Переносчик смерти - читать онлайн книгу. Автор: Нил Бастард cтр.№ 22

— Да за это время здесь все вымрут! — не сдерживаюсь я.

— С этим я ничего поделать не могу. Страна в изоляции. Раз народ позволил военным это сделать, значит, так ему жить лучше. Это и есть демократия в чистом виде, — отстраненно говорит бюрократ.

В подтексте его реплики мне слышится лишь одно: «Отстань ты от меня, чертов русский. Мне плевать на этих дикарей. Пусть они все там сдохнут».

Я ошарашен. Мне не хватает слов. Прежде чем я успеваю сформулировать свою мысль, мой собеседник прощается и сбрасывает вызов. Несколько минут я молчаливо сижу, держу в руках трубку и стараюсь прийти в себя. Я не нахожу слов, подходящих для выражения эмоций, обуревающих меня, и цежу сквозь зубы несколько нецензурных фраз на великом и могучем русском языке, которые заочно адресую бюрократам, управляющим нашей организацией.

Два дня проходят незаметно. Дела и обстоятельства все те же, хотя есть и перемены к лучшему. Больные, прошедшие вакцинацию, уже начали подавать признаки выздоровления. Мы едва скрываем радость по этому поводу. Сдвигов с прибытием новых запасов вакцины нет никаких, но обнадеживает сам факт выхода наших пациентов на поправку. В случае полного выздоровления они приобретут устойчивый иммунитет к вирусу Эбола. По крайней мере, так полагает академик Карский. Если мой наставник прав, то порочный круг смертей наконец-то прервется.

Мы с Йорданом с утра возимся в лаборатории, готовим все необходимое для очередной серии вакцинации. Настроение в связи с последними новостями у нас приподнятое. К тому же наши опасения по поводу вероятного заражения Йордана оказались напрасными.

Мисс Раст в обществе нескольких волонтеров совершает обход палаток с больными, прошедшими вакцинацию. Мы ожидаем очередной порции хороших новостей. По нашим прикидкам, где-то с десяток человек должны полностью выздороветь.

Раздается стук в дверь будки грузовика, где размещена наша лаборатория. Слышится голос Джулии. Я не могу в одночасье прекратить работу в ламинарном боксе, говорю Христову, чтобы подошел и спросил, что ее заставило вернуться так рано.

— Чем обрадуете нас, Джулия? — спрашивает Йордан через дверь, которую нельзя открывать, пока я работаю с боксом.

— К сожалению, хороших вестей у меня нет, — говорит она.

— Что это означает? — растерянно уточняет коллега.

— Все, кто позавчера пошел на поправку, умерли сегодня под утро, — сообщает Джулия раздосадованным голосом.

Вместо новой серии вакцинации половину дня мы посвящаем исследованию тел. Понять, почему люди, вроде бы шедшие на поправку, вдруг умерли, не так-то просто. Мы пытаемся сделать некоторые анализы, хоть и осознаем, что мощностей мобильной лаборатории для выяснения полной картины будет недостаточно.

Предварительная моя версия такова: вакцина, изобретенная академиком Карским, не дает желаемых результатов. Однако эти соображения кажутся мне такими фантастическими, что я едва берусь озвучить их. Я хорошо знаю своего наставника, методы его исследований и привычку старательно все проверять, прежде чем заявлять на весь мир об открытии. Поэтому у меня не укладывается в голове мысль о неэффективности его вакцины против вируса Эбола.

Смерти больных, уже шедших на поправку, повергают меня в отчаяние. Я теряю веру в возможность спасти кого бы то ни было с помощью этих прививок, если что-то и делаю, то лишь по инерции, без того рвения и энтузиазма, которые были присущи мне совсем недавно.

Я просто не могу вот так взять и бросить все. Это было бы неправильно, означало бы предательство с моей стороны. В этом случае я наплевал бы на своих коллег, да и на тех заразившихся бедолаг, которым мы вряд ли теперь сумеем помочь. Разве что отсрочим их кончину еще на несколько дней. Я невольно вспомнил пилотов самолета, которые старались отсрочить момент крушения.

Йордан считает, что мое отчаяние напрасно. Нужно быть всесторонне объективным, не делать поспешных выводов на основе единичного, статистически не выверенного явления.

— Возможно, эти люди получили прививку слишком поздно, чтобы их можно было спасти, — говорит он мне. — При такой спешке и нехватке специалистов мы физически не имели возможности досконально обследовать каждого из них. Согласись, что нам ничего не было известно о том, насколько далеко зашел патогенез в их организмах.

— Возможно, — бормочу я, чтобы не выглядеть чересчур упрямым, хотя на самом деле категоричность из меня так и прет.

— Так в чем же дело?

— А дело в той же статистике, — не усмиряюсь я. — Десять человек — это все-таки показатель. Если бы речь шла об одном-двух случаях, я мог бы поверить, что это связанно с запущенностью болезни. Но здесь десять смертей! Все эти люди вот-вот должны были подняться с лежанок, перестать бояться света и сделаться неуязвимыми перед чертовой лихорадкой Эбола. А они вдруг взяли и умерли! Ты считаешь, что это ничего не значит?

— Погоди-погоди, — пытается урезонить меня коллега. — Вспомни, сколько людей мы обслужили в тот день, когда прививали и этих десятерых. Много?

— Если учесть, что на каждую палатку уходит от восьми до десяти минут, то мы, наверное, вакцинировали где-то под сотню больных. С поправкой на работу в лаборатории, обеденный перерыв и ночной отдых.

— Да тут и прикидывать не надо! Все зафиксировано. Джулия может подтвердить, что в тот день мы сделали девяносто девять прививок. Безусловно, людей жалко. Но ведь мы не бездействовали, изо всех сил старались спасти каждого, при этом подвергали себя смертельному риску.

Мне хочется верить товарищу, разделить с ним его боевитый настрой. Однако не получается.

Следующие сутки подтверждают, что прав скорее я. Больные, прошедшие вакцинацию, продолжают умирать. Резкое ухудшение, наступающее после кратковременного намека на выздоровление, выбивает почву из-под ног наших пациентов. Они полностью срываются с катушек, орут, что не хотят больше жить, пытаются наложить на себя руки или просят, чтобы их убили. Столько страданий приносит им невыносимая боль!

Мне кажется, что подтверждение неэффективности вакцины Карского становится более чем очевидным. Но Христов и сейчас остается при своем мнении, продолжает работать и снова призывает меня не раскисать.

Формально он прав. Ведь, исходя из статистики, нельзя сказать, что во всех этих смертях имеется определенная закономерность. Люди умирают вразнобой, а отнюдь не в той очередности, в которой получили вакцину.

За этот факт цепляется и мой наставник. Аркадий Федорович не признает свое поражение, ссылается на отсутствие полного перечня факторов, оказавших губительное влияние на наших подопечных.

— Артем, поверь, я не мню себя гением, который не может ошибаться, — обращается он ко мне непривычным для себя тоном. — Если я бываю не прав, то всегда признаю это. Но в данном конкретном случае я не вижу никакой ошибки. Вакцина должна действовать.

— Но люди, получившие прививки, продолжают умирать! — не выдерживаю я.