Антон, надень ботинки! (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Токарева cтр.№ 41

Игнатий. Какая старушка?

Лариска. Я эту подковку заколдовала. Теперь всегда будешь меня любить.

Игнатий. Как заколдовала?

Лариска (берет в руки подковку, бормочет). Так бы он и скрипел, и болел, и в огне горел. Не мог без меня ни быть, и ни жить, и ни пить, и ни есть…

Игнатий. От тебя мандаринами пахнет.

Лариска. Это хорошо или плохо?

Игнатий. Мандарины – значит, зима. Ты что сегодня делала?

Лариска. Любила.

Игнатий. А еще?

Лариска. Все. Я целый день этим занималась. Сначала я писала тебе письма. Потом гадала на гороскопе. Вот.

Лариска достает листки бумаги.

Игнатий садится за пианино, тихо наигрывает.

Я – Скорпион. Ты – Лев: характер властный, натура богатейшая. Основная черта характера Льва – доброта.

Игнатий встает из-за рояля.

Ты куда?

Игнатий. Никуда. Что с тобой?

Лариска. Я все время боюсь, что ты уйдешь. Когда ты от меня уходишь, у меня обрываются внутренности, как у пчелы. Если пчелу разозлить, она жалит, а потом улетает помирать, потому что вместе с жалом у нее отрываются внутренности.

Игнатий обнимает ее.

А если я умру, что ты сделаешь?

Игнатий. Напьюсь.

Лариска. И все?

Игнатий. Напьюсь и заплачу.

Лариска. Мой образ со временем будет высветляться в твоей памяти, и ты полюбишь свою утрату.

Игнатий. Подожди, может, я тебя и так полюблю.

Лариска. Я не верю. Не могу себе представить. У Бунина рассказы о любви всегда кончаются смертью и никогда свадьбой. Наверное, очень сильная любовь должна быть обречена, а я хочу уготовить для нее такую банальную судьбу, как семья, – троих детей, физзарядку по утрам, прогулку перед сном.

Игнатий. Не изводи меня. Я сегодня целый день принимал зачеты. У меня уже слуховые галлюцинации.

Лариска торопливо накрывает на стол. Садятся.

Лариска подпирает лицо кулачками и смотрит, как Игнатий ест.

Лариска. Когда ты ешь, я почему-то вижу, какой ты был маленьким.

Игнатий. Какой?

Лариска. В коротких штанишках с лямками. Мне кажется, что ты и не вырос. Мне кажется, что я тебя гораздо старше.

Игнатий. Ешь. А то сидишь и смотришь мне в рот. Я так не могу.

Лариска. Ты широко кусаешь, а потом жуешь с сомкнутым ртом… А когда ты чихаешь, у меня вот здесь, под ложечкой, что-то сдвигается, как будто разражается тихая гроза.

Игнатий. Раньше мне казалось, что я жую и чихаю исключительно для себя.

Лариска. Когда я с тобой, я спокойна и счастлива. И я больше ничего, ничего не хочу. Вот так бы и сидела до второго пришествия… Ешь мед.

Игнатий. Я не люблю мед.

Лариска. У тебя больной желудок. А все, что твое, – и мое тоже. Значит, это наш желудок. И ты не имеешь права распоряжаться им по своему усмотрению.

Игнатий. Уже и желудок не мой. И голова не моя. И кажется, ты права. Я потерял голову и ничего не делаю. Я не могу ни о чем думать, ничего не могу делать.

Лариска. Но ты же занят.

Игнатий. Чем?

Лариска. Ты любишь.

Игнатий. Разве это занятие для мужчин? На страстях живут одни бездельники.

Лариска. Настоящий мужчина не должен бежать от любви. Не должен бояться быть слабым.

Игнатий. Я ненастоящий. Ты принимаешь меня за кого-то другого. Ты меня не знаешь.

Лариска. Это ты себя не знаешь. Ты сильный и талантливый. Ты самый лучший из всех людей. Просто ты очень устал, потому что ты жил не в своей жизни. Ты был несчастлив.

Игнатий. Почему ты так решила?

Лариска. А ты посмотри на себя в зеркало. Такого лица не бывает у счастливого человека. Я имею в виду ту жизнь. До меня. У тебя было такое лицо, как будто у тебя ужасающая мигрень и ты вынужден ее скрывать.

Игнатий. Да?

Лариска. Такое впечатление, что ты прожил всю свою прошлую жизнь и живешь по инерции. По привычке жить.

Игнатий (после молчания). Знаешь… Моя любовь к жене умерла. А мы ее не хороним. И она – как мертвец в доме, которого не выносят.

Лариска. Ничего себе… Жить в доме, где мертвец.

Игнатий. Но мы уже привыкли. Если его вынести, то вроде будет чего-то и не хватать. Человек очень сильно привыкает к своим привычкам. В биологии это называется динамический стереотип. Его очень трудно ломать.

Лариска. Ну уж дудки…

Игнатий. Ты еще молодая. У тебя нет привычек. Они тебя не тянут.

Лариска. Ты когда первый раз меня увидел, что подумал?

Игнатий. Не помню. Я не помню своего первого впечатления.

Лариска. А я помню. Я увидела тебя и тут же поняла: что-то произошло. А потом я все время о тебе разговаривала. Как помешанная.

Игнатий. А сейчас?

Лариска. А сейчас я все время строчу тебе письма. И мне кажется, что я с тобой разговариваю.

Лариска достает из письменного стола пачку писем и протягивает Игнатию.

Возьми. Прочитаешь.

Игнатий. Опять пачка? Ты просто Бернард Шоу.

Смотрят друг на друга не отрываясь.

Пожалуйста. Я очень тебя прошу. Пока мы с тобой… пусть у тебя никого не будет.

Лариска. Я буду с тобой до тех пор, пока ты захочешь. А когда ты не захочешь, я умру.

Обнимаются. Лариска кладет голову ему на плечо.

Игнатий. Ты дышишь мне в самое ухо. Как барашек.

Лариска. Почему барашек, а не собака, например?

Игнатий. Мы во время войны жили в эвакуации. Папа был на фронте. Я убегал в овраг и ложился на зеленую траву. А ко мне откуда-то приходил маленький барашек, ложился возле меня и дышал мне в ухо. Как ты сейчас. А мне казалось, что это – душа моего папы. А потом этого барашка съели. А я не ел. Хотя был голод. И папа не вернулся.

Лариска. А я потеряла сразу и папу, и маму, когда мне было тринадцать лет. Они погибли в автомобильной катастрофе. Я помню, пошла в морг, а мне служитель стал выдвигать жестяные листы с трупами. И спрашивал: ваш? Ваш?