Встреча от лукавого - читать онлайн книгу. Автор: Алла Полянская cтр.№ 41

– Лина, твои терзания такие громкие, что я боюсь предположить, какие мысли бродят в твоей голове. – Фролов насмешливо смотрит на меня. – Я отвезу тебя сам, чтобы не светить тебя перед охраной, потому что кто-то из них – предатель.

Я уставилась на него во все глаза. Вот это да! Значит, он пришел к такому же выводу!

– Не одна ты умная, два и два я тоже умею складывать. – Фролов смеется. – Садись, поехали. На улице холодно, а твои под домом дожидаются. Чай, не лето, чтоб на скамейке стыть.

Октябрь, конечно, не лето.

И река безбожно холодная, и остров весь засыпан листьями.

Но это все не имеет значения, потому что жизнь – весьма нехреновая штука, если вдуматься.

Петька очень хороший. И не потому, что мой брат, а по факту. Он добрый, очень такой… настоящий, с ним тепло и уютно, он всегда готов помочь, он в принципе не агрессивен, но вполне способен постоять и за себя, и за близких. Хотя огромная часть наших граждан считает, что все проблемы нужно решать кулаками, а если человек не готов с первой секунды возникших противоречий дать оппоненту в морду, то он слабак. Но Петька не слабак.

Петька очень всерьез воспринял воспитание бабушки Маши, а потом неудачно женился. Причем обе бабушки его отговаривали, но на него словно затмение тогда нашло. Или, переспав со Светкой, он решил, что, как честный человек, должен на ней жениться? Мы с ним никогда не обсуждали этот вопрос, но я иногда думала о Петьке и расстраивалась из-за того, что он так несчастлив, хотя вполне заслуживает счастья.

Я никогда не понимала, где он выкопал это существо. Слов нет, внешность у нее вполне выигрышная – если вам нравятся высветленные волосы, яркий макияж и татуированные брови. Лично мне это всегда казалось вульгарным, но мое мнение в этом вопросе смело можно не учитывать, я признаю, что очень мало понимаю в тенденциях моды, предпочитая чистоту и удобство. Светка всегда при параде, на громадных каблуках, по часу делает прическу, красится и прочее. Правда, от всех этих мероприятий ее лицо не становится более приветливым, а характер – лучше. А еще она всегда орет на Петьку: «ты не муж, ты тряпка!», и тут она где-то даже права, Петька совершенно не готов громко ссориться, бить посуду и Светку. С другой стороны, если она хотела мужа, который бил бы ее по морде, а потом страстно мирился в постели, ей нужно было выбирать какого-нибудь хама, а не моего Петьку, вообще не способного ударить женщину. На Тоньку она тоже орет – как ты мне надоела, спиногрызка! – и Тонька, бедолага, считает часы и минуты, когда обожаемый папуля придет с работы и она снова почувствует себя в безопасности. Светка и колотушек могла выдать, даром что каблуки и маникюр. На меня она как-то раз тоже попыталась наорать, но я выплеснула ей сок на голову, а потом врезала правой в челюсть. С тех пор она меня ненавидит и уважает. Есть люди, которые могут уважать только тех, кто способен их унять и избить, и Светка как раз из таких, Петька ей явно в мужья не годится, ударить эту биомассу он не способен, а по-другому она не унимается.

За лето Тонька немножко подросла. В синей курточке с белым мехом по капюшону, в таких же синих сапожках, она выглядит, как сказочная Снегурочка. Вот будь курточка посветлей, и сходство будет полное: ясноглазая, как Петька, такая же светленькая, с маленьким носиком и капризным ртом нашей мамы. Я молюсь, чтоб сходство ограничилось только ртом.

– Лина!

Тоньке восемь лет, она тоненькая, легкая и очень милая девочка. И очень несчастная – из-за Светки. Мы с ней нечасто видимся, но прошедшим летом Петька взял ее с собой на дачу – у нас с ним впервые за многие годы совпал отпуск, и мы решили провести его вместе. Петька привез Тоньку, она сначала дичилась, а потом оттаяла, и мы с ней крепко подружились. Я даже скучала по ней все эти месяцы, а она, похоже, тоже не забыла меня, и мне это приятно.

Фролов вышел из машины и идет рядом со мной, но Тоньке все равно, она подбежала ко мне и обхватила ручонками, глядя снизу вверх своими светлыми глазами в светлых же ресницах.

Я улыбнулась ей. Она мне нравится. Я не могу сказать, что люблю ее, для этого я ее мало знаю, мы редко виделись, но я узнаю в ней Петькины черты, а нос у нее точно, как у меня, и у нашей с Петькой мамы такой же. Формой губ дело не ограничилось, что еще взяла Тонька от своей бестолковой бабули? Да что бы ни взяла, главное, чтоб из нее не полезло Светкино плебейское рыло.

– Лина, почему ты молчишь?

– У Лины болит горло. – Фролов присел перед Тонькой так, что его глаза оказались на одном уровне с ее глазами. – Меня зовут дядя Костя, а как зовут тебя, прекрасная принцесса?

– Антонина Яблонская, восемь лет, Санкт-Петербург, Ленинский проспект…

– Нет, не говори. Никогда не сообщай свой адрес людям, которых ты не знаешь.

– Но я же вас уже знаю, дядя Костя.

– Логично.

Петька подошел к нам. Обнял меня и поцеловал в макушку – мы с ним всегда так, а я уткнулась ему в грудь, чувствуя запах его одеколона и еще какой-то очень знакомый запах – это же мой Петька, кроме него и Тоньки, у меня на свете больше никого нет.

– Лина, ты заболела?

Я киваю. Конечно, заболела. Неужели я скажу брату, что на самом деле произошло? Не скажу, ему этого знать не надо. А о Викторе рассказать придется – и тут Фролов мне поможет, потому что описывать эту мерзость я не хочу, а рассказать не могу. Ну вот, мужчины уже познакомились и пожали друг другу руки, молодцы.

– Лина, мы ненадолго… пока я квартиру сниму. Мы бы на даче пожили, да Тоне в школу надо, а ездить далеко, – бормочет Петька.

Я вопросительно смотрю на него. Около скамейки сумки и Тонькин рюкзачок. Так, похоже, не только моя семейная жизнь накрылась медным тазом. Только снимать квартиру теперь не требуется, у меня можно жить сколько угодно.

– Лина, иди, открывай дверь, а я помогу с вещами. – Фролов подтолкнул меня к дому. – Тоня, шагай с Линой.

– Я свой рюкзак сама понесу.

Мы поднимаемся по ступенькам, я очень не хочу встретить кого-нибудь из соседей. У нас в подъезде всего девять квартир, и люди живут в них столько, сколько я их помню. И отчего-то думают, что давнее сосуществование дает им право вмешиваться в дела других. Если кто-то не возражает, то я возражаю, и с некоторых пор – категорически.

Но сейчас меня донимать вопросами бесполезно, я немая.

Я открываю квартиру и вхожу. Боже, страшно-то как… Тапки Виктора и свекрови стоят около порога. У меня тапок отродясь не водилось – ненавижу их, и дома всегда хожу босиком.

Большой шкаф отражает мою перекошенную рожу, я беру себя в руки. Не надо из всего делать трагедию. Просто выброшу эти тапки прямо сейчас, всего делов-то. Ну вот, и нечего расстраиваться.

– Лина, а где твой муж?

Тонька помнит Виктора, хотя видела его довольно давно.

«Он здесь больше не живет».