апельсиновым соком и рогаликами. Из больших окон открывался вид на Атлантику. Цвет неба совпадал с цветом воды; сегодня он был скорее серовато-белым, чем свинцовым. Небо оказывалось затянутым облаками почти каждый раз, когда им случалось путешествовать на пароме, потому серый цвет ассоциировался у Кейт с отпуском, так же как у других темно-синий ассоциируется с флотом, а розовый – с маленькими девочками. Серым был и их съемный, крытый дранкой дом, и волны, катившиеся за его окнами. Такими же были толстовки, которые дети надевали поверх купальных костюмов, и плавающие в коричнево-сером бульоне моллюски, которых она ела по несколько раз в неделю. Серый стал символом свободы от обыденности, цветом формы Христианской службы по уходу за детьми, посланцы которой заезжали к ним в дом, хотя Крис проводил дома большую часть времени.

Кейт и Крис встретились в Нью-Йорке десять лет тому назад, когда ей было двадцать восемь, а ему – тридцать два. Она работала кондитером в отеле высокого класса в Верхнем Ист-Сайде, он был членом небольшой команды отельных девелоперов, разрабатывавших планы для новых участков.