Былое и выдумки - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Винер cтр.№ 21

– Вот идиотство!

– Массовая истерика.

– Мы с тобой тоже хороши.

– Две рёвы-коровы!

Через несколько дней тело было выставлено в Колонном зале для всеобщего прощания. Народу туда повалило – видимо-невидимо. Ну, и мы с Адочкой отправились, конечно. Интересно же. Ну, и, разумеется, подоспели в нужное время в нужное место. Иосиф Виссарионович, как известно, захватил с собой в подземное царство порядочное число своих безутешных сограждан. И мы с подругой чуть-чуть было не попали в эту почетную свиту. Шагали мы шагали в густой толпе по Трубной площади, обменивались потихоньку замеченными любопытными деталями, и вдруг толпа втянула нас в узкий коридор: с одной стороны – глухая стена дома, а с другой – плотно стоящие в ряд военные грузовики и между ними кое-где конные милиционеры. Сразу стало тесно и душно, сзади напирали все сильнее, мы с Адой вцепились друг в дружку, и толпа приподняла нас обеих, ноги оторвались от земли. Нас несло прямо к углу, а из-за угла слышались раздирающие вопли. Сделать ничего было нельзя, и я поняла, что сейчас нас сомнут, свалят и растопчут. В этот момент кто-то схватил меня за ворот пальто, моя рука вырвалась из Адиной, меня выдернули из толпы и бросили в кузов грузовика. Я закричала: «Ада! Ада!», – и тут же она плюхнулась в грузовик рядом со мной. «Вот тебе твоя Ада!» крикнул молодой милиционер на лошади и снова свесился с седла, вытаскивая из толпы следующего.

Мы шли на подгибающихся ногах по Сретенскому бульвару. На всех скамейках лежали люди – мы решили, что не тела, а просто придушенные и придавленные. У Ады на пальто все пуговицы были как ножом срезаны. А я только варежки потеряла.

– Н-да, красиво провожаем вождя, – сказала Ада.

И мы обе расхохотались. Молодые идиотки! Нам было весело.

* * *

Я проучилась в школе десять лет.

Проучилась? Нет. Провела. Провела огромный кусок своего детства и юности бессмысленно и бесполезно. Из всего, чему я там научилась, в жизни мне пригодилось только одно – таблица умножения.

Никто не задумывался и не спрашивал, почему и зачем надо осваивать целину – огромные невозделанные степные пространства в Казахстане. Почему так срочно, зачем так много сразу. Почему именно там, где нет людей, нет воды, нет никакого земледелия, а есть кони, овцы и пыльные песчаные бури. Чего там задумываться и спрашивать? Партия сказала: надо! – комсомол ответил: есть! И понеслась…

Ничего не скажешь, умела советская власть организовать и запустить в ход грандиозную кампанию. Мобилизовать гигантские средства, нагнать море техники, а главное – возбудить энтузиазм тысяч молодых людей, в том числе студентов, среди которых было достаточно скептиков. Впрочем, мало кто из них смотрел на это как на мероприятие по решению проблем национальной экономики. Целина – это было приключение! Бесплатное путешествие, едем мы, друзья, в дальние края! Грандиозный пикник!

Так, во всяком случае, смотрела на это я. И, действительно, приключение было. И не одно. А пикник – ну, пикником я бы это не назвала.

В первое лето освоения я «на целину» не собралась. Как-то не обратила внимания на всенародное начинание. Тем более что на целину нас, вгиковцев, не «гнали». На картошку в колхозы гоняли, в овощехранилища, перебирать гнилую капусту и морковь, гоняли, а тут почему-то не погнали. Впрочем, мало кого гнали вообще – студенческая братия, почуяв возможность интересно потусоваться, ехала охотно, добровольно. Турпоходы были очень в моде, а это виделось как такой огромный массовый турпоход. Возможно, кто-то ехал и из комсомольско-патриотических соображений, но я таких не встречала. Разумеется, никто из студентов даже и не помышлял селиться там и обрабатывать дальше эту освоенную кем-то целину. Пусть этот кто-то и обрабатывает, а народ ехал на месяц-другой, на лето, пожить на природе в своей компании, ну, и поработать, если уж придется.

