Секрет покойника - читать онлайн книгу. Автор: Том Харпер cтр.№ 59

По моим подсчетам, это лишь третий день, начиная с июня, когда мне не нужно облачаться в латы. Мы сражались все лето. Потребовалось десять лет, чтобы стычки между Константином и Лицинием дошли до своего логического завершения. В июне мы вошли во Фракию и изгнали Лициния с Балкан, сократив его армию на тридцать тысяч человек. В августе, когда Лици-ний попытался остановить нас у Византия, Константин соорудил земляные насыпи и в буквальном смысле победным маршем преодолел городские стены. Одновременно Крисп вел наш флот от Фессалоник и победил флот Лициния в проливе близ Галлиполиса. Я был рядом с Константином у Византия и могу сказать, что то была прекрасная, дерзкая победа.

И вот теперь я наблюдаю за тем, как они шествуют впереди меня, отец и сын, и так легко верится, что на этом семействе лежит благословение богов. Константину уже стукнуло пятьдесят, но он по-прежнему полон энергии. Крепкий, здоровый мужчина, хотя и немолодой. Такого сына, как Крисп, мечтает иметь любой отец. Высокий и красивый, с темными волосами, чертами лица он похож на отца. Он в том возрасте, когда молодость и уверенность в своих силах сочетается с первым опытом, когда кажется, что тебе все по плечу. Когда Крисп смеется, все смеются вместе с ним, даже отец.

Стоит Константину споткнуться — а он все еще не оправился от раны на бедре, полученной при атаке под Адрианополем, — как Крисп тотчас протягивают руку, чтобы поддержать отца. Он указывает на корабли и рассказывает отцу истории: смотри, вот этот корабль вступил в схватку с флагманом Ли-циния, а капитан вон того упал в воду, потому что поскользнулся на сбежавшей из вольера курице.

Без всякого предупреждения двое мальчишек подбегают к Криспу сзади и пытаются атаковать его сосновыми ветками. Клавдий и Констанций, первому восемь, второму — семь. Старшие сыновья Константина от Фаусты. Крисп смеется, поднимает с земли палку и бросается вдогонку за сводными братьями. Те с воплями бегут назад, к матери.

Константин оборачивается ко мне. Глаза его сияют радостью.

— Был ли кто-то на этом свете счастливее меня?

Вчера двести тысяч воинов выстроились на пыльной равнине между Халкидоном и Хрисополисом, чтобы оспорить судьбу этого мира. Для Константина то была не самая великая битва. Никаких хитростей и уловок, никакой блистательной тактики. Он поставил в центре линии наступления свой боевой штандарт, лабарум, собрал позади штандарта всю свою конницу, позади конницы — всю свою пехоту и нанес Лицинию лобовой удар. Возможно, масштаб сражения заставил его проявить сдержанность. Или же в очередной раз он увидел то, что не видели другие: Лициний, которого однажды уже обошли с флангов, поклялся, что больше этого не допустит, и поэтому заметно ослабил центр. Наша же армия, проведя в походах все лето, пылала яростью и желанием покончить с войной как можно скорее.

Мы дошли до конца. Внизу под нами раздается плеск волн о прибрежные скалы. По другую сторону сверкающего на солнце моря на узком мысе виден Византий. В данный момент это небольшой, удобно расположенный порт. Отсюда путешественники легко могут переправиться в Азию или же дальше, в Черное море. С другой стороны, отсюда далековато до Средиземного моря, чтобы здесь развивалась бурная торговля. С нашего берега нам хорошо видны лишь бани, а за ними очертания ипподрома.

— Ты специально привел нас сюда? — спрашивает Фауста с младенцем Константом на руках. Голос ее еле слышен из-под широкополой шляпы и вуали, которые она надела, чтобы защитить лицо от солнца. Константин — закаленный солдат, привыкший преодолевать большие расстояния. Фауста же — изнеженное дворцовой жизнью создание. Она с трудом представляет себе, как можно бродить по дикой местности, где ничто не защищает ее от солнца, деревья не стрижены, дорога не подметена. Неудивительно, что она оскорблена в лучших чувствах.

— Это место — ось всего мира, — отвечает Константин. Он говорит так, что порой кажется, будто он видит то, чего не видно другим. — Оно расположено посередине между Западом и Востоком. А теперь оно — ось истории.

Похоже, что Клавдий и Констанций одержали победу над Криспом. Тот падает на землю и театрально извивается, схватившись за воображаемую рану в боку, а потом замирает.

— Мне казалось, что ты уже взрослый и участвуешь в настоящих сражениях, — говорит Фауста.

Крисп поднимается на ноги и отряхивает с туники пыль и сосновые иголки.

— Но не настолько, чтобы не играть со своими братьями, — отвечает он.

Фауста недовольна. Ее сыновья обожают Криспа — в старшем сыне Константина соединились лучшие качества брата и отца. Она же терпеть этого не может. Как и самого Криспа.

Константин был единственным сыном от первого брака. Как и Крисп. У него три сводных брата, дети второй жены его отца. Он относится к ним как к принцам, но никогда не подпускает близко к трону. Для Фаусты вчерашняя победа — горькая победа. Ведь если будет лишь один император, что достанется в наследство ее сыновьям?

Плеск волн и жужжания мух пронзает чей-то крик. Когда ты властелин мира, не так-то просто пойти прогуляться на свежем воздухе. Императорская гвардия оцепила весь полуостров. И вот теперь к нам приближается с десяток стражников — они шагают колонной по одному по узкой тропинке, проложенной в траве и кустах. Между ними идут женщина и мальчик, оба в простых белых туниках. Это Констанциана и ее сын Лициниан.

Стоило им появиться, как Константин тотчас перестает быть отцом, мужем, другом. Теперь он снова Август. Он расправляет плечи и словно становится выше ростом.

Солдаты отдают салют и выстраиваются в шеренгу. Констанциана бросает на землю свою ношу, рулон пурпурной ткани, и опускается на колени на пыльную землю. Сын делает то же самое с ней рядом.

— От моего мужа Лициния — его императорские одежды. Он отказывается от титула и любых притязаний на власть. Единственное, о чем он тебя просит, это пощадить его самого и его семью.

— Если бы вчерашняя победа досталась ему, пощадил бы он меня? Или их? — Константин указывает рукой на Фаусту, Криспа, мальчиков.

— Если бы победа досталась моему мужу, я бы сейчас стояла перед ним на коленях, умоляя пощадить тебя, — платье на Констанциане нарочно порвано, волосы искусно растрепаны, как будто она сама только что вернулась с поля сражения. Но горе на ее лице неподдельно. Ее тоже посещали мечты.

Она смотрит под ноги Константину. Капитан императорской гвардии тянется к рукоятке меча. Константин едва заметно качает головой. Он берет сестру за подбородок и, приподняв Констанциане голову, заглядывает ей в глаза. Никто не видит, что происходит между ними.

— Это моя вина, — говорит Константин. — Он перехитрил нас всех. Мне не следовало выдавать тебя за него замуж. Возвращайся к мужу и скажи ему, что принимаю его капитуляцию. Он утратил все свои титулы, но может, не опасаясь за свою жизнь, вернуться в Фессалоники. Думаю, тамошний дворец ему подойдет, — Константин улыбается. — В конце концов, ты ведь по-прежнему моя сестра.

Констанциана поднимается с колен и обнимает брата. Правда, она так слаба, что едва держится на ногах. Спустя несколько мгновений, когда она уже овладела собой, брат отстраняет ее от себя и протягивает ей руку.