Теплая Птица - читать онлайн книгу. Автор: Василий Гавриленко cтр.№ 84

Не знаю, что на меня нашло, но я рассказал им правду. Рассказал, как жутко слышать за спиной ровное дыхание бегущего мутанта, как бьется и трепещет за ребрами Теплая Птица, когда он приближается к тебе в тупике – без единой эмоции на лице, напоминающем выдернутое из груди сердце.

Я умолк, чувствуя, – больше не могу: так свежо еще воспоминанье.

На лицах мужчин отразилось все. Мне не нужно быть ими, чтобы понять – они только что, вместе со мной, находились там, в Твери, в заснеженном тупичке, глядели в красноватые глаза мутанта.

– Впечатляюще, – проговорил лошадиное лицо. – Но как ты спасся от Паши?

Этот вопрос застал меня врасплох. Помедлив, я ответил:

– Паша почему-то развернулся и ушел, словно услышал зов.

– Зов?

– Да, именно.

Члены трибунала некоторое время молча разглядывали меня, затем лошадиное лицо сказал:

– Впрочем, мотивировки мутантов еще не до конца изучены…

– Я, если честно, ни разу эту тварь не видел, – признался бугай.

Женщина бросила на него строгий взгляд.

– Не превращайте трибунал в балаган.

– Не буду.

Бугай прикрыл рот широкой ладонью.

– Ваш рассказ, конунг, – женщина повернулась ко мне, – представляет определенный интерес. Столкновение с питерами, это, безусловно, прецедент.

– Который, – подал голос лошадиное лицо, – безусловно, выходит за рамки нашей компетенции.

– Не думаю.

Лошадиное лицо воззрился на женщину с нескрываемым удивлением. Та и бровью не повела:

– Согласна, в компетенцию трибунала не входит обсуждение столкновения с питерами – здесь решение принимает исключительно Лорд-мэр. Однако, вынести вердикт в соответствии с Уставом Наказаний, исходя из анализа стратегических действий конунга, мы можем. И даже обязаны.

– Но…

– У вас есть возражения?

Лошадиное лицо осекся и покачал головой.

– Конвоир, – крикнула женщина. – Выведите!

Я маялся перед запертой дверью, из-за которой глухо доносились голоса. Что они там обсуждают? Что вообще здесь можно обсуждать? Отряд москвитов столкнулся с отрядом питеров на своей законной территории, был атакован и истреблен. А они упражняются в чесании языков. Как жаль, что отца Никодима нет на Второй Базе!

– Жим-жим?

– Что?

– Спрашиваю – дрожат поджилки? – ухмыльнулся конвоир.

– А, это. Да, дрожат, – признался я. – Жим-жим.

– Впускай! – донеслось из-за двери.

Я вошел в комнату. Что-то в ней изменилось. Лошадиное лицо ковырял длинным желтым ногтем крышку стола; бугай разглядывал кружащихся вокруг лампочки мух. Лишь женщина открыто и прямо смотрела на меня: в ее лице отчетливо читалось сознание исполненного долга.

– Конунг Ахмат, – произнесла она, поднявшись со стула, – трибунал Московской резервации, взвесив все за и против, опираясь на Устав Наказаний, властью, данной ему Лорд-мэром.

– Слава Лорд-мэру, – глухо отозвались лошадиное лицо и бугай.

– Вынес приговор, являющийся безусловным воплощением судебного принципа Московской резервации – «Будущее зависит от тебя». Конунг Ахмат, вы приговорены к казни через повешенье.

– Что?

– Приговор должен быть приведен в исполнение публично в назидание тем, кто недобросовестно исполняет свои обязанности.

– Что ты такое лепечешь? – процедил я. – А вы, – окинул взглядом остальных членов трибунала, – вы чего молчите? Это не суд, а позор!

Лицо женщины, до этого мягкое, сделалось жестким.

– Это не суд и не судилище, бывший конунг, это трибунал Московской резервации. Тебе ясно?

– Заткнись, бл. дь, – заорал я, уже не сдерживая переполнивший меня страх. – Ты была в Твери, сука? Была? Ты видела Пашу?

– Конвоир!

Ударом в челюсть я сшиб с ног вбежавшего в дверь стрелка.

– Мне нужно поговорить с отцом Никодимом, слышите?

Бугай вскочил из-за стола.

– Не надо, конунг.

– Где отец Никодим?

Бугай кинулся на меня, придавив к стене так, что затрещали ребра. В помещение вбежали два стрелка. Один принялся хлопать по щекам лежащего на полу конвоира, другой стал помогать бугаю.

– Когда ты вступал в должность конунга, – перекрывая шум, крикнула женщина, – ты должен был подумать о возможных последствиях.

– Сука, – прохрипел я.

– Заткни пасть.

Бугай коротко боднул меня в висок. Чернота заполнила сознание.

Я очнулся во тьме. И не было желания выяснять, что это за тьма.

По крайней мере, не холодно. Значит, меня не бросили в сырой каземат.

Мозг настойчиво подсовывал картинки только что (а может, уже давно) прошедшего заседания трибунала. Толстые, похожие на червей, губы женщины, зачитывающей: «Вы приговорены к казни через повешенье». Не эти ли самые губы зачитывали приговор Христо и Букашке? Помнится, Марина рассказывала про Бога, про загробный мир, про ад и рай… Неужели и вправду что-то существует там, за гранью? И я смогу снова встретиться с Христо и сказать ему, что он ошибся во мне? Причем, не только во мне, но и в Серебристой Рыбке?

Или есть только этот мир, мир снега, мир жестокости, мир смерти; он реален, он – не иллюзия, и уже поэтому его не хочется покидать.

Я сел.

В окошко под потолком заглянула луна, осветив привычную обстановку: кровать, стол, печка. Я дома, на своей квартире.

Поднявшись с кровати, ступая босиком по холодному полу (куда подевались гриндера?), дошел до двери. Толкнул. Скрипнув, дверь отворилась. Дьявол! Да они что, издеваются?

Я шагнул на крыльцо. Жгучий мороз пронзил пятки. Тропинка извивалась от моей квартиры в сторону бараков, как бы приглашая: иди. Пошел бы, если б был обут…

Но почему я босиком?

Вернувшись в помещение, тщательно обыскал каждый закоулок. Ботинок не было.

Несмотря на странность положения, я не смог сдержать смех. Надо же, какие умники! Оставили дверь открытой, но, чтобы узник не сбежал, изъяли у него ботинки. Верный расчет – босиком по снегу далеко не убежишь.

В животе заурчало. Кажется, у меня оставалась тварка…

Подошел к столу, из подвесного шкафчика достал жестяную коробку.

– Приговоренец собирается ужинать.

Темная фигура заняла весь дверной проем.

– Отец Никодим!

Глава ОСОБи вошел. Как и в прошлое свое посещение, уселся на стул напротив меня.