Сердце тьмы. Повести о приключениях - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Конрад cтр.№ 56

Он преуспел в этом не больше, чем все остальные в гарнизоне и даже во всем городе. Два молодых офицера, до сих пор не выделявшиеся ничем особенным, стали объектом всеобщего любопытства в связи со своей загадочной ссорой.

Салон мадам де Льонн превратился в центр всевозможных догадок. Хозяйку без конца осаждали расспросами, ибо всем было известно, что она последняя разговаривала с этими несчастными, безрассудными молодыми людьми, перед тем как они вместе вышли из ее гостиной, чтобы сойтись на этом варварском поединке в сумерках в саду частного дома. Она отнекивалась. Она уверяла, что не заметила ничего особенного в их поведении. Лейтенант Феро был явно недоволен, что его увели. Но это было вполне естественно: всякому мужчине неприятно, когда его отрывают от беседы с дамой, славящейся своей изысканностью и чуткостью.

Но, сказать правду, эти расспросы раздражали мадам де Льонн, потому что, несмотря на чудовищные размеры, которые приняла эта сплетня, никто не связывал с этим происшествием ее особы. Ее возмущало, когда она слышала, что здесь, по всей вероятности, замешана женщина, и это возмущение проистекало не из ее изысканности или чуткости, а из более непосредственной стороны ее натуры. Наконец оно выросло до такой степени, что она строго-настрого запретила говорить об этой истории под ее кровом. Около ее кушетки запрещение действовало, но в дальних уголках салона это вынужденное молчание в большей или меньшей мере нарушалось.

Некий субъект с длинным бледным лицом, сильно напоминавший барана, изрекал, покачивая головой, что, по всей вероятности, эта ссора давнишнего происхождения и что она просто обострилась со временем. Ему возражали, что оба эти офицера слишком молоды, чтобы можно было допустить такое предположение. Кроме того, они родом из различных краев Франции. Находились еще и другие, весьма веские возражения.

Младший интендантский чиновник, образованный приятный холостяк в казимировых рейтузах, высоких сапогах и в голубом мундире, расшитом серебряным шнуром, притворяясь, будто он верит в переселение душ, высказывал предположение, что эти двое, должно быть, знали друг друга в каком-то из своих прежних существований. Вражда между ними возникла в каком-то далеком, забытом прошлом. Возможно, это было даже что-то непостижимое для них в их настоящем бытии, но души их помнят об этой вражде, и они испытывают друг к другу инстинктивную ненависть. Он шутя развивал эту мысль, а так как эта загадочная ссора казалась всем до такой степени нелепой и со светской, и с военной, и с почтенной, и с благоразумной, и с любых точек зрения, то это туманное объяснение в данном случае казалось более разумным, чем какое-нибудь другое.

Ни один из обоих офицеров не счел нужным давать какие бы то ни было объяснения по этому поводу. Унизительное сознание того, что он оказался побежденным, и горькая уверенность в том, что он пострадал из-за несправедливости судьбы, вынуждали лейтенанта Феро мрачно молчать. Он не доверял людскому сочувствию. Конечно, оно окажется на стороне этого щеголеватого штабного офицерика. Лежа в постели, он бурно изливал свое негодование хорошенькой девушке, которая ухаживала за ним с истинным обожанием и выслушивала его страшные проклятия с ужасом. Что лейтенант д’Юбер должен «поплатиться за это», казалось ей вполне естественным и справедливым. Главной ее заботой было, чтобы Феро не волновался. Ее смиренному сердцу он казался столь обольстительным и неотразимым, что ей хотелось только одного – видеть его поскорей здоровым, даже если он опять возобновит свои визиты в салон мадам де Льонн.

