Мысленные образы. Когнитивный подход - читать онлайн книгу. Автор: Джон Т. Э. Ричардсон cтр.№ 31

Маршак (Marschark, 1985) составил короткие рассказы, состоящие из высокообразных или низкообразных предложений. Он установил, что при предъявлении этих предложений в случайном порядке высокообразные предложения запоминаются лучше, чем низкообразные, но эти различия отсутствуют, если предложения предъявлены в составе связных рассказов. Маршак отметил, что эти результаты противоречат теории двойного кодирования Пэйвио (Paivio, 1971). Он предположил, что при запоминании предложений, предъявленных в случайном порядке, когда контекстуальные связи относительно слабы, использование образов способствует выделению высокообразного материала, и он запоминается лучше, чем низкообразный. Однако при запоминании тех же самых предложений внутри связных текстов повествовательная структура материала создает богатый контекст как для высокообразных, так и для низкообразных предложений, что снижает необходимость использования мысленных образов.

Ключевой особенностью экспериментов Маршака является использование им процедуры межсубъектного манипулирования образностью текста. Маршак с соавт. (Marschark, Cornoldi, Huffman and Garzari, 1994) подтвердили, что когда образность является переменной, значение которой меняется для разных групп испытуемых, она не влияет на воспроизведение текста. Эффект образности можно иногда выявить при применении внутри-субъектного экспериментального плана, и связан он, в основном, с лучшим воспроизведением высокообразных текстов после того, как испытуемый уже прошел этап заучивания низкообразных текстов. Эти результаты согласуются с предположением, что при использовании схемы межсубъектного манипулирования эффект образности снижается или вовсе исчезает из-за того, что высокообразные и низкообразные тексты активируют реляционный (или макропропозициональный) способ обработки (Marschark et al., 1987). Однако предъявление высокообразного материала после низкообразного дает дополнительный источник его распознаваемости (возможно, из-за новизны), и потому увеличивает продуктивность воспроизведения по сравнению с низкообразным материалом.

Маршак с соавт. (Marschark et al., 1987) предположили, что основная проблема более ранних исследований состоит в том, что они не смогли разделить образную и вербальную обработку, с одной стороны, и образное и вербальное хранение – с другой. (В рамках философии сознания встает необходимость аналогичным образом выделять образ как мысленное действие или процесс и образ как продукт или содержание этого действия или процесса.) Маршак с соавт. соглашались, что влияние образности на воспроизведение доказывает существование различий между образной и вербальной обработкой, но они спорили, что отсутствие этого влияния при определенных процедурных манипуляциях свидетельствует о существовании различий в образном и вербальном способе хранения информации. Напротив, они утверждали, что эффект образности следует отнести за счет усиления различаемости отдельных мнемических единиц, и особенно более интенсивного кодирования отношений между ними. Этот эффект можно нивелировать либо препятствуя тому, чтобы испытуемые пользовались кодированием отношений (например, с помощью свободного воспроизведения, как в экспериментах Бегга и в моих исследованиях), либо предоставляя иную основу для кодирования информации об отношениях между мнемическими единицами (подобно тематически структурированным предложениям в экспериментах Маршака).

Маршак и Хант (Marschark and Hunt, 1989) проверяли это предположение в серии экспериментов с использованием обычной процедуры заучивания ассоциативных пар, когда испытуемым на стадии воспроизведения подсказывают одно слово из каждой пары, и они должны вспомнить второе. Однако в некоторых экспериментах был использован метод непроизвольного запоминания: испытуемым предлагали какую-то форму работы с парами слов, но не предупреждали, что потом последует проверка того, как они запомнили эти пары. Маршак и Хант показали, что эффект образности может проявиться в том случае, когда испытуемые выполняют действия, связывающие между собой слова в каждой паре, например, при оценке трудности объединения двух слов под одним названием или при оценке степени ассоциативной близости двух слов. Однако эффект образности отсутствовал, когда испытуемым предлагали оценить образность каждого слова в отдельности. В этой ситуации высокообразные слова запоминались ничуть не лучше, чем низкообразные. Данные результаты показывают, что использование образов во время предъявления стимульного материала не является ни необходимым, ни достаточным условием для проявления эффекта образности.

В другом эксперименте Маршак и Хант предлагали испытуемым придумать третье слово, которое помогло бы им запомнить каждую предъявленную пару слов. Например, при предъявлении пары микроскоп-щипчики один из испытуемых выбрал слово маленькие. Если при последующей проверке испытуемым предъявляли придуманные ими подсказки, то они вспоминали больше высокообразных, чем низкообразных слов. Но если вместо этого на стадии проверки им предъявляли одно слово из первоначально показанной пары, то преимущество в воспроизведении высокообразных слов над низкообразными исчезало. Эти результаты показывают, что эффект образности проявляется только в том случае, когда испытуемые во время предъявления материала выполняют операции по установлению связей между мнемическими единицами (но не при выполнении операций с отдельными единицами) и когда подсказка, соответствующая закодированной взаимосвязи, предъявляется во время воспроизведения материала.

В ряде своих экспериментов Маршак и Хант проводили также тестирование памяти по методу свободного воспроизведения: испытуемых просили вспомнить как можно больше слов без каких-либо подсказок и напоминаний. Они обнаружили, что когда испытуемым предлагали оценить сложность объединения слов каждой пары под одним названием, высокообразные слова запоминались лучше низкообразных. Однако эффект образности исчезал, если испытуемые оценивали образность каждого слова в отдельности или заучивали каждую пару слов без дополнительных инструкций. Это подтверждает, что эффект образности требует относительно интенсивного установления связей во время кодирования.

Маршак и Сариан (Marschark, and Surian, 1992) изучали эффект образности в двух экспериментах с непроизвольным запоминанием, в которых испытуемые осуществляли различную обработку списков слов, а затем неожиданно получали задание на их свободное воспроизведение. Когда испытуемым предлагали оценить образность каждого слова в отдельности, не было обнаружено никакого влияния образности на воспроизведение. Но когда испытуемых просили распределить слова по группам (заранее заданные категории – красные предметы, деревянные предметы, металлические предметы, научные, религиозные и политические понятия), то высокообразные слова запоминались лучше, чем низкообразные. Однако этот эффект исчезал, если испытуемым предлагали разнести слова из таксономически структурированного списка по исходным категориям (фрукты, насекомые, музыкальные инструменты, единицы времени, научные дисциплины и элементы). Это означает, что применение мысленного образа в качестве организующего принципа прекращается при наличии других организационных схем, как, например, в экспериментах Маршака (Marschark, 1985) по работе с текстами.

Такой взгляд на эффект образности согласуется с данными, описанными в предыдущей главе. Во-первых, известно, что у пациентов с травмой головы нарушается не только память, но и система организации связей, например, кластеризация категорий (Levin and Goldstein, 1986). Во-вторых, разработанная Маршаком (Marschark, 1987) модель предполагает, что нарушение памяти у пациентов с повреждениями мозга будет более выражено в отношении высокообразного материала, чем низкообразного, поэтому после закрытой травмы головы эффект образности снизится или вообще исчезнет.