Месть Аскольда - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Торубаров cтр.№ 52

Чувствуется, что он над сотоварищами какую-то власть имеет. Прежде всего бросается в глаза его высокий, открытый лоб. Удлиненное лицо приобрело строгое выражение, взгляд пристальный, требовательный.

— То, что вы поведали, — он кивнул на словоохотливых купцов, — сегодня уже не так страшно. Проба сил, что называется. Мускулами поиграли. Ждать, значит, нам след гостей незваных. Бражничать да калякать попусту нету времени у нас, други.

Желание сидеть с братиной у Акилы пропало. В голове мелькнула мысль: «Знает ли об этом мой князь? Как жаль, что он сейчас в отъезде. Ну, ничего, я всех постараюсь опередить. Пусть видит, что не зря именно меня назначил соцким».

Бросив деньгу на стол, Акила с испорченным настроением оставил корчму.

Хан вернулся в Орду с сердцем, переполненным радостными чувствами от увиденного. И в то же время из головы не выходил разговор с Субудаем. «А почему не Киев? — вертелось в голове. — Великий Джихангир говорил, что неожиданность — залог победы. Да, осторожен старик, этого у него не отнимешь. Но нельзя же так перегружаться своей осторожностью! Тем более у нас такое войско! Молодец Менгу, вон сколько туркменских воинов привел. Нет, — убеждал себя Батый, — надо идти на Киев!» С этой мыслью он и заснул.

А утром, открыв глаза, прежде всего увидел терпеливо сидящего подле него Субудая. Хан поднялся и, усмехнувшись, произнес:

— Ты пришел сказать, что согласен идти на Киев?

Багатур хитро прищурился.

— Мой лучезарный повелитель, — склонил он голову до земли, — я понимаю, что твое сердце разрывается от счастья видеть такое войско. И ты знаешь, что сегодня в мире нет такого врага, которого бы мы не одолели. Но, о великий и непобедимый, опыт злого города говорит о…

Напоминание о Козельске вывело хана из себя.

— Ты забываешься, богол, — перебил он старика. — Раз так, соберу курултай. Пусть юртджи решат наш спор.

— Яшасын, ан-Насир (Да живет победоносный)! — Субудай сделал несколько поклонов, кряхтя поднялся и, в сопровождении своих тургаудов, удалился.

На совете собрались, помимо Батыя и Субудая, тайджи (царевичи) Шебани, Хайдар, Гуюк, Буджек и Менгу, а также тысяцкие Кучержа, Бердибек, Байдера, Абдула и Бахадур Бектут. Они расселись кружком на мягких шелковистых шкурах. Только под шкурой Батыя лежала специальная подстилка, благодаря которой он казался выше остальных. За его спиной сидел сын Тутукан. И лишь один Субудай устроился за чертой круга, на некотором отдалении.

Обсуждение начал Шебани. Кривые ноги с мощным торсом делали его фигуру излишне приземистой. А голова, покрытая черными смолистыми волосами, с полными щеками и маленьким носом, походила на шар. Его чекмень был расстегнут, и под ним виднелась урусовская поддевка из светло-зеленой бумазеи.

— Ан-Насир, — торжественно проговорил он, повернув голову в сторону Батыя и слегка ее склонив, — уррагх (вперед) на Киев. — Произнеся это, он опустился на шкуру и сел поудобнее, подобрав ноги калачиком и приняв гордую осанку.

Все тайджи согласно закивали. Тысяцкие же сидели как изваяния. Батый каждого удостоил взглядом, но те даже не пошевелились, устремив немигающие очи в стены ханского шатра.

Молчание затягивалось. Наконец поднялся Бектут. Пошевелив могучими плечами, как бы сбрасывая невидимый груз, он сказал:

— Мунке-Сал (Вечный и умный), нухуры (воины) ждут слово Субудая.

Полководец, однако, не повел и глазом, сохраняя полную отрешенность. Батый понял: Субудай не может ему простить, что он назвал его боголом. На мгновение хан представил, что остался без преданного ему старика, лишь с этими шакалами, которые спят и видят, как бы занять его место. Лицо его нервно дернулось.

— Мы ждем, ан-Насир, — обращаясь к Субудаю, произнес Батый.

Царевичи недовольно зашевелились — это имя может носить только один! — но под грозным взглядом повелителя быстро усмирились. Куда денешься — кругом грозные ханские тургауды! Стоит владыке только бровью повести, и любому не сносить головы.

Субудай, кряхтя, поднялся. На этот раз он никак не стал возвеличивать Джихангира.

— У нас десять туменов туркменов. Но кто из вас знает, как они поведут себя в бою? — он обвел присутствующих взглядом единственного своего глаза, но даже этого не каждый смог выдержать. — А я знаю! — торжественно произнес багатур. — Мы их сначала опробуем на слабом вороге. Потом шаманы укажут нам путь.

— Уррачх! — воскликнули дружно вскочившие тысяцкие и выдернули из ножен сабли.

— Да будет так! — подытожил Батый и сделал знак всем удалиться.

Хан что-то шепнул сыну. Тот подошел к Субудаю и положил руку ему на плечо. Старик понял: хан хочет о чем-то спросить. Батый был упрям. Он решил узнать, почему все-таки старик изменил свое первоначальное намерение. Ведь он сам предложил Чернигов, и хан вынужден был согласиться. Все же это один из самых крупных урусских городов. А ведь узнав, что они вышли в боевой поход, противник успеет подготовиться. Все это он высказал багатуру. Тот слушал внимательно, терпеливо.

Когда хан закончил, заговорил, хитро прищурив глаз, Субудай:

— Хорошие воеводы, — старик имел в виду Сечу, — давно готовы. Поэтому нам надо новичков научить видеть врага, схватиться с ним. А за это время, — Субудай вдруг хихикнул, — мы постараемся узнать, где нас ждут, а где — нет.

Хан все понял. Он склонился к сыну и снова что-то шепнул. Тот быстро ушел в эндерун (женская половина), а когда вернулся, подал отцу массивное золотое кольцо с огромным алмазом. Глаз старика засверкал счастливым блеском: он по достоинству оценил подарок. Мир между владыкой и полководцем был полностью восстановлен.

* * *

Сообщения купцов были справедливы. Батый взял вначале землю Мордовскую, а затем пошел на Русь. Только пока на Север. Спалил город Гороховец. Весть об этом нагнала ужас на соседей. Люди стали бросать города, села и бежать неведомо куда.

Едким смрадрм потянуло с Востока. Но его запахи еще не доходили до Черниговского князя. Меч его был глубоко в ножнах. А руки его держали другое «оружие» — бредень.

Который день он упрямо процеживал воды Десны, но поймать «штуковину», способную удивить земляков, не мог. В раж вошел князь. Ни себе, ни людям не дает пощады. Все взвинчены, возбуждены.

Пошла подготовка к очередному заходу. Князь сбросил одежду. Красив обнаженный князь! Рослый, широкие плечи клином сбегают к тазу. Длинные, стройные ноги. Живот не выпирает. На теле играет каждый мускул. Густая русая шевелюра закрывает шею. Борода аккуратно подстрижена. Лицо свежо, не морщинисто. Только редкая седина выдает возраст.

— А ну, бери! — полетел окрест зычный голос Михаила. Он взял один конец, а здоровенный, под стать ему, дружинник — другой. — Ниже держи! Поддай, поддай, — заорал князь, стараясь бегом выскочить на берег. Но на скользкой глинистой земле споткнулся, и конец бредня вырвался из рук. Течение тотчас отогнало его от берега.