Лидерство: проклятье или панацея - читать онлайн книгу. Автор: Борис Поломошнов cтр.№ 42

Безвыборных ситуаций не бывает.

Бывают безобразные выборы.

Подлецами не рождаются: подлецами становятся.

В результате собственного выбора.

Как сказал в одной из самых скандальных своих книг – «Зияющие высоты» – философ-изгой Александр Зиновьев, умение делать подлость достигается не сразу, и чтобы стать выдающимся подлецом, надо иметь к этому способности, а также долго и упорно учиться.

Учиться подлости всегда есть у кого – у тех, кто однажды уже сделал свой выбор.

В пользу подлости.

И – последовательно ему следовал на протяжении всей своей последующей жизни подлеца.

Кредо подлеца: делать другому то, чего никто не хотел бы себе.

Ни один подлец до сих пор не взял на себя ответственность за появление, проявление и применение такого кредо, хотя каждый подлец именно таким, только таким, исключительно таким кредо и руководствуется.

Принято за аксиому считать, что каждый хочет, чтобы у него все было и чтобы ему за это ничего не было.

Однако всякая аксиома имеет свою область действительного, то есть, существующего с необходимостью применения.

Так, например, параллельные прямые не пересекаются только в области, ограниченной рамками евклидова – не-криволинейного – пространства, то есть такого, радиус кривизны которого равен бесконечности, но они пересекаются в любом криволинейном, например, Лобачевского – Римана пространстве.

Абсолютных аксиом не бывает.

На самом деле, не каждый хочет, чтобы у него было все.

Как известно, Сократ, придя как-то раз на базар, выразил свое изумление тем, как много, оказывается, существует вещей, которые ему никогда не понадобятся.

В отличие от Сократа, подлецом никогда не являвшимся, каждый, являющийся подлецом, страстно желает не только иметь все, на что он «положит глаз», но еще и чтобы при этом расплачивались за всë его имение другие люди.

И – не только и не столько их деньгами.

А и: их здоровьем; их благополучием; их и их детей жизнями.

Внешне подлец вполне похож на человека: руки, ноги и всë такое прочее.

Однако в подлеце, в отличие от человека не-подлеца, наличествует дополнительный орган: имения за счет другого.

Таким органом у подлеца является его непоколебимая уверенность в том, что каждый другой (кроме, конечно, тех, кто превосходит его самого в подлости) слишком глуп для того, чтобы быть таким коварным, как он, и слишком труслив для того, чтобы быть таким жестоким, как он.

Подобные органы имения за счет другого (этакие крововсасывающие хоботки) наличествуют у всех паразитов.

Например, как пишет Альфред Брем в своем знаменитом сочинении «Жизнь животных», у клещей спереди всегда имеется выемка, где помещается сосательный хоботок, который у всех клещей хорошо развит и имеет очень сложное устройство. Когда представляется случай укусить, клещ крепко вцепляется своими зазубренными челюстями в кожу животного и, выдвигая хоботок, сильно нажимает им, словно стараясь пробуравить; в то же время выдвигаются с обеих сторон челюстные сяжки, которые своими заостренными концами прокладывают путь нижней губе; последняя снабжена зазубринами, обращенными назад, которые препятствуют ей двигаться назад. Когда хоботок таким образом проникнет далеко в глубь ранки, челюстные сяжки отгибаются в стороны, как лапы якоря, и клещ, поместившись столь удобно и прочно, начинает сосать кровь.

При этом все паразитирующие животные или растения имеют лишь ограниченные их естественными потребностями претензии к паразитируемым ими организмам.

У подлеца же претензии к другому безграничны Для подлеца любой другой – не более чем средство, которое можно и нужно максимально использовать в своих собственных целях.

Если другому это не нравится, то тем хуже для другого.

И – тем лучше для подлеца.

Подлец глубоко убежден в справедливости принципа: каждому – свое. Как говорится, «богу – богово, кесарю – кесарево».

Подлецу – хорошее.

Остальным – остальное.

Отсюда – лозунг подлеца: «Я ВСЕГДА ГОТОВ делать другому то, чего никто не хотел бы, чтобы ему кто-то такое делал».

Для подлеца способность к манипулированию сознанием другого через подмену содержания понятий – предмет его особой гордости, вызывающий у него прилив самовосхищения и пароксизм самодовольства.

Как в руках ловкого наперсточника стаканчик с шариком внутри него вдруг – о, чудо! – становится пустым, так у манипулятора сознанием других предатель вдруг становится патриотом, трус – осмотрительным и дальновидным человеком, лгун – неверно понятым, дурак – своеобразно мыслящим, подлец – действующим сообразно обстоятнльствам.

Подлец кичится своим исключительным умом и сообразительностью как проявлениями собственной мудрости.

На самом же деле там, где у человека пульсирует живая, трепетная – дышащая, видящая, слышащая, понимающая, чувствующая и со-чувствующая мудрость, у подлеца торчит мертвое: хитрость, коварство и изворотливость – скрипучие протезы мудрости.

Как волк-людоед отгрызает свою попавшую в капкан лапу, так подлец-людовед ампутирует ставшие ему обузой, так и не развившиеся в нем, зачатки мудрости и останки умертвленной им в самом себе совести.

На место живого он приспосабливает к себе мертвое: сработанные по последнему слову бездушной PR-техники и бессовестной политтехнологии функциональные устройства, обеспечивающие головокружительное продвижение к «зияющим высотам» благоденствующей подлости.

Если, как сказал Эразм Роттердамский, глупость – это казненная мудрость, то, как добавим мы, подлость – это ампутированная совесть, обрезанная «под самый корешок» вместе с зачатками мудрости.

Будучи по своей сути моральным уродом, подлец считает себя интеллектуальным красавцем, освободившим самого себя от всех и всяческих предрассудков.

Он любуется и гордится своими протезными достоинствами, как Нарцисс своими, тешащими его прелестями.

Подлец при каждом удобном случае – а для него все случаи удобны, поскольку ему неведомы такие понятия, как стыдно, неудобно, неловко – изрекает: «Я!», – сопровождая это сакраментальное местоимение словесами: «глубоко убежден».

По мнению подлеца такое словосочетание должно производить чарующее, магическое воздействие на всех кому выпало несказанное счастье лицезреть его и внимать ему.