По ту сторону одиночества. Сообщества необычных людей - читать онлайн книгу. Автор: Нильс Кристи cтр.№ 31

Когда представители этнических меньшинств ощущают себя недостаточно сильными, они стараются держаться друг друга. Но не все действуют таким образом. Самые сильные преодолевают социальные барьеры и становятся нормальными. Через определенное время распадаются целые анклавы, потому что все их члены преодолели социальные барьеры. Примером этого служат финны в Швеции. Правда, они пытаются сохранить финский язык, но это нелегко. Финнов и шведов объединяют одинаковые базовые потребности – работа и деньги; поэтому финны приехали в Швецию. За исключением языка между ними нет явных различий. Сомнительно также, что у финских переселенцев есть какая-либо особенность, ради которой стоило бы оставаться среди своих [Розенберг, 1987].

Часто оказывается, что ассимиляция идет быстрее, если переселенцы первые несколько лет в новой стране проводят среди себе подобных. Израиль, например, вначале пытался построить свое государство по «принципу сеятеля», но потом отказался от этого и поощрял представителей разных государств сначала оставаться вместе и лишь потом, постепенно примыкать к «большой смеси». Соединенные Штаты являются замечательным примером этого; с другой стороны, там тоже есть иммигранты, навсегда остающиеся в своих анклавах, если они достаточно многочисленны. Так, Миннесота все еще полна норвежских поселений, жители которых традиционно ненавидят шведов, живущих в тридцати милях к северу.

Нормальные люди организуют свою общественную жизнь таким образом, чтобы их окружали им подобные. Не должны ли делать то же самое и не столь нормальные?

Но это им запрещено. Концентрация нуждающихся в помощи людей в одном месте – это именно то, что характерно для учреждений или, хуже того, гетто.

Здесь мы сталкиваемся с основной дилеммой нашего общества: те, кого называют душевнобольными, умственно отсталыми, или просто робкие люди – одиноки среди нас. Они еще более одиноки, чем многие «нормальные» одинокие, которых тоже немало в нашем обществе. Им можно помогать, но тогда они попадают в зависимость и становятся клиентами. Если им предоставить возможность помогать друг другу, тогда они остаются иными, отгороженными от нормальной повседневности «необычными». Что же предпочтительней? Что лучше, быть рассеянным среди нормального общества, жить рядом с нормальными людьми – не как равный, но получать от них помощь, вести почти нормальную повседневную жизнь, которая все же является зависимой жизнью клиента? Или остаться среди себе подобных, необычных людей, и вести жизнь далекую от нормы, но зато избавиться и от зависимости, и от одиночества?

Берит хорошая студентка. Она живет со своим другом – нормальная пара, совершенно нормальная жизнь. Берит приходит в ярость, когда речь заходит о коллективной жизни многих людей, имеющих затрудненное развитие. У самой Берит есть проблемы со зрением, и она долгое время жила с другими, большей частью слепыми людьми в одном большом доме. Ее обучали всему, что должны уметь слепые. Судьбой Берит должна была стать профессия телефонистки, но она сбежала, чтобы стать нормальной. Она ни за что больше не хотела быть вместе с исключительно ей подобными; она не хотела больше оставаться клиенткой.

У Берит могла бы быть другая судьба; она могла бы, например, родиться глухой. Расти одной тогда означало бы для нее, чрезвычайную меру изоляции. Вне общения с другими глухими она бы, по всей вероятности, рассматривалась бы как умственно отсталая. Не имея возможности слышать, она бы не научилась говорить. Со своими близкими она, вероятно, создала бы примитивную систему коммуникации. Если бы ее семья располагала достаточными средствами, ее, вероятно, послали бы в учебное заведение для глухонемых.

Было бы ей там лучше? Очень вероятно, что да. Не обязательно благодаря учителям, а благодаря другим глухонемым детям, которые, вероятно, тоже считались бы умственно отсталыми. Оказавшись вместе, они разделяют одну судьбу и делают то, что делают все люди, если им предоставляется такая возможность – создают альтернативы. Каждый человек стремится объясниться. Если кто-то лишен обычных средств коммуникации, он создает необычные. Глухие дети создают язык жестов, язык, основанный на положении и движениях пальцев, рук, губ и тела. Благодаря пребыванию вместе дети преодолевают ущербность, выпавшую на их долю.

Но на такое решение проблемы обрушиваются те, кто выступает за общественную интеграцию. Они утверждают, что нужно помочь лишенным слуха выйти из изоляции. И если одной помощи недостаточно, надо их вынудить. И тогда распускают социальные учреждения для подготовки глухонемых, препятствуют применению языка жестов и глухонемых обучают индивидуально читать с губ и говорить.

Так противостоят друг другу два взгляда. Первый рассматривает глухих как представителей культурного меньшинства, имеющего собственный язык и поэтому – как все культурные меньшинства – нуждающихся друг в друге. Второй рассматривает глухоту как тяжелый недуг, который необходимо преодолеть. Чтобы этого достичь, необходимо искоренить культуру и язык глухих и силой направить несчастных в русло нормальной жизни.

Спор между этими двумя точками зрения разгорелся на рубеже столетий, а особенно ожесточенно – в США. Главным защитником мнения, что глухие относятся к культурному меньшинству и должны быть поддержаны в этом, был француз Лоран Клер. Он сам был глух и вышел из знаменитого национального института для глухих в Париже, учреждения, основанного, на использовании языка жестов [13] . Для Клера путь из его родной деревни в этот институт был дорогой из пещеры, «в которой понятия скользили по серым стенам, как тени, таинственно и зловеще. Я вышел на ясный дневной свет подлинного общения, в котором я понимал каждый довод, как только он выражался» [Харлен Лейн, 1984, стр. 10].

Но противник Клера был сильнее. Это был человек с хорошим слухом, чудесный голосом и острый умом: Александр Грахам Белл, изобретатель телефона. Его интерес к глухим не был следствием его изобретения; скорее, наоборот: изобретение телефона полностью соответствует ожесточенной борьбе Белла с языком жестов [14] . Лейн [1984, стр. 340–341] так описывает это: