Убить отступника - читать онлайн книгу. Автор: Олег Мазурин cтр.№ 35

– Интересные дела творятся у вас, господин Кузьмичев. Хотя чего тут удивительного. Соловьев-разбойников по всей стране хватает. Впредь буду осторожен. Я вот что хотел узнать, любезный Александр Андреевич… Не у вас ли в Белояре отбывает ссылку бывший мичман Гвардейского экипажа Федор Мухин?

– Да, у нас. Достойный он человек, ничего не скажу, но вот беда с ним одна приключилась. Осмелюсь предварить вас насчет ее.

Голевский насторожился.

– Какая беда, позвольте узнать?

Кузьмичев горько вздохнул.

– Сломался душевно. Видит все в лимонном цвете, беспрестанно хандрит. Совсем пристал к водке. Нередко пьет до беспамятства. Кричит, все рвется на Сенатскую площадь. До сих пор воюет. Попеняйте ему при случае.

– Что вы говорите! Печальный случай.

– Печальный, печальный. Видимо, неудача в двадцать пятом году, казематная жизнь в Петропавловской крепости, а затем ссылка в Сибирь сильно повлияли на него. Особливо на его душевное состояние. Осмелюсь полюбопытствовать, милостивый государь, как долго вы будете оставаться у нас?

– Точно не знаю. Но особенно торопиться не буду. Я к тому же журналист. Буду писать статьи. Может, читали мои статьи в столичных газетах?

– А я-то думал, часом вы не родственник журналиста Голевского?

– Возможно, и на охоту соизволю сходить. Говорят, на медведя в этих местах увлекательная охота?

– Увлекательная, но опасная. Каждый год кто-то из охотников гибнет.

– Помилуйте, что вы говорите!

– Да, это так. А-а… если вы собираетесь в Белояре жить подолее, я вам найду хороших хозяев, они недорого берут.

– Весьма любезно с вашей стороны, сударь. А сегодня с вашего позволения я переночую у Мухина.

– Не возражаю. А ныне я приглашаю вас отобедать у меня.

– Благодарю.

…Отобедав и рассказав кучу последних светских сплетен из жизни Москвы и Петербурга, Голевский покинул гостеприимных хозяев и пошел с Игнатом разыскивать дом Мухина.

С Мухиным капитан познакомился у Рылеева на очередном собрании Северного общества. Мичман сразу понравился Голевскому. Смелый, честный офицер, умный собеседник, человек твердых принципов и убеждений. Заговорщики пару раз встречались на собраниях, как-то просидели всю ночь у Голевского в беседах о переустройстве России, о ее судьбе, затем пересеклись в качестве мятежников на Сенатской площади, а после, уже арестантами, свиделись несколько раз в Зимнем дворце и в Петропавловской крепости… И то недолго. После того как Голевского оправдали и выпустили из каземата, они уже не встречались. И вот предстояла новая встреча, после шести долгих лет. Каким, интересно, стал Мухин? Изменился ли? Если верить словам окружного, то изменился. Причем в худшую сторону, пьет горькую.

…Погода на улице стояла хорошая. Легкий морозец бодрил. Искристый снег хрустел под ногами. Воздух сухой, рассыпчатый. Дыши в удовольствие. Как-то легко и радостно было на душе у Александра Дмитриевича. Выпитая кедровая настойка за обедом у Кузьмина тоже способствовала прекрасному настроению. За каменными купеческими домами – жилища бревенчатые, крестьянские. Из труб курился дым, все топили печки. Местные жители и указали на дом, где квартировал Мухин. Дом тот был на двух хозяев. А калитка одна. Щеколда скрипнула, и Голевский с Игнатом вошли во двор.

Из просторной облупившейся будки вылез лохматый пес. Он был беззлобен, ленив и неагрессивен. С интересом посмотрел на неизвестных, дружелюбно тявкнул и завилял хвостом.

Голевский и Игнат вошли в горницу.

– Федор, ты здесь?! – прокричал вглубь комнаты капитан.

Да, он был здесь. Сидел за столом. Выглядел он ужасно. Опухшее лицо, преждевременные морщины, темные мешки под глазами – сдал мичман, постарел. Федор сидел за столом, сгорбившись, с грустным, потухшим взором, низко склонив голову. Темно-русые волосы взъерошены, усы обвисли. На столе царствовал штоф водки и нехитрые закуски: соленые огурцы, квашеная капуста со свеклой, рыба, хлеб, вареный картофель в чугунке, миска с черемшой. Простая крестьянская еда. А в прежние времена гвардеец-моряк пил шампанское и ел изысканные блюда. На полу стоял незаконченный игрушечный фрегат, рядом с ним – материалы и инструменты… И куча стружки.

– Федор, это ты, голубчик! Узнаешь меня?

Мичман с трудом поднял глаза на вошедших гостей. Мутный взгляд через мгновенье сделался осмысленным. Удивлению Мухина не было конца. И радости тоже. Он явно не ожидал увидеть своего товарища в этой глуши. Мичман буквально расцвел: морщины разгладились, взор ожил, лицо просветлело, плечи расправились – стал совсем другим человеком. Мухин бросился к капитану, крепко обнял и расцеловал. Язык Федора, правда, заплетался. И не мудрено, пьян он был изрядно.

– Голевский?! Саша?! Какими судьбами?! – радостно тряс за плечи Голевского мичман. – Сослали к нам, что ли? Или как? Какой оказией?! Рассказывай!..

– Нет, не по этапу я, голубчик, приехал, а по своей воле. Хочу поклониться могиле нашего общего друга Боташева.

– Дело, конечно, благородное, но охота ли было ехать сюда за тридевять земель, а, Голевский?

– Видимо, была. А часто ли ты пьешь, голубчик? Окружной говорит, что ты порой перебарщиваешь с этим делом. Сие правда?

И снова хмельная улыбка мичмана.

– А-а, Кузьмичев? Право, славный он дядька, но грешен: любит иногда приукрашивать действительность. Ты лучше послушай меня, дорогой Александр. Знай, что это все сплетни. Пью я лишь по настроению. А они, – Мухин тихо рассмеялся, – завидуют мне, вот и распускают слухи. А, шут с ними, Голевский! Давай-ка лучше к столу присаживайся. Наполним наши бокалы, пардон, чарки водкой и выпьем за нашу встречу? Столько лет мы не виделись! Шесть?

– Шесть… – подтвердил капитан.

– Как там, столица, Саша?

– Все по-прежнему. Процветает. Дамы и барышни зевают от скуки на балах. Кто-то женится, кто-то умирает, как и везде. Исаакиевский собор все еще строят.

– Вот как.

Бывшие соратники выпили, разговорились. За окном стемнело.

После нескольких здравниц и тостов Мухину стало нехорошо. Он кинулся во двор, к сараю… Мичмана вырвало. Он умылся ключевой водой и несколько протрезвел. Мухин попросил старуху затопить баню, та вместе с Игнатом это сделала. Мичман шепотом сказал Голевскому:

– С хозяйкой мне повезло, не жалуюсь. Правда, судьба у нее злосчастная. Муж умер, одинока, вот и сдает мне, несчастному каторжанину, комнату. И мне хорошо, и ей. Моя выгода в том, что не надо самому готовить, убирать, стирать, все она делает, а я доплачиваю. А ее выгода такова: денежки получает исправно, да и я в доме – душа живая, есть с кем поговорить. Хотя сильно не любит, когда я пью. Наутро все выговаривает, стыдит, учит, а мне неловко перед ней, прощу прощения, и она прощает.

– Вполне допускаю, что ей не нравится твоя чересчур рьяная дружба с веселым Бахусом. Люди пьют – честь да хвала, а мы попьем – стыд да беда. Так, что ли?