Война роз. Троица - читать онлайн книгу. Автор: Конн Иггульден cтр.№ 33

– На поле боя он будет просто вселять ужас, – сказал Солсбери, надеясь этим хотя бы отчасти воскресить в друге недавние гордость и задор. Но Йорк при этом отчего-то лишь нахмурился и стал смотреть куда-то далеко-далеко.

– Может, ему этого и не понадобится, – безразлично сказал он. – Если я все еще смогу замириться с Генрихом. Ты ведь его видел, Ричард. Он стоял как человек, наконец-то ставший тем, кем должен быть. Он впервые напомнил мне своего отца. Возможно, это был самый странный момент во всей моей жизни. Король гнал меня от себя как побитую собаку, а у меня сердце взбухало от гордости видеть в нем такую силу! – Йорк качнул головой, дивясь своему воспоминанию. – Если б мне как-то заставить Генриха понять, что я не представляю для него угрозы, то, глядишь, и сыну моему вовек не пришлось бы с кем-то воевать. Имя мое и дом – забота об их чести лежит только на мне, а долг мой состоит в том, чтобы все мои титулы и земли благополучно унаследовал Эдуард.

– Видеть в тебе такую примиренность – что может быть приятней, – слабо усмехнулся Солсбери, пряча свое смятение. – Только как ты сам изволил выразиться, у короля слишком уж много злошептателей, которым Йорк не по душе. Это же ему нашептывает и его француженка-жена, которая любовью к тебе тоже не пылает. И как я понял, ты еще не призван в этот его пресловутый Выезд?

– А ты? – спросил встречно Йорк. – Нет, я пока ничего не слышал. Герцоги, графы, всякие там захолустные бароны – все они значатся при короле, а вот мы с тобой нет. Люди, которых я знал годами, перестали откликаться на мои письма. А что твой сын Уорик?

Солсбери неопределенно пожал плечами:

– Он тоже, судя по всему, впал в немилость. В Лондон призван мой брат Уильям. Граф Перси, у которого жена из рода Невиллов, тоже состоит при государе. А вот мы… Что это, по-твоему, может означать?

Йорк, все еще гневливо румяный после ссоры с Сесилией, ответил:

– А то, что уши короля Генриха залиты ядом, вот что. Все эти разговоры о «сплочении королевства против тех, кто угрожает миру» – что еще они могут значить, кроме как противостояние Йорку и Солсбери? Ну, и Уорику тоже, если он встанет с нами. Похоже на мелкую гнусную отместку, имеющую цель опорочить мое имя, – и это после всего того, что я сделал для ланкастерского трона! Господь Вседержитель, и мы с тобой сделали его сына принцем Уэльским! Пока король спал, мы оберегали Англию от тех, кто хищно на нее облизывался. Быть может, мне даже следовало позволить французам возобладать над Ла-Маншем и разорять наши побережья, или же сквозь пальцы смотреть на взятки и продажность наших своекорыстных лордов, от имени которых я поставлен был править. Господь всеблагой, у меня и впрямь есть враги, причем столько, что сложно и сосчитать! Один за другим все те, кого я называл друзьями, отошли от меня под крыло королевы Маргарет. Я писал Эксетеру, Ричард. Несмотря на наши различия, этот человек женился на моей старшей дочери. Я думал, что если придет пора выбирать, то мы с ним… ладно, неважно. Ответа от него я не дождался. Получается, имение моей собственной дочери, и то от меня теперь отчуждено.

– Иного сложно было и ожидать. Ведь в свое время, Ричард, он был вынужден по твоему приказу поступиться Понтефрактом. И Эксетер тебе этого так просто не спустит. Так что он теперь держится с Перси, и оба они топчутся в своем болоте. Но все равно союзники у тебя есть, – вымолвил Солсбери тихо и горячо. – Я обещал тебе свою поддержку. Мое имя связано с твоим многими, очень многими нитями, и мы с тобой будем стоять вместе. Вместе мы возвысимся или падем. В Ладлоу так или иначе прибудет мой сын Уорик более чем с тысячей ратников из своих владений. – Даже в каменном сердце цитадели Солсбери понизил голос до тихой скороговорки. – У нас с тобой хватит сил им противостоять, если они объявят нас изменниками.

