Танец над пропастью - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Градова cтр.№ 4

– Право? – переспросила Рита. – Какое такое право, Митя?

– Ну, это их дела, а мое дело – вернуть Игоря в коллектив, – уклончиво ответил тот. – Так ты дашь мне адрес или нет?

Возвращаться домой в этот вечер Рите не хотелось. Она жалела, что поддалась на уговоры матери и сдала однокомнатную квартиру, доставшуюся ей после бабушкиной смерти. Рита намеревалась жить там сама, но мама, скучавшая по разъехавшимся в разные края старшим детям, хотела, чтобы хотя бы младшая оставалась с родителями. В данную минуту Рита завидовала сестре Катерине, которая работала в небольшом английском университете недалеко от Манчестера, была погружена в проблемы химии тяжелых металлов и своей собственной семьи, в которой росли трое мальчишек, почти не говорящих по-русски. Она звонила родителям раз в два-три месяца и по праздникам. Брат Михаил жил не так далеко, в Токсово, но наведывался домой редко, так как имел жену и любовницу, которым требовалось в равной степени уделять время, и на отца с матерью его почти не оставалось. Поэтому Рита оказалась единственной, кто должен вставать на сторону матери, когда они с отцом ссорились, а случалось это регулярно. Наталья Ильинична, Ритина мама, женщина с сильным характером – другая просто не смогла бы выносить Григория Синявского вот уже в течение тридцати пяти лет. Бывшая балерина, она отказалась от карьеры ради мужа, который сказал, как всегда, безапелляционно: «Лучше быть хорошей домохозяйкой, чем плохой балериной», и занялась воспитанием детей и обустройством семейного быта. В доме все делалось для удобства Григория Синявского, его решения не обсуждались и не оспаривались. Возможно, поэтому, думала Рита, идя по заснеженной улице от стоянки, где оставила на ночь свой «Фольксваген», ее сестру и занесло в такую даль, и брат так редко наведывался к родителям. Им надоело вытягиваться по струнке при появлении отца, соответствовать его собственным понятиям об успешной жизни и карьере и видеть мать постоянно старающейся ему угодить. Только Рита так и не сумела оторваться от родителей, а возможно, просто не успела: к тому моменту, как она начала осознавать свою самостоятельность, старшие уже разбежались, и совесть не позволила ей последовать их примеру.

Проходя мимо витрины универмага, расположенного на первом этаже ее дома, Рита на мгновение задержалась. Из зеркальной глубины на нее смотрела молодая женщина, высокая и стройная, с пепельно-русыми волосами, собранными в роскошный «конский хвост» и удлиненным овальным лицом. Такие лица можно увидеть на русских иконах или картинах Ильи Глазунова, но их несовременная, неброская красота как-то не вписывается в бешеный ритм теперешней жизни. Наверное, ей все-таки следовало выйти замуж за Мэтта… Он восхищался ею, считал красавицей и гордился, представляя друзьям и коллегам. Мэтта ждало блестящее будущее в фирме дяди, занимающейся водолазным снаряжением, а Рита стала бы наконец самостоятельной! Но нет, в дело, сам того не подозревая, вмешался Игорь Байрамов и все разрушил. Рита хотела ненавидеть его, но понимала, что сама сделала выбор, а сейчас пытается кого-то обвинить в собственных несчастьях.

За ужином отец почти не разговаривал, его общение с женой сводилось к просьбам передать хлеб или налить еще чаю. На дочь он даже не глядел, словно она и не присутствовала за столом. Покончив с едой, Григорий Сергеевич заперся в кабинете и не выходил до тех пор, пока женщины не отправились спать. Рита рассказала матери о том, что произошло днем между ней и отцом и о своем разговоре с Байрамовым. Выслушав возмущенную тираду дочери о хамском поведении последнего, Наталья Ильинична рассмеялась.

– Узнаю Игорька, – сказала она. – Ему палец в рот не клади! Если и есть кто-то, кто не боится твоего папу, так это он. Они частенько ругались в пух и прах, но приходил мириться первым всегда твой отец.

Слова матери явились откровением для Риты. Она редко присутствовала при общении Байрамова и Синявского, а когда это случалось, Игорь беспрекословно подчинялся указаниям учителя.

– Да-да, котенок, – улыбнулась Наталья Ильинична, заметив вопрос в глазах дочери. – Одно дело, когда они общались как балетмейстер и танцовщик, а другое – как мужчина с мужчиной. У обоих бешеный темперамент, когда они спорили, проводка перегорала! Боюсь, на этот раз твоему отцу придется туго: об этот орешек он может зубы обломать.