Лейтенант д’Юбер хранил молчание прежде всего потому, что ему не с кем было разговаривать, за исключением туповатого молодого денщика. Кроме того, он чувствовал, что это происшествие, как бы серьезно оно ни оценивалось с профессиональной точки зрения, имело свою комическую сторону. И когда он думал об этом, у него опять поднималось желание свернуть шею лейтенанту Феро. Конечно, это выражение скорее фигурально, нежели точно; оно больше выражало его настроение, чем непосредственное желание. Лейтенант д’Юбер от природы был добрый человек, и ничто не могло бы заставить его изменить чувству товарищеского долга и ухудшить и без того скверное положение лейтенанта Феро. Он не желал вести никаких разговоров об этой дурацкой истории. На расследовании ему, разумеется, придется говорить правду в целях самозащиты. И эта перспектива раздражала его.

Но никакого расследования не состоялось. Армия выступила в поход. Лейтенанта д’Юбера освободили без всякого замечания, и он вернулся к своей строевой службе, а лейтенант Феро, едва сняв повязку с руки, отправился, недопрошенный, со своим эскадроном завершать свое лечение в дыму битв, на свежем воздухе ночных бивуаков. Этот суровый режим оказал на него столь благотворное действие, что едва только пронесся слух о перемирии, как он без малейшего угрызения совести вернулся к мысли о своей собственной войне.

На этот раз война была объявлена по всем правилам. Феро послал двух приятелей к лейтенанту д’Юберу, полк которого стоял всего в нескольких милях от его полка. Эти приятели не задавали Феро никаких вопросов. «Я должен свести счеты с этим смазливым штабным офицериком», – мрачно сказал он, и они отправились, очень довольные возложенным на них поручением.

Лейтенант д’Юбер также без труда нашел двух преданных приятелей, которые не сочли нужным проявлять излишнее любопытство. «Есть тут один полоумный субъект, которого я должен проучить», – коротко заявил он, и больше они ни о чем не спрашивали.

Итак, был найден подходящий участок, и однажды рано утром они сошлись и скрестили сабли. После третьей схватки лейтенант д’Юбер упал с пронзенным боком навзничь на росистую траву. Ясное солнце поднималось налево от него над лугами и лесами. Доктор – не флейтист, а другой – склонился над ним, чтобы осмотреть рану.

– На волосок проскочила! Ну, ничего, все будет хорошо.

Лейтенант д’Юбер выслушал эти слова с удовольствием. Один из его секундантов, который сидел на мокрой траве и поддерживал его голову у себя на коленях, сказал:

– В войне как повезет, кому счастье выпадет, старина. Что поделаешь! Но лучше вам все-таки помириться, как добрым товарищам. Право.

– Вы не знаете, о чем вы просите, – прошептал лейтенант д’Юбер слабым голосом. – Однако, если он…

На другом конце луга секунданты лейтенанта Феро уговаривали его пойти пожать руку своему противнику.

– Вы же расквитались с ним, черт возьми! Теперь надо помириться. Этот д’Юбер – очень порядочный малый.

– Знаю я порядочность этих генеральских любимчиков! – пробормотал лейтенант Феро сквозь зубы.

И мрачное выражение его лица отбило у них охоту к дальнейшим попыткам примирения. Секунданты, раскланявшись издали, увезли противника с поля битвы. Вечером у лейтенанта д’Юбера, которого очень любили в полку как доброго товарища с открытым и мягким характером и храброго офицера, собралось много друзей. Но говорили, что лейтенант Феро, против своего обыкновения, не очень-то показывается на людях и не спешит принять поздравления от своих друзей. А у него их нашлось бы немало, потому что его тоже любили в полку за широту его южной натуры и бесхитростный нрав. Во всех тех местах, где имели обыкновение сходиться к вечеру офицеры, дуэль, состоявшаяся утром, обсуждалась со всех точек зрения. Хотя лейтенант д’Юбер на этот раз оказался побежденным, его искусство владеть саблей расценивалось очень высоко. Никто не оспаривал, что он проявил удивительное мастерство и необыкновенную точность. Кое-кто даже говорил по секрету, что если он оказался раненым, то только потому, что он щадил своего противника. Но многие утверждали, что стремительность и сила атаки лейтенанта Феро совершенно неотразимы.