Подожди! Как отложить решение до последнего момента и... победить - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Партной cтр.№ 38

Согласно другой гипотезе, люди используют умножение, чтобы «обесценивать» платежи, которые будут сделаны в будущем. Основная мысль проста: завтрашний доллар стоит меньше сегодняшнего. Большинство из нас, естественно, предпочли бы заплатить кому-то 100 долларов через год, а не сегодня. С другой стороны, мы сами предпочли бы получить 100 долларов сегодня, а не через год. Сторонники классической экономической теории предполагают, что люди выбирают между деньгами сегодня и завтра так: они умножают будущую сумму на коэффициент обесценивания, или дисконтирования, который рассчитывается на базе сроков и возможного риска (с поправкой на инфляцию). Например, оценивая мое обещание заплатить вам 100 долларов через год, вы можете обесценить их, умножив на девять десятых. Другими словами, в современных условиях обещание сотни долларов стоит только девяносто. Когда процентные ставки и риски малы, мы не особенно обесцениваем будущие платежи; когда они высоки – наоборот.

Если эти два предположения верны и люди умножают без ошибок, то такого понятия, как прокрастинация, не может существовать вовсе. Получается, если кто-то затягивает решение, он, должно быть, рассчитал вероятности и обесценил будущие затраты и выгоды, а затем определил, что дело просто не стоит того, чтобы делать его сегодня. (В детстве я любил математику и как-то привел именно такой аргумент, когда родители попросили меня заправить кровать. Вероятность, что явится гость и заглянет в мою комнату, низка. Если это вообще случится, то в будущем и поэтому не стоит усилий. Заправлять кровать энергозатратно, а немедленных выгод не сулит, так зачем мне делать это сейчас?)

Экономисты, слушая Акерлофа, в соответствии с классической экономической моделью предположили, что он поступил рационально и отправил коробку Стиглицу.

В конце концов, стоимость отправки была относительно низкой, а выгода для Стиглица, который, предположительно, хотел получить вещи, за которые недавно заплатил, – относительно высокой. Выгода для Акерлофа заключалась в приятном ощущении, которое ему доставило бы осознание того, что он помог хорошему другу[231]. Если Акерлоф все умножил правильно, используя верные показатели вероятности, и правильно дисконтировал будущие выгоды, значит, должен был отправить коробку как можно скорее, может быть, даже на следующий день. Естественно, аудитория предположила, что Акерлоф так и поступил.

Однако, как признался ученый, он не послал коробку ни в тот же день, ни на следующий. Ни через день. К ужасу собравшихся экономистов[232], Акерлоф открыл, сколько времени ему понадобилось, чтобы отправить посылку, и как он день за днем откладывал поход на почту: «Каждое утро на протяжении восьми месяцев я просыпался и решал, что на следующее утро отправлю коробку Стиглицу». Восемь месяцев? Это не просто невежливо по отношению к юному Стиглицу. Это настоящая пощечина классической экономической теории.[233]

Акерлоф заявил, что, хотя в целом люди не иррациональны, они склонны совершать повторяющиеся мелкие ошибки в суждениях «в связи с произвольными особенностями некоторых затрат и выгод по сравнению с другими». Одно лишь упоминание этих произвольных «особенностей» заставило полный зал экономистов, рациональных до мозга костей, замереть. Акерлоф высказывал предположение, что человеческие существа поступают иррационально. И подкреплял его вычислениями. Он описал алгебраическую модель своего решения, которое включало стоимость отправки, ценность вещей для Стиглица и еще один новый фактор – привлекательность дела, которым он мог заняться каждое утро вместо того, чтобы разбираться в тонкостях индийской почты. Использование математики для описания человеческого поведения лежит в самой основе экономики, но обарифмечивание задачи не утешило экономистов и не смягчило радикальный вывод Акерлофа: в пределах короткого периода люди принимают неудачные решения, даже если осознают, какими последствиями это обернется в долгосрочном плане.