Раз уж разговор приобрел столь откровенный характер, Рита решилась задать мучавший ее вопрос:

– Мама, за что Игорь ненавидит папу? Когда я разговаривала с ним, в нем чувствовалась такая злоба, что становилось не по себе.

Мать покачала головой.

– Что-то случилось, как раз перед аварией, после которой Игорь ушел из балета, – задумчиво ответила она. – Твой папа мне не рассказывал, но, похоже, дело серьезное. Да ты и сама помнишь, как он злился, когда при нем упоминали имя Игоря!

Рита не забыла. Не забыла, как, вернувшись из Англии, спросила у отца про Байрамова, и как тот разъярился и заорал, что знать не знает об этом человеке и что через месяц все остальные тоже забудут о том, что существовал такой танцовщик. Он кричал, что если бы не он, Григорий Синявский, вообще не было бы никакого Байрамова, и что только бешеная собака кусает кормящую ее руку.

В какой-то степени он прав. Никому не известный мальчик из Баку никогда, скорее всего, не стал бы знаменитым Игорем Байрамовым, если бы много лет назад Григорий Синявский не поехал в гости к школьному приятелю и не попал по чистой случайности на детский фольклорный концерт. В тот момент, когда он вошел в зал, на сцене лихо отплясывал восьмилетний востроглазый пацанчик в национальном азербайджанском костюме. В том танце отсутствовало даже само понятие о технике, но в движениях сквозила такая природная грация, такой интуитивный подход к исполнению фигур, какие встречаются крайне редко. Разумеется, Григорий Синявский не смог пройти мимо. Выяснилось, что у мальчика большая семья: помимо него у отца с матерью еще шестеро детей. Мать оказалась русской, отсюда и имя «Игорь»: старшие сыновья имели азербайджанские имена, и отец согласился, чтобы самого младшего назвали в честь русского тестя. Жили они бедно, поэтому, недолго посовещавшись, согласились отправить сына в Петербург, где он мог чего-то добиться. Родители понимали, что Игорю будет лучше с Синявским. Кроме того, отпадала необходимость кормить лишний рот, ведь заезжая знаменитость обязалась взять расходы по пребыванию ребенка в Питере на себя. Мать и сестры немного поплакали, провожая паренька в дальний путь, и он благополучно отбыл в Северную столицу России. Балетное училище по сути своей являлось интернатом, но Синявский решил поселить юное дарование у себя дома. Кроме того, возникла проблема: Игорю едва-едва исполнилось восемь, а в училище принимали только с девяти лет. По требованию Григория Сергеевича было сделано исключение из общепринятых правил. Мальчишка оказался на удивление трудоспособным, схватывал все на лету и, казалось, был лишен понятия об усталости. Синявский искренне восхищался новобранцем и говорил, что тот обладает «сиянием». Это слово по отношению к танцу изобрел сам балетмейстер и всех балетных делил на тех, у кого «сияние» есть, и тех, у кого оно отсутствует. Синявский признавал, что хорошо танцевать можно и без него, но не сомневался, что стать великим танцовщиком или балериной может лишь тот, кто им обладает. Десять лет Игорь и дети Григория Сергеевича жили бок о бок, и Синявский привык считать парня членом семьи. Он и представить не мог, что в один прекрасный день все изменится! Узнав о романе младшей дочери и Игоря, Григорий Сергеевич пришел в ярость. Причем злился он не на своего подопечного, а на собственную плоть и кровь, считая, что она мешает карьере Игоря. В течение полутора лет отношения молодых людей с Синявским были весьма натянутыми, и он настаивал на разрыве. Игорь был не готов расстаться с Ритой, и в конце концов ей пришлось взять инициативу на себя. Она отлично сознавала, что отец вполне может устроить Байрамову обструкцию, лишив его и собственной поддержки, и карьерных перспектив. Рита также понимала, что для Игоря танцевать гораздо важнее, чем все остальное в жизни, только сам он ни за что не уступит – не потому что не боится все потерять, а лишь потому, что не выносит давления. Рита сказала Игорю, что между ними все кончено. Она не потрудилась объяснить свои мотивы, понимая, что они его не устроят. Снова все получилось так, как хотелось Синявскому, но он и не подумал оценить поступок дочери: то, что для нее выглядело как самопожертвование, ему казалось торжеством здравого смысла!