Алое восстание - читать онлайн книгу. Автор: Пирс Браун cтр.№ 28

Он взлетает с кресла:

– У нас четыре минуты!

Бежит в библиотеку, где на воздушной кушетке устроилась читать Гармони, и та пулей выметается из квартиры. Я прохожу по комнатам, проверяю, на месте ли голографические семейные портреты покойных Андромедусов, и даю указания слугам. Их всего четверо, трое бурых и один розовый, все в наших гербовых ливреях с Пегасом. Один бурый отправляется хлопотать на кухню, а розовая горничная начинает разминать мне плечи. Сам Маттео садится в прихожей чистить ботинки. Конечно, это может делать и машина, но какой же аурей упустит случай нанять еще одного человека, продемонстрировав лишний раз свою власть?

Вдали уже показался городской флаер, похожий на стрекозу. Он постепенно увеличивается в размерах и наконец зависает за стеклянной стеной. Боковой люк отъезжает в сторону, и медный в форменном мундире отвешивает вежливый поклон. Нажав кнопку на планшете, я открываю окно, и чиновник плавно влетает в комнату на жужжащих гравиботах. За ним следуют трое с белыми знаками на руках – эксперты бюро.

– Имею ли я удовольствие лицезреть Дэрроу Андромедуса, сына покойных Лайнуса и Лексы Андромедус из дома Андромедус? – спрашивает медный.

Я гордо выпрямляюсь:

– Вы имеете эту честь.

В глазах у чиновника мелькает раздражение, но внешне он – сама почтительность.

– Я Бондилус Танкрус из бюро стандартов. Не будете ли вы так любезны ответить на несколько вопросов?

Мы расселись на кухне по разные стороны массивного дубового стола. Мой палец вложен в сенсорный зажим детектора, а один из экспертов надел специальные очки, чтобы следить за зрачками и другими физиологическими реакциями. Так они надеются распознать мою ложь.

– Мы начнем с контрольных вопросов, чтобы зафиксировать вашу нормальную реакцию при правдивых ответах, – объявляет Медный. – Вы принадлежите к семье Андромедус?

– Да.

– Вы аурей по происхождению?

– Да, – уверенно вру я.

– Вы жульничали на вступительных испытаниях в училище два месяца назад?

– Нет.

– Вы применяли нейронуклеины с целью улучшить восприятие и аналитические функции во время экзаменов?

– Нет.

– Вы применяли сетевые устройства, чтобы привлечь для выполнения заданий внешние ресурсы?

– Нет, – нетерпеливо вздыхаю я. – Это невозможно, в помещении работало устройство подавления. Спасибо за вопросы, медный, я рад, что вы не тратите впустую мое время.

В ответ – вежливая холодная улыбка.

– Вы знали вопросы заранее?

– Нет. – Пожалуй, тут уместно усилить эмоции. – Да что все это значит, в конце концов? Я не привык, чтобы меня обвиняли во лжи люди вашего сорта!

– Это стандартная процедура для всех заметных фаворитов, лорд аурей, надеемся на ваше понимание, – угрюмо бубнит чиновник. – Любой результат, сильно превышающий среднестатистическое отклонение, становится объектом пристального внимания… Выполняя задания, вы передавали управление своим планшетом другим лицам?

– Нет, я же сказал, это было невозможно!

Они берут у меня кровь на анализ, сканируют мозг и отбывают восвояси, даже не сообщив результатов.

– Таков порядок. Вы получите ответ через две недели.

Мы получили его через четыре. Признаков жульничества на вступительных испытаниях не обнаружено. Затем, через два месяца после экзаменов, приходят результаты, и теперь я понимаю, отчего так засуетилось бюро стандартов. Я ответил неправильно только на один вопрос – из сотен!

Танцор, Гармони и Маттео молча смотрят на меня, выкатив глаза. Потом Танцор падает в кресло и истерически хохочет:

– Мы это сделали! Будь я проклят!

– Не мы, а он, – поправляет Маттео.