Хуже всего, что Акерлоф осознавал, что ошибается по поводу «особенностей», и все равно продолжал затягивать доставку посылки. Каждое утро он вставал, чувствовал запах горячего самбара[234] и кофе, думал об ужасах индийской бюрократии и откладывал отправку Стиглицу его коробки на следующий день. Акерлоф знал, что преимущества отправки коробки перевешивают непосредственные расходы. Он понимал: исходя из учета вероятностей и обесценивающих факторов, ее нужно отправить. Он сделал все расчеты. И все же никак не мог послать коробку. Для экономистов, которые считали рациональность чуть ли не одиннадцатой заповедью, это была настоящая ересь.

В своем выступлении Акерлоф сравнил эту ситуацию с другими неудачными краткосрочными решениями, имеющими долгосрочные последствия, начиная с алкоголизма и заканчивая диетами и своеобразной экономностью пенсионеров. Его аудитория в значительной степени состояла из старых, полных, выпивающих экономистов. Неужели они не понимали долгосрочных последствий подобного поведения? Акерлоф предположил, что эти привычки тесно связаны с прокрастинацией, потому что ориентированы на сегодняшний день. Оказалось, что люди рассчитывают выгоды не так, как думали экономисты: они не учитывают вероятности далеких негативных последствий и слишком обесценивают будущие риски (например: «У меня не будет болезней печени и сердца» или «Я не волнуюсь о своей пенсии»). Наблюдения Акерлофа ударили не в бровь, а в глаз: даже сами классические экономисты поступают нерационально.

* * *

Сегодня большинство из нас не удивится выводу Акерлофа. Мы в курсе, что часто откладываем домашние дела, подготовку к экзамену или ответ на электронное письмо, потому что заниматься этими вещами сегодня кажется чрезмерно затратным. Если бы мы могли разогнать туман и понять, что стоимость будущих действий будет точно такой же или даже выше, мы, возможно, взялись бы за дело. Но мы этого не понимаем. Не можем осознать. Как язвительно заметил Марк Твен: «Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра».

Загвоздка в том, что порой нам действительно лучше отложить дорогостоящее решение до завтра. Если у нас есть выбор заплатить кому-то 100 долларов сегодня или через год, нам зачастую лучше выбрать второй вариант. Причина в том, что сегодня 100 долларов стоят больше, чем будут стоить через год. Если ваш банк выплачивает проценты (что, правда, в наши дни редкость), вы можете положить эту сотню в банк, через год выплатить ее, а проценты положить в карман.[235]

Конечно, выбор – заплатить определенную сумму сегодня или такую же в будущем – довольно прост. Сложнее, когда с течением времени сумма возрастает. Выбирая, заплатить ли 100 долларов сегодня или 115 через год, мы, возможно, остановимся на первом варианте. Но между 100 долларами сегодня и всего 105 через год мы, скорее всего, выберем второй. При определенном соотношении сумм нам становится все равно, платить сегодня или в будущем. Приравнивая 100 сегодняшних долларов к 110 долларам через год, мы, как выразились бы экономисты, используем десятипроцентную ставку дисконтирования, или обесценивания. При такой ставке 110 долларов через год для нас являются по существу той же суммой, что сотня сегодня.

Мы часто решаем заплатить больше в будущем вместо того, чтобы заплатить меньше, но сейчас. Иногда это решение добровольное. Иногда мы делаем такой выбор, потому что сегодня у нас не хватает денег. Но такая отсрочка не обязательно вредна: часто, предпочитая заплатить позже, мы поступаем вполне рационально. Для этого были придуманы кредитные карты и ипотека. Именно поэтому у предприятий существует кредиторская задолженность, а у стран – госдолг. Конечно, мы склонны делать ошибки и занимать слишком много. Но тенденция обесценивать будущие платежи лежит в основе многих наших решений, и мы не всегда называем это прокрастинацией.