Пришлось, пришлось.

Но сперва надо было туда доехать. Далеко, до города, который тогда назывался Кустанай. А дальше куда-то в безграничную степь.

На второе лето поехала и я, присоединившись к группе университетских студентов-химиков, однокурсников моего брата. У себя в киноинституте сказала, что это и будет моя «практика по сбору материала» для будущего сценария.

Сорок человек, восемь лошадей – надпись на старом вагоне. Лошадей при нас не было, а человек в скотском вагоне набилось, наверно, и побольше. Валялись на грубо сколоченных двухэтажных нарах, пели песни, весело было. Первые три-четыре часа. Дальше уже несколько менее весело. Солнышко припекало вовсю, вагон постепенно накалялся. Хотелось пить, обычая иметь при себе бутылки с простой минералкой тогда не было, распили наличный морс и боржом, выпили воду из титана-кипятильника. Ну и после этого, понятное дело – а туалета при вагоне нет. Как-то выпустили устроители из виду эту малоприличную деталь. И во всем составе нет – поезд-то не пассажирский.

Туалета нет, а поезд еле ползет, когда же станция? Ребятам полегче, подойдут к полуоткрытой двери и – наружу. А у девочек нужного приспособления не имеется, просто беда. И мы еще как-то не вспоминаем, что это далеко не вся беда, будет и похуже.

Ехали семеро суток. И все семеро суток туалетная проблема изводила нас постоянно, и чем дальше, тем тяжелее. Набитый молодежью состав был самой какой-то последней железнодорожной очередности, часто задерживался прямо посреди чистого поля, никогда не известно, как надолго. Рискуя отстать, выскакивали из вагонов, бежали к ближайшим кустикам. Хорошо еще, если поблизости были кустики. Кто успевал, а кто и нет. Успел, не успел – грохот трогающихся вагонов заставлял бежать обратно, не закончив своего дела, натягивая штаны, оправляя юбки. А дело это чем дальше, тем тяжелее было не только что закончить, а даже начать.

На станциях наш поезд стоял подолгу. И все равно на главное времени не хватало. У всего многовагонного состава было одно стремление – не купить снеди, продаваемой вдоль поезда деревенскими бабусями и девками, и не запастись кипятком, а – добраться до туалета. Очередь туда была бесконечная. Кто туда входил, выходил не скоро. И очень часто – не добившись результата.

Человек – создание нежное. Его нормальное функционирование зависит от нескончаемого множества факторов. Один из них, важнейший наряду с пищей и сном, – это возможность отправить свои естественные потребности вовремя, спокойно и в уединении. Нарушить этот фактор означает вызвать целую цепь непредвидимых последствий. Психология отлично это знает, физиология и подавно. Но в России того времени этому фактору вообще не придавалось никакого значения. Это был не более чем предмет для подростковых шуток и грязных непристойностей. А заботиться и говорить об этом всерьез? Фу, как некультурно!

Несколько лет спустя я ездила в деревню в Алтайский край, где жила моя знакомая, доктор Поля, с мужем Андреем. Полечка откладывала каждый сэкономленный рубль на пристройку к дому теплой уборной. Когда наконец накопила, попросила мужа нанять кого-нибудь в помощь и построить. Он взял у нее деньги, съездил в город и – купил телевизор. Телевизор, сказал он, это культура. А теплая уборная – да тьфу, кому это надо? Ты что, там время проводить собираешься? Забежала и выскочила. Вообще, отхожее место в доме! Думать даже неприлично! А телевизор – это тебе и кино, и театр, и новости со всего света. Культура! Ты глянь вокруг, кто это у нас теплые уборные строит? А телевизор и у Малявиных есть, и у Колюшкиных, даже у деда Сизова есть, у нас у одних нету! А Полечка только плакала злыми бессильными слезами, зная, что переубедить его не удастся, и денег больше нет, и зимой придется по-прежнему бегать по обледенелой тропке в продуваемый ветром сарайчик в углу заснеженного двора.