Женщины-легенды. Сильный слабый пол - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Соломатина cтр.№ 4

Существует множество женских фигурок, дошедших до нас со времен раннего неолита. Их собирали и устанавливали в семейных усыпальницах, чтобы вдохновить присутствующих к молитве или сконцентрировать внимание во время медитации. Их ценили за красоту и способность, как считалось, покровительствовать домашнему очагу. Для женщин во время родов они становились магическим средством оказания помощи. Земледельцам, выносившим их на поля, они приносили удачу при сборе урожая и обеспечивали сохранность домашнего скота.

Богиня неолита чрезвычайно многогранна и изменчива. Ее, прежде всего как образ матери, изображали сидящей на корточках в момент родов, поднимающей руками грудь или указывающей на детородные органы. Если же она символизировала землю, то изображалась вместе с растениями и животными. С самого начала в ней ощущался парадокс. Она даровала жизнь и в то же время лишала всего. В ней как бы заключался весь цикл человеческого существования. Она была местом рождения и местом погребения. Лоном и могилой. Ее могли изобразить протягивающей в приветствии руки и держащей в вытянутых руках змей – символ разрушения.

Следующий виток мифологии о Великой Богине – шумерские ступенчатые пирамидальные зиккураты, возносившиеся ввысь, чтобы богиня земли могла символически подняться и соединиться с божествами небес. В каждом шумерском городе – Ур, Эриду, Сиппар и Нишур – местная царица или принцесса непременно отождествлялась с богиней.

За последующие 1500 лет народы, населявшие Ближний Восток, повторили и даже превзошли достижения шумеров. И везде – от Анатолии на севере до Египта на юге и от побережья Средиземного моря до Ирана – главным действующим лицом всех мифов была богиня. Она олицетворяла время, пространство и материю. С ней отождествлялись начало и завершение жизни. Она являла собой субстанцию, из которой сотворены растения и тела, и вместилище смерти в нескончаемом цикле реинкарнаций.

И если мифология, оказавшая значительное влияние на формирование европейских культур, в своем развитии как бы затормозилась на этой точке, то образ «ведьмы» во времена великих гонений ожидала иная участь. В представлениях о богине уже начали происходить глубокие изменения, вызванные затянувшимся периодом вторжений в сферу Великой Матери.

Из пустыни на юг перекочевали воинственные племена семитов. Из Европы и южной России накатились волны эллинских и арийских завоевателей – потомки цивилизации охотников. Пришельцы покорили города земледельческой культуры и внесли свой вклад в уничтожение гармоничного культа природы, где царствовала Богиня-Мать. Воспевать теперь надо было воинов-богатырей, которые по-своему интерпретировали ее образ, занявшись устройством собственных твердей небесных, населенных олицетворяющими мужское начало воинственными божествами – такими как Яхве и Зевс.

Вавилонская легенда о Мардуке и Тиамате может послужить примером того, как изменилось отношение к богине в период новой для мифологии эры. Тиамат, которой вавилоняне поклонялись как матери всех богов, вдруг стали изображать, как нечто свирепое, несущее угрозу всему миру. Из мифа в миф она путешествует в образе гигантской рыбы или дракона, сопровождаемая демонами. По решению совета мужских божеств, населявших небеса над Вавилоном, бог солнца Мардук призван был противостоять злобной старой фурии Тиамат. Он согласился принять сражение и, превзойдя богиню в могуществе, загнал в ее раскрытую пасть восемь ветров, разорвавших ее на части. Из частей разорванной плоти богини Мардук заново стал творить вселенную.

Историями, подобными этой, изобиловали мифы семитов Ближнего Востока. Эти несколько измененные истории о богине – где ее либо уничтожали, либо в крайнем случае выдавали замуж и отводили ей менее значимую роль – перекочевали в библейские предания Ветхого и Нового Заветов и мифы Греции и Рима.

Со времен установления царства богини в мифологии появляется новая, время от времени повторяющаяся тема. Герой побеждает чудовищное олицетворение некогда Великой Богини и как победитель принимает в награду сокровище, призванное служить во благо человеку.

О «социальном партнерстве» между мужчинами и женщинами в доисторические времена гласят легенды, пересказанные некоторыми античными авторами. «Золотой век» гендерной гармонии описан, например, в знаменитой поэме Гесиода «Труды и дни». Тот же мотив преобладает в пересказанной великим мыслителем Платоном легенде о гибели Атлантиды.

Платону же принадлежит пересказ и другой загадочной легенды – о «тайне пола», о первичной андрогинности – целостности древнего человека: в нем будто бы в равной мере уживались оба начала – и «мужское», и «женское». И о грехопадении этого человека, повлекшем за собой его распад на две половины. С тех пор обе половины единой прежде души бродят в мировом пространстве, силясь отыскать друг друга и обрести утраченную полноту. В этом обретении заключен залог бессмертия и блаженства.

Очевидно, что в древних мифах не сказано ни слова ни о «природном» назначении мужского и женского пола, ни об иерархической соподчиненности «мужского» и «женского», они говорят только об их взаимосвязи-взаимозависимости. Но это – доисторические мифы.

Строгие исследователи, привыкшие опираться при построении теоретических конструкций на проверенные данные, не склонны им доверять. А потому доказывают, что не было ни матриархата, ни архаического гендерного партнерства – история человечества изначально складывалась как история мужского господства и женского подчинения. Или, иными словами, как история мужского доминирования, иерархически выстроенных мужского и женского статусов. Такое господство мужчин над женщинами и обозначается понятием «патриархат».

...

Исследователи доказывают, что не было ни матриархата, ни архаического гендерного партнерства – история человечества изначально складывалась как история мужского господства и женского подчинения.

Данную точку зрения разделяет, например, Энтони Гидденс. Он утверждает: «Хотя роли, которые играют в различных культурах мужчины и женщины, могут существенным образом различаться, до сих пор не обнаружено такое общество, в котором женщины обладали бы большей властью, чем мужчины». По мнению Гидденса, всеобщая распространенность патриархата обусловлена не господством мужской физической силы, а в первую очередь материнскими функциями женщин. Он отмечает, в частности, что «мужчины господствуют над женщинами не по причине превосходящей физической силы или более мощного интеллекта, но лишь потому, что до распространения надежных средств предупреждения беременности женщины находились всецело во власти биологических особенностей своего пола. Частые роды и почти не прекращавшиеся хлопоты по уходу за детьми делали их зависимыми от мужчин, в том числе и в материальном отношении».

Схожую точку зрения развивает канадская исследовательница Деклан О’Брайен. Она доказывает, что «идеология мужского превосходства находит свое оправдание и обоснование не в конкретных сексуальных отношениях, а в глобальном процессе человеческого воспроизводства». Это воспроизводство – в интересах рода. И первичное разделение труда, утверждающее патриархатный уклад, тоже совершается в интересах рода. Мужчины и женщины, в ту пору существа родовые, не имевшие представления о своей личной, индивидуальной судьбе, подчинялись его предписаниям.