Режиссер - читать онлайн книгу. Автор: Александер Андориль cтр.№ 27

Ингмар помогает матери сложить занавески. Из своей комнаты выходит отец, от его лба расходится тусклый свет, сотканный из сахарной ваты.

— Отец купил себе налобный фонарь, — говорит Карин и поджимает губы.

Неверной походкой, но довольно быстро, Эрик направляется прямо к Кэби. На нем отутюженный темно-серый костюм с жилетом и галстуком.

Только когда он останавливается, наконец проступает лицо в мутном свете фонарика. Он вцепляется в нее бесцветным угрюмым взглядом. Что-то говорит и, растопырив пальцы, протягивает правую руку. Кэби вежливо улыбается, протянув руку в ответ. На периферии светового поля, словно желтые вольфрамовые нити, слабо мерцают пальцы.

Ингмар спотыкается о стул, отодвигает его, собирается сесть, думая о том, что надо бы рассказать о завтрашней поездке в Ретвик, как вдруг губы отца искривляются.

Это уже не улыбка.

Лоб его краснеет. Рука проводит по усам, затем, двигаясь слишком быстро, ползет к галстуку.

Ингмар приближается.

Кэби мрачнеет, на переносице появляется складка. Губы изломлены в беспокойном изгибе.

— Мы собираемся устроить монтажную мастерскую в «Сильянсборге», — говорит Ингмар, выступая вперед.

Рука Кэби нащупывает его плечо.

— Ты стоял здесь все это время? — спрашивает она.

— Представляете, мы устроим там лабораторию, хоровой зал и все, что надо, прямо на природе — современный монтажный столик, гримерки.

— Извините, — произносит отец. — Мне сейчас должны позвонить.

Ингмар идет за ним следом.

— Мама сказала, что день рождения удался.

— Наверное, так, — бормочет тот.

— Я про ланч у Агды и путешествие на машине в Кафедральный собор.

Открывая дверь кабинета, отец оборачивается к Ингмару.

— Что-то еще?

— Нет, я просто… Мать говорила, что рассказывала вам о моем фильме.

Отец вздыхает, порываясь уйти.

— Она сказала, что он, должно быть, напомнит вам о времени, проведенном в Форсбаке.

Он опять нетерпеливо вздыхает.

— Я понимаю, что это совершенно другое, — поспешно прибавляет Ингмар. — Ведь вас любили в приходе.

— Не думаю. «Любили» — это нечто иное. Я был их собственностью, прихожане всецело владели мной и…

— Совершенно точно, именно это я и хотел сказать, — оживленно говорит Ингмар. — Пастор больше не принадлежит самому себе. Если б я был пастором, меня подавляло бы чувство долга — то, что я обязан творить добро, обязан…

— Впрочем, все намного сложнее.

— Да-да, конечно, разумеется, все сложнее, — говорит Ингмар, широко улыбаясь. — Но я надеюсь, это не помешает вам посмотреть фильм, когда он…

— Не думаю, что…

— Это всего лишь один из аспектов.

— Не думаю, что твой фильм может быть для меня интересен, — дружелюбно произносит отец, заходит в кабинет и затворяет за собой дверь.

Ингмар стоит перед закрытой дверью. Немного погодя он тихонько стучит, но, не получая ответа, подходит к книжной полке и в темноте проводит пальцами по корешкам книг. Прохладная бумага, нежная кожа переплета.

— Ингмар! — зовет Кэби.

— Я здесь.

Она подходит ближе.

— Что он сказал? — шепчет Кэби. — Я догадалась, что вы говорили о фильме…

— Да, я рассказал ему немного о том, каким бы я был пастором. Отцу показалось, что это довольно интересно.

— Замечательно.

— Он хочет посмотреть фильм.

— Ингмар, я ведь только что слышала его последние слова.

— Но до этого он говорил другое.

— Нет, — шепчет она.

— До этого, Кэби. Это правда. Он сказал, что хочет посмотреть мой фильм.

Карин убрала чашки и сахарницу и освещает карманным фонариком альбом с фотографиями и газетными вырезками.

— Хотите взглянуть? Это что-то вроде блокнота с воспоминаниями Эрика, с фотографиями из детства и юности Ингмара.

Кэби подходит ближе, спотыкается, но удерживает равновесие.

— На полу что-то лежит, — тихо произносит она.

— Наверное, сумка Эрика, — говорит Карин. — Он искал ее.

— Скорее похоже на пальто или одеяло.

— Тогда пусть лежит, — отвечает Карин, переводя луч фонарика на фотографии. — Здесь Ингмару двадцать один.

На пожелтевшей фотографии теснятся люди на фоне черной травы и темно-серых еловых ветвей. Тщательно причесанный Ингмар сидит в непринужденной позе, оживленно улыбаясь и держа за руку женщину в белом платье, подол которого немного задрался, обнажив голень. Вспышка застала ее с нарочито мстительной гримасой, словно она как раз собиралась ткнуть Ингмара в живот.

— Кто это? — спрашивает Кэби.

— Марианне фон Шанц, — отвечает Карин. — А это Дитер, который жил у нас во время войны, Сесилия Турсель и Нитти.

Ингмар ощупью продвигается к двери отцовского кабинета.

— Какой серьезный юноша, — нежно говорит Кэби.

— Помню, мы встретили его и еще нескольких студентов в телеге, запряженной белыми лошадьми, — рассказывает Карин.

Ингмар стучит в дверь, накрывая ладонью ручку.

— Красивая фотография, — тихо говорит Кэби. — В ней так сильно чувствуется девятнадцатый век — и шляпа, и воротник.

— Ингмар очень любил Ма.

— Знаю.

Карин переворачивает страницу.

— Лабан, мой младший брат. А это Фольке и Юхан.

— Это дядя Юхан?

— А это малютка Мэрта, — показывает Карин.

Серый снимок, на котором видны обои с косым узором и край написанной маслом картины в золотой раме.

Напротив белоснежного буфета, на котором в стеклянной вазе красуется букет раскидистых люпинов и боярышника, стоит маленький бледный мальчик с испуганным лицом.

Он вот-вот заплачет. А может быть, слезы едва только высохли.

На мальчике белая рубашка и темная юбка. Он боязливо присел, голые ноги в синяках слегка согнуты, мыски зашнурованных ботинок истерты.

Ингмар подходит к колеблющемуся свету фонарика, к матери и жене, сидящим за столом.

— До чего ж он хорошенький, — говорит Карин, улыбаясь и поблескивая зубами. — Когда Малыш писал в штаны, в наказание он ходил остаток дня в красной юбочке или платье.

— По-моему, я похож на маленького идиота.

— Нет, ты…

Они громко смеются.

— Ты похож на…