Путешествие в Закудыкино - читать онлайн книгу. Автор: Аякко Стамм cтр.№ 9

В дверь кабинета Народного Комиссара Внутренних Дел тихо, но настойчиво постучали. Очень серьёзный человек в сером твидовом костюме, маленьких усиках под орлиным носом, интеллигентском пенсне на этом же самом носе и в огромной, с футбольное поле кепке на лысеющей голове отвлёкся от разглядывания траектории перемещения большой чёрной мухи по оконному стеклу, снял пенсне, подышал вчерашними парами Киндзмараули на левое стёклышко, тщательно протёр его носовым платком, поплевал на правое, так же протёр и, водрузив оптический прибор туда, где ему положено быть, а именно, на нос же, принял важную государственную позу.

– Н-да, захады!

Дверь открылась, и на пороге кабинета появился бравый майор в зелёном форменном кителе, синих шароварах и блестящих хромовых сапогах. Вошедший боец невидимого фронта вытянулся во фрунт и щёлкнул каблуками.

– Разрешите войти, товарищ нарком?

– Ты уже вашёл.

– Разрешите доложить, товарищ нарком?

– Гавары. Што там у тебя страслос?

– Товарищ нарком, к вам человек. Просит принять.

– Што такое? Ка-акой такой чэлавэк? Па-а какому ва-апросу?

– Инженер, товарищ нарком. Говорит, по очень важному и срочному делу. Государственной важности, говорит, дело.

– Ну, так пуст изложит на бумаге. А ви там разберитэс и мнэ далажите. Может ерунда какая, а ви беспакоите На-ароднаго Камиссара. У меня што, важьных дел нэту?

– Прошу извинить, товарищ нарком, о вашей загруженности вся страна знает. Просто дело у него особой секретности, говорит, только непосредственно вам может доложить. Либо товарищу Сталину. Прикажете направить в приёмную Генерального Секретаря ЦК ВКП(б)?

– Э-э! Нэ нада векапебе. Давай ево суда, сам разберус. Нэ хватала ещё та-аварышша Сталына от дэл атрыват. Завады.

Майор лихо развернулся на сто восемьдесят градусов, ещё раз щёлкнул каблуками, и, чеканя шаг, вымаршировал из кабинета. Через минуту он вернулся, введя с собой щупленького, среднего роста очкарика с взъерошенными кудряшками на голове, в полосатой тенниске, парусиновых штанах и сандалиях крест-накрест. Очкарик неловко переминался с ноги на ногу, теребя в руках клетчатую кепку. На вид ему было что-то около тридцати.

– Здравствуйте, товарищ нарком, – неуверенно промямлил он.

– Здраствуй, дарагой. Прахады, садыс. Кто такой, за-ачем пажялавал? – с напускной строгостью ответил нарком, хотя по натуре своей был человеком добрым и исключительно мягким.

– Я, это…, по делу к вам…. По важному делу…

– У меня, дарагой, нэ важьных дел не бывает. Садыс, гавары.

Вошедший продолжал нерешительно переминаться с ноги на ногу, теребя в руках уже изрядно пострадавшую кепку.

– Ну што ты, как дэвушька? Садыс, я не кусаюс. Или ты хочищь, штобы я тебя пасадыл?

– Нет! Нет! Что вы, уж лучше я сам. Это… дело конфиденциальное, товарищ нарком.

– Кон што? Как сказал? Какой такой кон? Зачем кон? У тебя кона укралы, да? И ты пасмел беспакоит меня по таким пустякам, го? Или ты сам кона украл?

– Нет, товарищ нарком, вы не поняли…, простите, я не так выразился… Дело, по которому я вас посмел обеспокоить, очень секретное и очень важное. С конём я бы не стал, что вы. Да у меня и коня-то никогда не было…

Человек в пенсне, наконец-то понял причину нерешительности посетителя и обратился к майору.

– Алёшя, принеси нам с таварищем …, э-э как твой фамилия?

– Лебедянчиков, товарищ нарком. Моя фамилия, Лебедянчиков.

– Алёшя, принеси нам с таварищем Леблед…, э-э, мнэ и ему. Чаю, па-ажялуста.

– Грузинского? – уточнил майор.

– Ему грузынскава, а мнэ армянскава. И с лымоном, па-ажялуста.

Майор ещё раз повторил отточенный за годы безупречной службы пируэт со щелчком каблуками и удалился из кабинета.

– Ну, садыс, гавары.

Грозный нарком вальяжнее расположился в кресле и указал на стул странному посетителю. Очкарик, наконец-то, сел, оглядел ещё раз кабинет и, наклонившись как можно ближе к уху наркома, заговорщицким шёпотом произнёс.

– Капитала больше нет.

– Нэт, да? Как эта, нэт? Куда же он падевалса? Испарылса, да?

– Никак нет, товарищ нарком, я не шучу, я серьёзно. Капитала… это… правда больше нет.

– Как нэт?

– Совсем!

– Э-э, не темны, што такое нэт? Вчера биль, утром биль, в обэд тоже биль, а тепер нэт? Што Ротщилд нэт? Черчил нэт?

– Совершенно верно, товарищ нарком, никого их больше нет. Им пришёл… понимаете… конец им пришёл! Мы их… победили!

– Да-а? – грозный нарком недоверчиво вглядывался в глаза очкарика, ожидая обнаружить в них какой-то подвох, но видел только чистое небо и искреннюю убеждённость, отчего пришёл в некоторую нерешительность и даже какую-то, если так можно выразиться, оппортунистическую мягкотелость. – Пачему?

Очкарик открыл было рот, чтобы окончательно добить собеседника неопровержимостью фактов, но осёкся, так как в дверь кабинета постучали, и через секунду на пороге нарисовался всё тот же майор Алёша с подносом в руках.

– Разрешите войти, товарищ нарком? Ваш чай…

– Ты уже вашёл! – нарком заметно нервничал, наверное от нетерпения. – Пастав на стол и ухады. Ми заняты.

Майор Алёша вышел.

– Пей чай, дарагой. Настаящий, грузынский, не марковний, – попотчевал гостя хозяин кабинета, наливая себе, в свою очередь, армянского … в маленькую рюмочку. – Лымон бери. Так что ты гаваришь? Канэц, да? Пачему канэц? Абаснуй.

– Так точно, товарищ нарком, конец! Конец всему мировому капиталу! Понимаете, мы их победили! Мы их похороним на обломках их же прогнившей насквозь и дурно пахнущей демократии! Капитала больше нет! Империализма больше нет! Наступает эра всемирного торжества социализма! Да что там социализма, коммунизма! Коммунизма и милосердия! Милосердия и Диктатуры Пролетариата! Светлая заря, зажжённая Великим Октябрём, расцветает, ширится и полыхает всемирным пожаром Мировой Революции на пепелище нашей родной России! Нет больше богатых! Нет больше бедных! Никого нет – все равны, представляете!? Наступает эра всеобщего равенства! Равенства и братства! И абсолютной Свободы! Свободы и Законности! И сделали это мы, представляете, товарищ нарком, Мы!

– Кто эта ми?

– Мы – Советский народ! Мы с вами! Вы и я… и товарищ Сталин, разумеется!

– Да-а? А как ми эта сделали? – всё ещё недоумевал человек в пенсне и кепке, сбитый с толку не в меру воодушевлённой речью очкарика.

– Легко!

– Да-а?!

– Да вам собственно и делать-то ничего не надо. Я всё уже сделал!

– Да-а? А што ты сделал?

– Можно сказать без преувеличения, что я нашёл философский камень!!!