Самовоспитание и самообучение в начальной школе - читать онлайн книгу. Автор: Мария Монтессори cтр.№ 52

Когда моральная проблема проявляется в результатах неблагоприятных, но устранимых причин, это становится очевидным. Представим себе глухо населенный квартал, где нищета и жестокая борьба за кусок хлеба, грязь, кабаки, отсутствие гражданских забот деморализуют людей, где мужчины и женщины одинаково легко поддаются пороку. Наше непосредственное впечатление момента – какие ужасные люди! С другой стороны, возьмем хорошо организованный район современного промышленного города: здесь живут в гигиенических жилищах, рабочие получают за работу приличное вознаграждение, вместо трактиров процветают народные театры с художественными программами. Войдем в какой-нибудь ресторан-столовую, где обедают рабочие в приятной и спокойной обстановке, – наше невольное заключение будет: какие здесь хорошие люди! Но разве они действительно сделались хорошими? Хорошими должны считаться те, кто улучшил социальные условия их жизни. Люди же, пожавшие плоды чужих усилий, чтобы жить лучше, строго говоря, не стали в моральном отношении лучше.

Если бы это было так, то нам стоило бы только вообразить общество, где разрешена экономическая проблема, чтобы увидеть людей нравственными уже только потому, что они родились в другое время. Очевидно, что моральный вопрос – нечто совсем иное; это – вопрос жизни, вопрос характера, и решение его не зависит от тех или иных внешних обстоятельств. Люди могут быть более или менее счастливыми, родиться в более или менее культурных условиях, но они всегда остаются людьми, перед которыми встают моральные проблемы более глубокие, чем личное благополучие или культура.

Так называемые капризы детей – видимое проявление их борьбы за собственную духовную жизнь, они хотят, чтобы человек внутри них жил, а мы этому мешаем; мы отравляем их ядом невежества и ошибок. Дети борются за свою духовную пищу, как бедняки за кусок хлеба; дети падают духовно, поддаваясь нашим искушениям. В этой борьбе и в этом падении они играют роль бедняков, нуждающихся, нищих, заброшенных. Не хлебом единым жив человек – нигде не проявляется это так ярко, как среди детей, а вопрос насущного хлеба – это еще не сущность человека.

Все страдания, вся борьба, все требования к обществу в прошлом во имя удовлетворения материальных нужд повторяются снова и с не меньшей силой в связи с духовными нуждами человечества. Детям хочется расти, совершенствоваться, питать свои духовные силы, развивать внутреннюю энергию, формировать характер, и во имя этого они должны быть освобождены от рабства, чтобы завоевать средства к жизни. Недостаточно давать пищу только их телу: они алчут духовной пищи; им мало только одежды, защищающей их от холода, они требуют, чтобы их покровами служила сила и красота духа. Для чего мы, взрослые, задавили эти духовные нужды, почти убедив себя, что проблемы человеческой жизни связаны только с экономикой? В результате – борьба, гнев, отчаяние и падение, несомненно, могут появиться вновь, как результат новых высших желаний, не получивших удовлетворения. Такую борьбу, гнев, отчаяние, пороки мы постоянно наблюдаем в наших детях, хотя они и питаются, и одеваются, и живут по всем правилам физической гигиены.

Отвечать на интеллектуальные запросы человека, дать им удовлетворение – это значит существенно способствовать моральному воспитанию.

Во внутренней жизни наших детей создался порядок и ясность, когда они получили возможность свободно заниматься разумной работой, удовлетворять свои внутренние нужды, упражняться достаточное количество времени свободно выбранными предметами-стимулами, мыслить абстрактно, поскольку их ум созрел для размышления. После этого в детях стали проявляться грациозность движений, способность наслаждаться красотой и музыкой, близость друг другу; все это брызнуло, как струя свежей воды из внутреннего источника. Все это было работой «освобождения».

Мы не прививали нашим детям нравственность какими-нибудь особенными средствами. Мы не учили их «побеждать капризы» и прилежно сидеть за работой; мы не объясняли им, что порядок необходим человеку и что они должны следовать примеру тех, кто спокоен и упорядочен; мы не читали им нотаций о вежливости, уважении к работе и правам других, терпении. У нас не было ничего подобного. Просто ребенок был оставлен на свободе, и мы помогали ему жить. Он сам научил нас, как ему надо жить и какие у него потребности, кроме материальных нужд. Поэтому-то в атмосфере радости и покоя проявились активность, работоспособность, настойчивость в работе, терпение. Эти дети вступили на мирную дорогу. Препятствия, которые встречались им раньше, были устранены.

И как взрослые при хорошем питании, не отравляющем их организм, становятся спокойнее и способны к более высоким наслаждениям, так и ребенок, когда его внутренние нужды удовлетворяются, попадает в атмосферу покоя и проявляет свое стремление расти духовно.

Все это не касается основ морального вопроса, но лишь очищает его от массы посторонних наростов. Чем более полно удовлетворены нужды человека, тем он счастливее. Но у такого человека нет никакой заслуги, как этого можно бы ожидать от человека с высоко развитым моральным чувством. Мы сами лишили людей всех заслуг. Хорошее, равно как и порочное, исчезло при наступлении эпохи социальных реформ. Когда было установлено, что многие формы хорошего являлись лишь формами материального благополучия, а многие формы дурного были формами несчастья, человек предстал перед нами в истинном свете. Он должен начать свою настоящую жизнь с самого начала и «приобрести заслуги». С этого момента он рождается вновь, появляется из куколки человека, живущего в соответствии с гигиеническими требованиями.

Если бы структура нашего педагогического метода исключительно основывалась на внимании к сенсорному стимулу и вся строилась на воспитании внешних чувств, ограничиваясь только этим, то, очевидно, этот метод не захватил бы всего человека целиком. Потому что, если «не единым хлебом жив человек», он не живет также и исключительно интеллектуальной пищей.

Стимулами внешнего мира служат не только внешние предметы, но также и люди, отношения с которыми не являются чисто сенсорными. На самом деле нас не удовлетворяет простое созерцание красоты людей, которая увлекала греков; нам недостаточно только слушать их речи и песни. Настоящие отношения людей основываются на взаимной симпатии, хотя в начале их лежат внешние чувства.

Моральное чувство, о котором говорит положительная наука, – в значительной степени чувство симпатии к людям, понимание их огорчений, чувство справедливости. Отсутствие таких переживаний уродует нормальную жизнь. Мы не можем стать нравственными, заучивая на память правила морали и ее применения; память может изменить нам, тогда нами овладеет любая страсть. Преступникам законы очень хорошо известны, и все же они их часто нарушают. Наоборот, нормальные люди, не зная законов, не совершают преступлений, потому что ими в их поступках руководит внутреннее чувство.

Положительная наука подразумевает под моральным чувством нечто очень сложное – сюда входит отношение к общественному мнению, к закону. Но и при таком расширении понятия все же не совсем ясно, в чем состоит моральное чувство. Мы понимаем это интуитивно: внутри каждого есть что-то такое, что отзывается на этот призыв. И по своему внутреннему отклику человек должен понять и решить для себя, в чем состоит моральное чувство.