Запойное чтиво № 1 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Крыласов cтр.№ 31

— Я-я-я?!

— Ты-ы-ы. Мазохист чёртов. Ты представляешь, как тебя будет плющить и колбасить до обеда?

— Представляю, — сникал Толян, — может, душ принять?

— В четыре утра? — фыркал внутренний голос, — спи, давай. Может, за пару часов отойдёшь.

Толик погружался в утренние кошмары: «То он летал голым по офису и грозился превратить подчинённых в писсуары, то босс ставил его к стенке, наводил револьвер и целил в лоб. Кондаков слёзно умолял:

— Андрей Юрьевич, не надо! Оставшимся здоровьем клянусь, я подниму в этом месяце процент продаж!

Но раздражённый хозяин не верил, ворча:

— Мудрила грешная, ты даже сельмаг не потянешь. Не дёргайся, хотя бы умри достойно.

И лупил, лупил, лупил в него из револьвера.

— Не на-а-адо! — выл Кондаков, уворачиваясь от града пуль».

— Ты что, сдурел? — толкала его в бок сонная супруга, — что ты крутишься, как глиста на сковородке?

Кондаков искренне завидовал безработным, которые неспешно поправлялись на скамейках утренним пивом и собирались после опохмелки завалиться спать. Если бы у Анатолия Анатольевича спросили, что такое счастье, он несомненно бы ответил: «Счастье — это похмелиться утром ледяным пивом, включить телевизор и никуда не колесить». Последняя неделя в холдинге напоминала ад на выезде, и в week-end старший менеджер выполнил двойную норму по виски и капусте. В понедельник он вышел к машине хворым и измочаленным. Во дворе сидели его бывшие дворовые друганы и пили «Арбатское». Увидев Толика, Арсений, соратник по детскому саду, привстал, дурашливо поклонился Кондакову и выдал:

— Олигархический тост. Я знаю, его и в Куршевеле, и в Ницце цитируют: «Ну, как говорится, чтоб баррель рос и баржи плыли. За нас, за олигархов».

Троица дерябнула из пластиковых стаканчиков сухонького и стала закусывать плавленным сырком «Дружба». Если бы не полный двор «лексусов» и «мерседесов», можно было подумать, что время повернуло вспять. Арсений вновь разлил бормотуху по стаканам, и слово взял Роберт, одноклассник Кондакова.

— Философский тост: До сорока грустить было некогда, а сейчас незачем. Ну, за нас, за пенсионеров-философов.

Три «пенсионера-философа» тяпнули «Арбатского» и вкусно закурили. Анатолий Анатольевич с ненавистью взглянул на этих тунеядцев и проглотил слюну. Он дорого бы дал, чтобы оказаться сейчас на их месте. Арсений, Роберт и Гога уже давно нигде не работали, перебиваясь случайными заработками, с жёнами они развелись, а детям помогали лишь советами, да пожеланиями. Очередь говорить тост дошла до Гоги, он откашлялся и отчебучил:

— Ещё один философский тост: Сидят три мужика, выпивают. Вдруг мимо идёт похоронная процессия. Один из мужиков комментирует: «Это Иванов. Всю жизнь пил, курил, по бабам бегал». Два мужика отодвигают рюмки: «Не будем пить». Через двадцать минут идёт вторая похоронная процессия. Первый мужик опять просвещает: «Это Петров. Не пил, не курил, только с женой». Мужики зачесали репы: «Слушай, а всего-то двадцать минут разницы. Наливай». Ну, опять за нас, за пенсионеров-философов.

Три ленивца смаковали сушняк, курили, наслаждаясь жизнью, и с превосходством поглядывали на похмельного Толика. А Кондакову было даже страшно представить, что случится с ним, если он закурит. Из подъезда вышла девушка. Гога тут же осчастливил всех новым тостом:

— Холостяцкий тост: Женщины, они как слоны: наблюдать приятно, а своих заводить не хочется. За то, чтобы наша семейная жизнь не превращалась в зоопарк. Ну, за нас, за холостяков.

Трое бездельников шарахнули и за холостяцкую вольницу. Гога вытряхнул последние капли в стаканчики, напоследок выдав программный тост:

— Выпьем за то, чтобы всё нам было параллельно и только земля — перпендикулярно. Ну, за нас, за пофигистов.

— Лодыри, — буркнул Кондаков, подходя к своей машине, — ханыги. Вы когда, пропитушки, на работу устроитесь?

— Ты, Толян, свечку с двух концов жжёшь, а мы только с одного, — усмехнулся Арсений, — у нас с деньгами туго, мы и клюкаем по чутку, да ещё и сухоньким с утра поправляемся. У нас всё по науке. А ты, небось, вчера литруху в одну лузу съел?

— Две, — простонал Кондаков, — два литра вискаря вчера уговорил.

— Ну, ты боец, — оценил Арсений, — нам уже не по тридцать лет, такие рекорды ставить.

— И не говори.

— Ты, Толян, выбирай уж что-нибудь одно: или пить, или работать. А если будешь совмещать — крякнешь, как пить дать.

— Давай, Арсюш, нахлобучь его, — стали подзадоривать приятеля собутыльники.

— И нахлобучу, — оживился Арсений, — тоже мне буржуин нашёлся, в одинаре квасить. Ты чего от народа нос воротишь?

— Да какой вы народ?! — вскипел Анатолий Анатольевич, — люмпены поганые!

— Кто? — не понял Гога.

Он единственный в компании был без верхнего образования.

— Маргиналы, — пояснил Роберт, — а ты, Толян, оппортунист и конформист. Продал идеалы юности за новый «BMW».

— Лузеры! — взвыл Кондаков, — вот страна родная, никакого тебе разделения по округам и кастам! В Нью-Йорке есть богатые районы, и есть бедные, в Париже есть дорогие округа и заселённые голозадыми эмигрантами, а Москве все кучкуются вперемежку. Элитное жильё стоит рядом с хрущобами и банкиры вынуждены нюхать потяру водителей грузовиков.

— Да какой ты банкир, — расхохотался Арсений, — так, старший приказчик.

Роберт и Гога покатились со смеху.

— Завидуете вы мне, вот что я вам скажу, — прищурился Кондаков, — я состоялся как личность и как руководитель, я уже набомбил больше ляма баксов, а вы так и остались голодранцами и неудачниками.

— Ты не руководитель, ты — руководятел, — заржал Гога.

— А ведь ты, Толюн, когда-то Германа Гессе читал, — укорил Роберт, — Жан-Поль Сартра в кармане лелеял. А теперь в кого превратился?

— Лёшка-то Епишкин уже отдуплился, — напомнил Арсений, — а тоже всё пальцы гнул: «я men крутой, я круче всех». А мотор взял и заглох, несмотря на его три коттеджа и два «бентли». Сердцу, ему всё равно, сколько ты наворовал. Почему в нашей стране нувориши нажираются виски? Уму непостижимо. В нём самое большое количество сивушных масел, именно из-за них у виски такой насыщенный цвет и запах. Во всем мире виски пьют для понтов: наливают на два пальца, разбавляют содовой и цедят три часа. А если хотят нажраться, то сандалят русскую водку. Она — самый очищенный продукт из всех возможных.

— Ну, только не та водка, которая у нас в палатках продаётся, — подал голос Гога.

— Само собой, — усмехнулся Роберт.

— Хотите, стихи почитаю, — предложил рассолодевший Арсений, — я тут от безделья стихосложением занялся.

— Дава-а-ай.

Геннадий Юрьич Котешков