Отсмеявшись и отдышавшись, Танцор бежит за шампанским, но я словно продолжаю ощущать на себе его опасливый взгляд как на что-то странное и чужеродное. Такое впечатление, что они сами не понимают и испуганы тем, что создали. Тайком прикасаюсь к обручальной ленте на груди и к цветку гемантуса в кармане. Не они меня создали. Она. Эо.

Вскоре из училища прибывает служитель, чтобы препроводить меня к месту учебы. Пришла пора прощаться. Танцор долго держит, пожимая, мою руку и смотрит в лицо так, как смотрел отец перед казнью. Старается подбодрить меня, но в глазах – беспокойство и сомнение. Готов ли я к столкновению с новым, чуждым для меня миром? До конца ли выполнили наставники свой долг? Отцу было двадцать пять, когда он смотрел на меня в последний раз. Танцору – сорок один, но взгляд точно такой же. Усмехаюсь про себя: дядька Нэрол никогда так не смотрел, даже когда отпустил к виселице снять тело жены. Вероятно, слишком хорошо знал ответы на эти вопросы, испытав мой удар правой. Нэрол учил меня больше, чем кто-либо другой, и танцам, и главному, – быть мужчиной. Можно подумать, он знал мое будущее, и, хотя пытался отговорить идти в проходчики, именно его уроки позволили мне выжить. Остается надеяться, что новые уроки окажутся не хуже.

Танцор дарит мне свой перстень с лезвием, но теперь он переделан и напоминает латинскую L.

– Пускай думают, что это спартанский знак, который лакедемоняне носили на щитах, – поясняет он, – а тебе он напомнит о Ликосе и родном клане.

Гармони берет мою руку и нежно целует в то место, где раньше был наш круг со стрелой. Прежде холодный и злой, глаз на здоровой половине лица покраснел от слез. Другой плакать просто не может.

– Эви будет жить с нами, – шепчет она, потом вдруг лукаво улыбается. – Думаешь, ты один все замечаешь? Здесь ей будет лучше, чем с Микки.

С Маттео мы обмениваемся формальными поклонами и произносим все положенные слова и титулы. Потом он протягивает руку, но, к моему удивлению, не пожимает мою, а выхватывает у меня из кармана засушенный красный цветок. Тянусь, чтобы отобрать назад, но Маттео до сих пор единственный, чья реакция быстрее моей.

– Нет, патриций, – грустно качает он головой, – столько красного брать нельзя. Красная обручальная лента на пальце и то смотрится странно.

– Оставь хоть лепесток.

– Так и думал, что попросишь. – Маттео достает золотой кулон со знаком дома Андромедус и вкладывает мне в руку. – Скажи ее имя. – В ответ на слово «Эо» стилизованная фигурка Пегаса раскрывается, как цветочный бутон, и Маттео кладет внутрь один лепесток. – Это твое сердце, оно теперь в золотой броне.

– Спасибо, Маттео… – Со слезами на глазах я обнимаю его, не давая отстраниться. – Если выживу там дольше недели, то только благодаря тебе… патриций.

– Держи себя в руках, – бормочет розовый смущенно, освободившись от объятий. – Манеры, манеры и еще раз манеры… – Голос его вдруг крепнет. – А потом спали́ эту их лавочку, на хрен!

* * *

Сжимая в руках золотого Пегаса, снова разглядываю убегающую поверхность планеты сквозь прозрачный пол челнока. Где-то там, глубоко под красными песками и зеленым редколесьем, протянулись лабиринты шахт, где я вырос. Интересно, кто теперь в Лямбде проходчик? Лоран не дорос еще, а Барлоу, наоборот, старый. Киран? Нет, он слишком ответственный. У него дети. А в нашей семье и так было слишком много смертей. Выгорел Киран, не пойдет он на риск. Лианна и то горячее его, но женщину никто не возьмет. Скорее всего, Даин, брат Эо. Отвага бьет через край, жаль только, мозгов маловато. Типичный проходчик – проживет недолго. От этой мысли мне становится дурно.