Шторм - читать онлайн книгу. Автор: Эйнар Карасон cтр.№ 39

Однако теперь мне пришла в голову идея принять его приглашение, воспользоваться возможностью и прийти по делу: привести с собой Шторма, прихватив его заявление о приеме на работу, написанное прямо на имя Тейта; я был уверен, что это правильный путь — идти прямо к начальству. Шторм мог бы рассказать ему две-три истории — личное знакомство всегда лучше, так что я позвонил секретарше и представился; она узнала меня, хотя прошло уже полгода, и я спросил, когда можно встретиться с главным редактором. Она посоветовала мне зайти на следующий день около половины одиннадцатого; в это время закончится редколлегия, после чего он, как правило, сидит в кабинете до полудня и принимает посетителей; возможно, придется подождать, но он наверняка найдет для меня время.

На следующее утро я зашел за Штормом около девяти, как мы договорились по телефону накануне вечером, собирались составить заявление непосредственно на имя Тейта и ждать с ним в приемной с половины одиннадцатого. Конечно же мы оказались в цейтноте, поскольку Шторм к моему приходу еще не проснулся и ему понадобилось немало времени, чтобы встать и собраться, вечером он «немного развлекся», неожиданно зашли два старых знакомых, и ему пришлось открыть для них бутылку белого вина из запаса, который он привез в контейнере, кроме того, у него не было машинки с исландским шрифтом, только та, на которой печатали его дети, когда учились в датской школе, то есть с буквами «å» и «ø», но без «p» и «ð», — Шторм, конечно, пытался меня убедить, что «это ничего, и так все понятно», но я был уверен, что из-за этого заявление будет выглядеть так, будто он плохо знает исландский, и мы сбегали ко мне домой, написали заявление там, а потом на полной скорости понеслись в газету. Вся эта беготня нас немного подзадержала, и мы пришли только без четверти одиннадцать, и когда я представился, секретарша сказала, что главный редактор только что ушел, минуты две-три назад; мы можем прийти завтра или подождать, он, вероятно, вернется еще до полудня; из здания он не вышел, так что может быстро подойти. Мы сели и стали ждать, ожидание затянулось, десять минут — явно большой срок, когда тупо сидишь и ждешь; прошло двадцать минут, потом полчаса, и Шторм начал терять надежду, начал жаловаться на слабость, мол, ничего не ел, ничего не пил после вчерашнего вечера, и около половины двенадцатого мы встали и решили пойти. Спускаясь с лестницы, я думал о том, что надо попытаться еще раз завтра. Но на лестнице столкнулись с самим Тейтом, он быстро поднимался, разговаривая на ходу с двумя мужчинами, которые шли по бокам и старались от него не отставать, и лучше бы, конечно, было не попадаться ему на глаза, но он увидел меня и спросил, не повидаться ли я зашел, и я быстро выпалил что-то типа того, что просто проходил мимо…

— Извини, у нас тут небольшие проблемы в типографии, — он указал на мужчин, которые остановились и ждали его, — и я еще с ними не развязался, ужасно жаль, зайди, пожалуйста, в следующий раз, — а кстати, ты чего-то хотел?

— Нет, — сказал я, но взял у Шторма заявление и протянул главному редактору, — я проходил мимо и решил занести тебе заявление и порекомендовать этого человека, Эйвинда Йонссона, тебе бы понравились…

Я заметил, что, как только я назвал имя Эйвинда и пояснил, в чем, собственно, дело, главный редактор вдруг занервничал, лицо его окаменело, он растерянно махнул рукой в сторону ожидавших мужчин и пошел, их дело явно не терпело отлагательств, но я был так рад, что всунул заявление, и с оптимизмом воскликнул:

— Я попробую зайти еще раз, прямо завтра!

— Попробуй, дружище, попробуй!

Они шумно поднялись по лестнице…

* * *

Вечером мне позвонил Шторм. Он часто звонил. Только на этот раз я почувствовал, что его что-то гнетет. Он был абсолютно серьезен. И немного удивлен, даже поражен.

— Слушай, мне тут Тейт звонил.

