Дверь в чужую осень - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 15

Чисто теоретически нельзя исключать, что это какой-нибудь пресловутый параллельный мир. Я о них кое-что читал. Наука, как я понял, их существование допускает, но опять-таки чисто теоретически. В общем, не вижу смысла гадать. Быльем поросло. Дорога, где проезжали повозки и всадники, лес, равнина, домик вдали, который мы не могли тогда рассмотреть… Никаких привязок, никакой полезной информации. Было… И всё тут, что еще можно сказать?

Случилось это в Литве, в самом начале сентября сорок четвертого. Я тогда был командиром разведроты. Линия фронта на какое-то время установилась, и работы нам хватало. Вот только один мой взвод, так уж вышло, какое-то время тянул на себе едва ли не все поставленные задачи, ребята вымотались донельзя, потеряли троих, и я, разумеется, с санкции начальства, именно этот взвод отвел на недельку в тыл, не особенно и глубокий, чтобы дать им короткий отдых и передышку.

Форменным образом санаторий. Я их расквартировал на хуторе в лесу — места были лесные, правда, лес не особенно и густой, попадались нам в Литве чащобы вовсе уж дикие. Старшина Микешин, сибиряк потомственный, говорил, что они ему напоминают Сибирь один в один. С хуторянами проблем не было ни малейших, по причине полного отсутствия таковых. Именно мы в свое время на этот хутор и наткнулись. Хозяин со всеми чадами-домочадцами ушел с отступавшими немцами, надо полагать, были у него к тому веские причины.

Из вещей он мало что забрал с собой, и кое-какие фотографии на стенах остались. На одной он, как с ходу определил наш особист, был для истории запечатлен в мундире одной из полувоенных организаций — их в Литве до присоединения к СССР было несколько. Откровенные фашисты на манер нацистских штурмовиков. Когда пришли немцы, эта публика дружненько подалась в СС, в каратели, в полицаи. Кровушки нацедили немало, воевали с партизанами, но главным образом зверствовали над мирным населением, не у себя, а на нашей временно оккупированной территории и в Польше. Фотография была датирована, мы нашли надпись на обороте: число, какой-то там месяц (никто у нас литовского не знал), тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Более поздних его снимков мы не нашли (если и были, он их с собой благоразумно прихватил), но отыскали несколько винтовочных патронов к немецкому «маузеру» сорок второго года выпуска и еще кое-какую мелочевку. Не похоже что-то, чтобы он при немцах мирно пахал имевшуюся у него в изрядном количестве земельку. Наверняка натворил дел, за которые с полным на то основанием рассчитывал получить от наших если не девять грамм, то, безусловно, бесплатный бесплацкартный вагон в Сибирь. Так что посадил на телегу семейство и двинул с немцами. Любитель собак, сволочь такая — на одной из фотографий снялся с овчаркой возле конуры и явно прихватил ее с собой, мы обнаружили только пустую конуру и цепь без ошейника. А вот всю остальную скотину, гнида, методично перестрелял из винтовки — четырех коров, двух лошадей, на которых то ли сам пахал, то ли батраки, что вероятнее (мы нашли и цуг для парной упряжки), несколько свиней, уже из дробовика кончил всех кур в курятнике. Чтобы нам не досталось. По такой логике, ему бы следовало и хутор поджечь — но он, видимо, рассчитывал, скот, что немцы вернутся, и он с ними.

В доме он ничего не напортил, и в погребе с кладовкой сохранилась часть съестных припасов. Ребята поначалу, оказавшись на отдыхе, есть их опасались, но потом присмотрелись, принюхались и решили: то ли времени у его не хватило, то ли не было возможности раздобыть яд или просто впрыснуть какую-нибудь карболку. Начали с закатанных банок с соленьями-вареньями, уж там-то сразу видно, что ничего не впрыснуто, а потом рискнули, взялись за окорока-копчености и сыры-колбасы. И ничего. Обошлось, разве что один экземпляр пару дней маялся поносом, но исключительно от того, что облопался на дармовщинку.

