Динка - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Осеева cтр.№ 162

– А зато мы с тобой сейчас пойдем на Крещатик и купим тебе подарок! – торжественно сказала мама. – Подумай заранее, что ты хочешь: книгу или игрушку? А может, красивый альбом с картинками?

«Велосипед...» – хотела было сказать Динка, но, взглянув на Леню, сдержалась и, смутившись, махнула рукой:

– Мне ничего, ничего этого не надо, мама. Никаких книг, никаких вещей...

Динка вскочила, прижалась щекой к плечу матери, обняла ее за шею:

– Подари мне другое, мама...

За столом стало очень тихо, и все смотрели на Динку: Леня строго и тревожно, Мышка с нежностью и любопытством, Алина просто выжидательно, а Вася, проникшийся к Динке уважением за ее пятерки, с дружеским участием.

– Не бойтесь, не бойтесь! – замахала руками Динка. – Я знаю, что у нас мало денег... Я не прошу велосипеда... Я прошу... Я хочу...

Динка запуталась и замолчала.

– Ну, говори уж... Что за тайна у тебя? – подбодрила ее мать.

– Скоро уже лето... – медленно начала Динка, – будет очень жарко... Пусть Леня острижет меня наголо, чтоб под рукой волосы кололись, ладно?

– Что? Что? Остричь? Чего она просит? – удивленно переспросили за столом.

– И только-то? – усмехнулась мать.

– Нет, подождите... Я хочу, чтобы ты, мама, позволила мне гулять, где я хочу, и чтоб никто меня не ругал... А я буду уходить на солнышко, я обещаю нигде не утонуть, нигде не заблудиться и под трамвай не попасть... Я все, все обещаю, только отпустите меня!

– Это очень серьезный вопрос, Дина, – взволнованно сказала мать. – Это надо обсудить со всех сторон.

Алина неодобрительно молчала, Мышка с тревогой глядела на сестренку.

– Это что же выходит? – сдвинув брови, сказал Леня. – Обрей ее наголо, как мальчонку, и пусти на все четыре стороны?

– Да-да! – обрадовалась Динка. – На все четыре стороны! И каждый день так... Я сама уйду, сама приду! Хорошо, мама? Мамочка?..

– Нет, подожди, Дина... Надо найти какое-то другое решение, – задумчиво сказала Марина.

За столом все замолчали.

Отворите мне темницу,

Дайте мне сиянье дня,

Долгогривую девицу,

Чернобрового коня... —

неожиданно запел Вася, прикрывая газетой смеющееся лицо. Он часто спорил с Мариной относительно неправильного, с его точки зрения, воспитания Динки и теперь с интересом ждал, как она выйдет из затруднительного положения. Для него не было никакого сомнения в том, что Динку одну можно выпускать только во двор.

Долгогривую девицу,

Чернобрового коня... —

нарочно путая слова, насмешливо тянул Вася.

– Не торжествуйте, не торжествуйте, Вася! Вчера все ваши предсказания с треском провалились! Как бы не было так и на этот раз!.. – ядовито сказала Марина и обернулась к Динке: – Ты уже большая девочка, и если ты дашь мне слово ограничить свои прогулки теми улицами, которые я тебе укажу, то я соглашусь отпускать тебя... И еще: ты должна быть всегда дома к обеду. Поняла?

– Поняла... И я дам тебе слово, мама. Я уже большая девочка. Но если вдруг я нечаянно зайду немного подальше, ты не будешь на меня сердиться?

– Нет, я не только буду сердиться, я раз и навсегда запрещу тебе всякие прогулки без провожатого, так что помни об этом!

– Ну, и стричь тебя мы не будем, – добавил Леня. – С какой это стати ты станешь гололобой? Я сам буду твои косы заплетать, чтобы росли, как у мамы...

– Долгогривую девицу... – насмешливо тянул Вася, постукивая пальцами по столу. – Эх, и драл бы я тебя с утра до вечера за все эти выдумки! – добродушно сказал он, вставая. – Пойдем, Леонид!

Вася, топая мокрыми ботинками, вбежал в коридор.

– Ох и ливень! Я весь промок до нитки. У вас все дома?

– Старшие дома, а Динки нет, – спокойно ответил Леня.

– Как нет? На дворе черт знает что делается! Надо бежать за ней, а то простудится!

– Не простудится! – засмеялся Леня. – Она сейчас на седьмом небе! Небось сняла свои башмаки и вот шлепает по лужам! И даже не чихнет ни разу!

Как бы в подтверждение его слов на лестницу вбежала Динка... Волосы ее расплелись и висели мокрыми прядями на груди и на спине, с платья текли ручьи; она держала в руках туфли и, шлепая босиком, оставляла на полу целые лужи.

– Я русалка! Я русалка! – дурачилась она. – Лень! Дай мне из кухни большую деревянную ложку, я пущу ее по ручью. Принеси скорей, а то Маруся будет ругаться.

Леня побежал за ложкой, но Вася остановил его:

– Ты с ума сошел! Уложи ее в кровать, она же вся мокрая, простудится!

Но Динка все-таки схватила ложку и убежала.

– Ничего мне не сделается! Сами смотрите не простудитесь! – крикнула она, исчезая за дверью.

И ей действительно ничего не сделалось, зато промокший насквозь Вася серьезно заболел.

На другой день он не пришел на урок, а после обеда явился молодой рабочий, близкий друг Васи, который жил с ним в одной комнате.

– Я Иван, – просто сказал он, – товарищ Василия. Он просил передать на завтра уроки и сказать, что малость приболел, жар у него, всю ночь горел... – Иван застенчиво улыбнулся: – Хозяйка ругается – боится, ну как помрет. Человек он безродный, кому хоронить...

Вечером Леня с Мариной перевезли Васю к себе. Мышка уступила свою комнату. У Васи оказалось воспаление легких. Он лежал в спокойной беленькой комнатке, около него по очереди сменялись все «арсенята», и Васе казалось, что никогда еще в его жизни не было таких теплых счастливых дней.

Васина болезнь ввела в дом Арсеньевых нового знакомого. Иван приходил запросто навестить товарища; держался он непринужденно, и только иногда в разговоре смущенная улыбка выдавала его застенчивость.

Мышка и Динка встречали Ивана радостными возгласами:

– Здравствуйте, здравствуйте! Васе сегодня лучше!

Как-то пригласив Ивана пить чай, Марина узнала от него, что после смерти отца Иван остался с матерью и старшим братом Николаем. Жили они тогда в Петербурге. Николай, как и отец, работал на Путиловском заводе. Похоронив отца, мать уехала с Иваном к своей родне в Киев; Николай не захотел бросить свой завод и остался в Петербурге. В Киеве Иван встретился с Васей.

– Он у нас угол снимал, грамоте меня учил, а потом, как мать умерла, мы с ним поселились вдвоем у хозяйки, там и живем. Летом думаю съездить к брату, может, на Путиловский завод устроюсь. Брат зовет, – степенно, не спеша рассказывал Иван.

Марина жадно расспрашивала про настроение рабочих, вспоминала девятьсот пятый год, свою воскресную школу, спрашивала про рабочие кружки... Много ли собирается народу?