Антибункер. Погружение - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Денисов cтр.№ 53

Грузы круглогодично возят по Севморпути, однако пассажирских рейсов по океану нет. В промрайоне работает морской порт в Дудинке, коротким северным летом к океанской навигации добавляется речная по Енисею. Автодороги, связывающей анклав с материком, не существует, и железки – тоже. Точнее, железная дорога есть, но она внутренняя и выхода в сеть РЖД не имеет. Это остров. Остров имеет с одного боку плато Путорана, с тайгой понизу и лесотундру и тундру с другого. Система путоранских озёр, как подсчитали экологи, занимает второе место в мире в качестве природного резервуара чистейшей пресной воды. Зима – девять месяцев, остальное лето. Зимой случается полярная ночь, это когда шибко темно. Летом всем сгущёнка – сплошной день, солнце вообще не заходит за горизонт. Про морозы с пургами хотите услышать? Это свирепо, в определенные периоды – почти космос. Ну и достаточно.

Город умеет жить самостоятельно. Так он жил во время Великой Отечественной войны, когда авиасообщение на примитивных летательных аппаратах было крайне нерегулярным, а на морях караванам угрожали волчьи стаи кригсмарине. Комбинат начал делать всё, от самоходных барж и локомобилей до мебели и посуды.

Специальные бригады в промышленных объёмах били оленя, куропатку и зайца, на озерах, малых реках и на Енисее ловили ценную рыбу – белковой пищи хватало.

А ещё этот город интересен одним важнейшим обстоятельством. Он пережил целых два самых настоящих апокалипсиса. Первый случился в далеком 1979 году. В самые морозы произошло страшное – взорвалась нитка газопровода. Да не в одном месте, а на приличном участке. До сих пор так и не прояснили, «техногенка» это была или диверсия. И энергетика стала тухнуть, город начал замерзать, весь и сразу. А тут пошли затяжные пурги, аэропорт закрылся. Помочь не мог никто, никакие войска, караваны и МЧС, коих ещё и не было вовсе. На материке приняли решение срочно эвакуировать город, первым делом всех детей. На запасных аэродромах стояли «ИЛ-76» и ничего не могли сделать.

В квартирах быстро падала температура, отключался в полярной ночи свет. Люди занавешивали окна и двери одеялами, спали в шубах. Но никто не побежал ни в какие бункеры, все бросились устранять. Начали рваться трубы, коммунальщики не успевали осушать систему, подключали жителей. Все были на рабочих местах. Собственно на аварию набирали добровольцев, нужны были сварщики высокого разряда с практикой работы на морозе и на трубе. Люди в немыслимых условиях жесткости погоды варили новую нитку, сменяясь как можно чаще – их не успевали отогревать. Другие начали растампонировать угольные шахты, законсервированные когда-то, угля рядом – десять Донбассов. Отключили заводы и печи, закупорили остаток газа в «живой трубе» и какое-то время кочегарили целевым исключительно на детские сады. К подъездам подгоняли машины с установленными в кузове тепловыми пушками и загоняли теплый воздух в стояки лестничных клеток. Работали все городские службы. Никто не сбежал по избам. Когда открылся аэропорт и авиация своим появлением сняла остроту ситуации, штаб принял решение никого не эвакуировать, уже было ясно – успевают.

После этого нитку газопровода задублировали и шибко развили электроподачу от каскада ГЭС. Комбинат и город забрал себе все службы и предприятия, до того бывшие филиалами материка, ввели безусловное технологическое единоначалие.

Во второй раз бабахнуло в 1994-м. Тогда взорвалась уже ТЭЦ, и опять в самый что ни на есть холод с пургами. Справились ещё быстрей. После того случая создали огромное хранилище солярки, способное давать тепло и свет три недели, даже если взорвутся обе нитки газопровода, все линии ЛЭП, обе ГЭС и оба аэропорта.

За этот срок город всеми своим силами отремонтирует или создаст всё заново.