Одним словом, когда я через неделю поехал к ним сообщить, что санаторий закрывается и завтра за ними придут два «студера», рассчитывал их там застать повеселевшими, малость пополневшими на обильных хуторских харчах. И не ошибся — именно так выглядели и часовой у ворот, и старшина Микешин, и парочка попавшихся мне по дороге орлов.

А вот командир взвода, лейтенант (фамилию помню прекрасно, но называть не буду), мне не понравился категорически. С ним и до того обстояло чуток неладно (причину я чуть погодя расскажу), но теперь… Совершенно другой человек: щеки запали, глаза запали, будто его всю эту неделю голодом морили, заметно похудел, лицо безжизненное какое-то, взгляд пустой… Сейчас я бы выразился «как робот», а тогда подумал: «как кукла». Отрапортовал кое-как и при первой возможности убрался с глаз долой, в дом. Очень мне его вид не понравился: сразу видно, что с человеком неладно, и какие-то меры нужно принимать — ну, хотя бы к врачам его отправить, чтобы прописали порошки-пилюли. Такого в разведку отпускать никак нельзя…

Под благовидным предлогом — якобы хочу еще раз покопаться в оставшихся хозяйских бумагах — я быстренько оказался с глазу на глаз с помкомвзвода, тем самым старшиной Микешиным. По годам он был во взводе самым старшим, под сорок. Исправный солдат и разведчик хороший — до мобилизации охотничал в тайге немало, умел ходить так, чтобы ни сучком не хрустнуть, ни ветку сломать, умел зверя скрадывать долго и терпеливо. В разведке такие качества весьма даже необходимы. По той же примерно причине в снайперы порой брали эвенков и людей из других кочевавших по тайге народов — они и в самом деле белку в глаз били, а уж если дать такому снайперскую винтовочку с оптическим прицелом… Одна польза и никакого вреда.

Микешин у меня был… скажем так, доверенным лицом. От него я и узнавал кое о чем, что делается но взводе. Далеко не все докладывают взводному и ротному. А толковый командир должен знать всё, что у него в подразделении творится. И непременно иметь доверенных лиц.

Только не путайте таких доверенных с осведомителями, со стукачами. Осведомителей, что уж там скрывать, вербовали соответствующие органы, куда они и обязаны были регулярно давать сведения. А вот то, что командиру рассказывали доверенные люди, крайне редко уходило на сторону, у командира и оставалось. И шло только на пользу делу. Вот вам живой пример, как говорится, не отходя от кассы. Месяца за два до описываемых мною событий два ухаря в том же взводе по уши врезались в одну чертовски красивую санинструкторшу, ну а она, как это с красотками бывает, играла глазками-губками на все стороны. Поначалу они просто мешали друг другу с ней встречаться, потом втихомолку подрались, а чуть погодя решили, стервецы, устроить натуральнейшую дуэль на пистолетах, как в царские времена. И даже почище: решили войти с двух сторон в лесочек, имея каждый по нагану с полным барабаном, без запасных патронов — а там уж кому повезет. Ни лейтенант (в то время еще бодрый, веселый, энергичный), ни я об этом и знать не знали — а вот Микешин узнал за пару дней до намеченного срока. И сообщил мне. Я этих дуэлянтов быстро расколол, неофициальным образом пропесочил так, что небу жарко стало. Помню, под конец уточнил ехидно: вы, соколы, не по чину заигрались, в царской России на дуэлях драться позволялось только господам офицерам, но никак не унтерам (один был сержантом, другой — старшим сержантом, то есть по-старому как раз унтера). Потом поговорил кое с кем из начальства, не называя фамилий этих обормотов. Подобные эксцессы из-за баб случались, начальство отнеслось со всем пониманием и пошло навстречу — поговорили они с кем надлежит, красотку быстренько перевели в другую часть, подальше, оба несостоявшихся дуэлянта помаленьку остыли. А не расскажи мне Микешин и попрись они в тот лесок, вооруженные, хваткие, решившие не отступать? Были и другие случаи, когда удавалось что-то вовремя разрулить, что-то предотвратить. Так что не надо путать доверенных лиц со стукачами — от первых одна польза, а от вторых порой бывал и вред…