Будьте здоровы и держите себя в руках - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Бильжо cтр.№ 67

Я и так человек не очень грамотный, и поэтому этот язык меня очень путает. В этой картинке я тоже сделал ошибку и написал одну букву “ф”. Потом пришлось эту букву срочно удваивать.

Впрочем, этот язык, по-моему, уже устарел. И сам стал частью истории.

Ну, будьте здоровы и держите себя в руках.

С Алексеем Максимовичем Горьким меня связывают два острова – внешне мало изменившихся с начала XX века. На этих островах я часто бывал. Это остров Капри на юге Италии и остров Соловки на севере России. Как известно, и классик там бывал тоже. Вот как Горький писал о Капри: “Здесь удивительно красиво, какая-то сказка, бесконечно разнообразная, развертывается перед тобой. Капри – кусок крошечный, но вкусный. Здесь пьянеешь, балдеешь и ничего не можешь делать. Все смотришь и улыбаешься”.

Тем не менее на острове Капри писатель не только улыбался и балдел, но и довольно много написал. В частности, он закончил здесь свой революционный роман “Мать”.

В ногах у него лежала собака, на спинке стула сидел попугай, на среднем пальце левой руки – массивный перстень. И Алексей Максимович писал: “Ее толкали в шею, спину, били по плечам, по голове, все закружилось, завертелось темным вихрем в криках, вое, свисте, что-то густое, оглушающее лезло в уши, набивалось в горло, душило, пол проваливался под ее ногами, колебался, ноги гнулись, тело вздрагивало в ожогах боли, отяжелело и качалось, бессильное…Она вырвала руку, схватилась за косяк: «Морями крови не угасят правды…»”

А внизу, под скалой плескалось лазурное море. Ярко светило солнце, лучи которого играли в толстом стекле бокала с вином.

Нет, нет. Никакой критики. Никакого ерничанья. Только небольшая игра моего воображения, основанная на увиденном, прочитанном и услышанном.

А потом Горький оказался на Соловках. И не как один из многочисленных зэков Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН), а чтобы посмотреть, как перевоспитывают в системе лагерей человеческий материал. Какие это “изумительные люди”. Это писатель о соловецких чекистах. А вот Горький о Соловках: “…Словами трудно изобразить. Гармоническое, но неуловимое сочетание прозрачных, нежных красок севера, так резко различных с густыми, хвастливо-яркими тонами юга…”

Прямо записки туриста. И остров Капри немного предал Алексей Максимович. Так, вскользь.

А Капри по-итальянски означает “козлы”. Просто на Капри коз и козлов было очень много. И на Соловках тоже.

Я очень люблю коз и козлов. В хорошем животном смысле этих слов. За их чистые, бездумные, пустые глаза.

Помню, как на Соловках эта братия с чудовищным аппетитом пожирала… окурки. С фильтром и без. Балдели четвероногие! Хозяева их за это строго наказывали. Особенно доставалось козам, так как молоко у них становилось горьким. Козлят наказывали, чтобы не приучались к гадости. А вот козлам окурки есть было можно – они же козлы.

Что касается сказки про “Волка и козлят”, то прочтите ее сами. Там есть один момент сильный. Когда кузнец сделал волку другое горло, чтобы волк говорил, как коза-мать, тонким голосом. После чего серый и сожрал козлят.

А кузнец-то оказался сволочью и предателем.

Выходит, человек хуже всех! А что, кто-то сомневался?

Будьте здоровы и держите себя в руках.

Большинство из нас знают историю по произведениям искусства. Ну, хорошо-хорошо… Вы знаете историю по документам, серьезным монографиям и глубоко. Это я, дилетант, узнавал историю по произведениям искусства. С Петром Алексеевичем Романовым я познакомился лет в 12.

Кстати, если оторвать имя, фамилию и отчество от времени и личности, некоторые полные имена звучат очень современно. Ну, смотрите сами. Петр Алексеевич Романов. Депутат Государственной думы. Член “Единой России”. Такая вот визитная карточка. Ну, ведь правда – ничто не смущает.

В Петре Алексеевиче много было от наших депутатов. Да и от новых русских – тоже. Так и вижу его в малиновом пиджаке, в расстегнутой до пупа рубахе, с голдой и крестом на груди. Но это мое сугубо личное мнение. И возможно, ошибочное.

Ну так вот, познакомился я с Петром Алексеевичем Романовым болея гриппом в 12 лет.

“Петра I” Алексея Николаевича Толстого в светло-бежево-лимонном переплете я прочел взахлеб. Сказал бы: “читал запоем” – но этот устойчивый оборот некорректно звучит применительно к 12-летнему мальчику. Да этот оборот сейчас, в связи с новыми законами, надо вообще запретить. Что значит “он читал в детстве запоем”? Возмутительно! “Читать запоем” можно только в 18 +.

“Петр I” – это была моя первая толстая книга, прочитанная от корки до корки сразу.

До сих пор помню оттуда описания застолий и блюд. Особенно пупки в меду. Вот уже много десятилетий я пытаюсь попробовать этот кулинарный изыск. Не получается.

Помню еще, как человека надували через задний проход, как дети надувают лягушку через соломинку. Петр Алексеевич очень смеялся. Потеха. Я уже тогда, в 12 лет, не очень понимал, в чем там юмор.

А потом, немного позже, но тоже в школе, когда я увлекся живописью, я познакомился с художником Николаем Николаевичем Ге.

И вот картина “Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе” произвела на меня мощное впечатление. Название, кстати, очень буднично звучит. То есть папа разговаривает с сыном. А после разговора по душам попытал его немного – и приговорил к смертной казни.

Сынок, впрочем, тоже был не промах. Все-таки Петрович! Хотел отца сбросить с трона. Видно, отец сильно достал всех своими выходками.

И пол на этой картине в шашечку очень важен. Это как бы светлые и темные стороны Петра Алексеевича. Сколько раз потом этот прием эксплуатировали художники – не сосчитать.

А сюжет – современный! Допрос! “Здесь вопросы задаю я!!! ” Репродукция этой картины, как мне кажется, должна украшать кабинеты сотрудников органов. Сами знаете каких.

Петр Алексеевич, конечно, был тяжелым психопатом. Мозаичным, как говорят психиатры. То есть всего было намешано. И истериком он был, и параноиком, и органиком… В народе про таких обычно говорят: “Он псих и не лечится”.

И принудительно-трудовые работы, кстати, он придумал. Сталин был славным его учеником.

Вот мне интересно, когда мы оцениваем исторические личности, почему мы все становимся государственниками? Мыслим, типа, масштабно. Мол, что сделала эта личность для государства? А как сделала, нам не важно. Мы как будто переносимся в то время, в свиту этой исторической личности. А если представить себе, что мы в том времени как раз те, кого через задний проход надували? Или мы как раз те, кто строил Петербург по пояс в болоте и больной холерой? Или Беломор-канал. Или город Норильск.