— Да ну! Прямо тебе? Замечательно! Должно быть, хотел тебе что-то сообщить.

— Можно и так сказать. Он сказал, что не может дать мне работу.

— Что? Позвонил сам, в тот же день, когда получил заявление, и объявил тебе это лично? — Мне казалось, что тут, должно быть, какое-то недоразумение.

— Ну да.

— Подожди… А что он сказал? Что пока нет свободных вакансий, так?.. Мы же подчеркнули, что ты мог бы начать фрилансером или просто подождать, пока что-нибудь освободится… Что он, собственно, сказал?

— Просто что для меня нет никакой работы.

— Не понял! Как он это сформулировал?

Я чувствовал, что Шторм удручен тем, что так долго приходится мне все растолковывать.

— Ну, он позвонил, представился и сказал: «Я просто хочу вам сообщить, Эйвинд, что в нашей газете для вас никакой работы нет. Будьте здоровы». И все. End of story! [68]

— Ничего не понимаю! Бред какой-то. Подожди… Можно подумать, он имеет что-то против тебя лично!

— Можно подумать, — горько сказал Шторм.

— Ерунда какая-то! В чем же может быть дело?

— Не знаю.

— Все это как-то странно. У меня слов нет!

— Да. Разве только он злится, что я однажды врезал его сыну.

— Что?

— Однажды я вмазал ему на вечеринке, лет десять — пятнадцать назад.

— Его сыну?

— Именно… Да так, что он отключился. Дома у Ислейва. Пришла полиция и мужик вместе с ними. Я наверняка тебе рассказывал.

И тут мне смутно вспомнилась какая-то история из нашей пьяной болтовни в Дании. Я был ошеломлен.

— Никакая другая причина мне в голову не приходит, — сказал Шторм.

— Да… Слушай, сейчас я спешу, давай поговорим как-нибудь в другой раз, не откладывая.

— Все нормально, до встречи.

Я чувствовал себя полным идиотом, никогда к такому не привыкну…

Еще до возвращения Шторма мы наняли двух умных мальчиков и одну девочку, изучавших исландский язык и литературу в университете, чтобы те написали задуманную нами книгу. Конечно, мы взяли с них обет молчания и, слава богу, не раскрыли весь замысел целиком, представили все как издательский эксперимент; я ничего не стал им рассказывать о Халли Хёррикейне, просто предложил неплохие деньги, для начала на месяц, чтобы они постарались написать роман о маргиналах.

Сначала я работал с ними как редактор; издательство сдавало несколько кабинетов магазину, где заказывают товары по телефону, так что помещения эти были заняты только по вечерам, и мы встречались в одном из них в девять утра, пили кофе, обсуждали задание на день, и студенты принимались писать. Как мне казалось, с большим энтузиазмом, особенно поначалу. Бодрые и энергичные были ребята. Иногда я заходил к ним в конце рабочего дня, но чаще на следующее утро; забирал готовые страницы и черновики, а также идеи, которые можно было бы развить в дальнейшем. Очень способные оказались ребята и буквально вжились в задание; несколько недель общались с городскими пьяницами и бродягами, записывали на магнитофон их рассказы, собралась замечательная коллекция. После этих исследований они совершенно по-новому взглянули на работу, собирались все это использовать, хотели даже переделать начало. Но сделано было уже немало. Они записали на листочки разговоры с бродягами и пьяницами, их рассказы и развесили на стены, там было много ценного, а потом обсуждали, как все это скомпоновать, очень были озабочены формой; считали, книга не должна быть слишком обычной и плоской, она должна быть современной, так их учили. Я сказал, что планировалось прежде всего создать книгу для всех, чтобы она хорошо продавалась. Но они сочли это странной и безнадежной затеей. Мне показалось, что я даже начал их раздражать. Когда я приходил, они смолкали, обсуждение останавливалось. Но потом я (с облегчением) понял, что дело не во мне, а в разногласиях внутри группы: классическое разногласие, любовная драма, треугольник; оба мальчика, естественно, влюбились в единственную девочку, и она ответила одному из них взаимностью.