Любой местный ребенок, вырастая и интересуясь устройством среды, узнает, что так и так, есть материк, мы на острове, а живем вот таким образом. И когда он, после отключения света, вызванного падением опоры, поваленной ураганным ветром, задает маме вопрос: «Мама, мы тут все замерзнем?», то услышит: «Спи, сына, через час включат, папа починит. Он умеет». Дитя засыпает и потом спокойно живёт всю жизнь, не вспоминая об этом в страшных ночных судорогах.

Каждый человек здесь просто готов к таковому испытанию. Он привык жить с готовностью к возможному локальному апокалипсису, что ничуть не мешает, когда создана и отлично работает строгая и выверенная система жизнеобеспечения.

Какой бункер… о чем вы? Какая мародёрка? Выживание коллективом с последующим восстановлением системы жизнеобеспечения.

Может показаться, что Норильск в каком-то роде и есть мегабункер. Но это не так. Как любой бункер, мегабункер, типа Московского метрополитена, не имеет способов производства, он вынужден жить исключительно мародёркой и критически зависит от неё. Норильск – самоокупаемый промышленный район с высокой степенью живучести, вот и всё.

Количество всего богатства не определено до сих пор, его просто немыслимо много.

Я привел Норильск лишь в качестве примера, сообщив, что вообще и все северные поселения таковы. Наверное, что-то подобное можно наблюдать и в других замкнутых системах, типа уральских ЗАТО или в Железногорске. Правда, с качественной и безопасной белковой пищей там куда как хуже.

В общем, свою личную проблему я бы решил легко.

А вот друзей туда не потащу. Ни в коем случае.

Раз заикнулся, другой раз закинул удочку и больше намекать не буду. Человеку средней полосы очень трудно принять необходимость спасаться от апокалипсиса на Крайнем Севере, где зима девять месяцев в году. Понимаю: инстинктивно хочется сделать с точностью до наоборот – спуститься по широте как можно южней, в тёплые края. Только что там теперь с экологией? Есть ли чистая вода? Как с древними болезнями, давно забытыми? Тиф, сибирская язва, холера, чума…

Сколько людей выжило в Норильске? Двести тысяч населения по всем районам суммарно, значит, можно допустить, что выжило четыре тысячи. Из них часть успела воздухом или последними судами ледового класса перебраться в Центральную Россию, кто-то решил на перекладных подняться по Енисею. Я вспомнил мёртвую баржу, которую тащил в Красноярск сошедший с ума капитан…

На замену им в городе соберутся выжившие из северных посёлков, без снабжения им не выстоять. Увы, большинство представителей коренных северных народов уже утратило навыки кочевой тундровой жизни, люди обитают в поселениях, отгонным оленеводством занимается лишь маленький процент. Сам видел.

Что будут делать оставшиеся?

Какое-то время, пока есть авиатопливо, аэропорт ещё сможет работать, если полоса не повреждена крылатой ракетой. Только куда лететь, на авось, что ли? Хотя системы связи там мощные, информации, я надеюсь, у них много. А вот зачем лететь?.. Разве что на разведку, с огромным риском невозвращения.

Учитывая ментальность населения, Норильск будет стараться максимально сохранить производственные мощности, правильно законсервировать пока ненужное и уберечь системы. На ТЭЦ оставят одну работающую турбину, восстановят цех углеподачи, наладят подвоз топлива из угольного карьера. Нужна ревизия. Вряд ли им удастся сохранить газопроводы, для этого просто не будет людей. Однако недавно построенный завод по производству газоконденсата вполне можно спасти, тем более, что он очень важен, это готовая солярка. Гидроэлектростанция в Снежногорске тоже будет работать одной турбиной – этого хватит, впрочем, тут я не специалист. Весь народ соберётся в исторической части города, чтобы не разбазаривать теплоноситель. Механический завод переключат на выпуск реально нужной продукции. Создадут охотничьи и рыболовецкие бригады…