– Видит бог, насколько мне этого не хочется, – тяжело вздохнул Йорк. – Помнишь, в день моей женитьбы на Сесилии ты сказал, что Невиллы будут со мною всегда? И ты свое слово сдержал. Ты держишь его как раз тогда, когда я так в этом нуждаюсь, и за это я тебе благодарен. – Его руки сжали перила ограждения так, что побелели костяшки. – Мой отец, Ричард, был казнен за измену. Думаю, ты понимаешь, что вот так запросто отправиться за ним по пятам я не испытываю ни малейшего желания. Если же мне перепадет трон, то я, конечно же, тоже не думаю от него отказываться. Все свое детство я прожил под опекой. Проще говоря, в неволе. И я чувствую, что на честь моего дома это легло пятном. И что, имя Йорка будет спалено теперь дотла? – Герцог подался ближе, заговорил резким отрывистым шепотом: – Говорю тебе – поднимать на него оружие я не буду. Не могу, в том виде, в каком он есть теперь. Когда Генрих был болен и ходили разговоры о его скорой кончине, все было по-другому. Но вот он пробудился и стал не таким, как был. Ведь ты там был, видел его! Возможно, пока он спал, дух его напитался силой, не знаю. Быть может, Всевышний в бесконечной милости своей вернул и укрепил ему разум. Всё теперь изменилось. Нет больше того прежнего агнца – был, а теперь, с пробуждением, преобразился в мужчину. Все теперь иначе, по-новому.

Во дворе юный граф Эдуард Марч собирал свое снаряжение, готовясь уходить. Волосы под снятым шлемом были темны и мокры от пота. Мальчик поднял голову на галерею, чтоб получить отцово благословение, но Йорк на сына даже не смотрел.

– Мне бы всего один, один час провести с королем, – с мучительной поспешностью говорил он, шатая туда-сюда балку перил, словно думая переломить ее надвое. – Если б я был уверен, что до него доходят мои письма и он их прочитывает, или же мог отвадить от него тех шептунов, то нарыв, глядишь, еще можно было бы проколоть. Сомерсет! Ты слышал, Ричард, что он теперь герцог? И капитан Кале? Мой титул, отнятый у меня! Человек, которого я заточил в крепость, славословится как «честный верноподданный» на всех углах Лондона, а мое имя, наоборот, поносится и подвергается осмеянию. Сомерсет, Перси, Эксетер, Бекингем и Дерри Брюер. Пока эти исчадия живут и цветут буйным цветом, шансы моего короля на жизнь их стараниями убывают. Истинно сказано: злое семя дает ростки долгие. И истинно же говорю, с теми кто его окружает, он утонет снова.

У Солсбери слова Йорка вызывали лишь раздражение. Прежде этот человек был якорем, камнем, что уравновешивал притязания Невиллов на власть. Но теперь, по его словам, стоило бы ему всего раз встретиться с очнувшимся королем, и этот камень дал бы трещину до самой своей сердцевины. Тем не менее, отвечая Йорку, Солсбери ничем не выдавал своей разочарованности:

– Что бы против нас ни замышлялось на словах, на деле никакой король не может править без трех своих самых могущественных лордов. Я уверен, со временем Генрих это поймет. Но друг мой, ты же знаешь, мы не можем явиться перед ним без рати, не то нас тут же схватят, возьмут в кандалы и вздернут, как плетушку тухлых рыбок. А с вашим и моим воинством, гарантирующим нашу безопасность, король Генрих будет вынужден выслушать наши жалобы и претензии. Я не буду дожидаться, пока люди вроде графа Перси объявят меня врагом короны. Как, собственно, и твой дом. Мы должны действовать со всей решимостью и силой для утверждения нашей цели, и тогда к лету все осложнения, глядишь, будут уже позади, и воцарится мир. Почему бы нет? Еще не сделано ничего непоправимого. Во всяком случае, пока.