Классические случаи в психологии - читать онлайн книгу. Автор: Джефф Роллс cтр.№ 35

Даймонд заявил о том, что ему не известен случай, когда мужчина с мужскими хромосомами «с легкостью и в полном объеме принимал бы навязываемую ему женскую роль — невзирая на физическое и медицинское вмешательство извне». Он утверждает, что мальчики с нормальным набором хромосом должны воспитываться как мужчины и что хирургическое вмешательство должно согласовываться с этим решением, несмотря на повышенную сложность операций такого типа. Немедленное хирургическое вмешательство и изменение мужского пола на женский может показаться более благоприятным и более простым решением, но вряд ли оно будет восприниматься таким в долгосрочной перспективе. Несмотря на эти аргументы, многие идеи Мани по-прежнему находят последователей, а операции по изменению пола при рождении проводятся и по сей день.

Позднее Мани опубликовал статью с подробным объяснением причин, по которым случай Дэвида не следует трактовать как свидетельство несостоятельности теории гендерной нейтральности. Вопреки прежним заявлениям о том, что случай Дэвида послужил классической проверкой этой теории, теперь Мани стал утверждать, что специфика данного случая не позволяет делать из него какие-то общие выводы. Первоначально считалось, что если ребенок, рожденный мальчиком, может успешно воспитываться как девочка, то это будет подтверждением правильности теории. Теперь же Мани заявляет, что поскольку Дэвид был рожден нормальным мальчиком, то его случай не имеет отношения к тысячам интерсексуальных детей, ежегодно появляющихся на свет.

По некоторым оценкам, в мире каждый год делается около 1000 операций по изменению пола интерсексуальных индивидов. Даймонд критикует эти операции и заявляет об отсутствии свидетельств в поддержку подобного курса действий. Он предлагает использовать консервативный подход, согласно которому выбор пола должен осуществляться в соответствии с набором хромосом каждого индивида, и доказывает, что хирургическое вмешательство следует откладывать до тех пор, пока не станут ясными гендерные предпочтения ребенка. Пол ребенка следует выбирать при рождении, но никаких операций не нужно делать до тех пор, пока четко не определится гендерная идентичность. Однако Мани утверждает, что ребенок не может оставаться существом без определенного пола до тех пор, пока ясно не проявится его гендерная идентичность, и что четкое задание пола при рождении является более предпочтительным.

Действительно, многие родители по-прежнему отдают предпочтение гендерному переопределению и дают согласие на оперирование ребенка вскоре после его рождения. По-видимому, они считают, что создадут своему ребенку огромные трудности, если оставят его с неотчетливыми гениталиями. Их поддерживает Мани, утверждающий, что следовать советам Даймонда — значит калечить жизни огромному числу интерсексуальных детей, нанося им глубокие психологические травмы в первые годы после рождения.

Однако в последнее время появляется все больше сторонников консервативного подхода к интерсексуальным детям, и почти не возникает сомнений в том, что если бы Брюс лишился пениса сегодня, то его стали бы воспитывать как мальчика. Тем не менее, хотя ученые продолжают спорить о наилучшем способе действий, короткая жизнь Дэвида Реймера, ставшая в психологии «классическим случаем», служит нам горьким напоминанием о важности таких дискуссий.

Финеас Гейдж работал в 1840-х годах железнодорожным мастером в штате Вермонт. Он отвечал за проведение взрывных работ, необходимых для расчистки места для укладки рельсов. Однажды он допустил роковую ошибку, и метровый железный штырь, который он использовал для проталкивания в шурфы взрывчатки, в результате случайного взрыва пролетел по воздуху около девяти метров. К несчастью, во время этого полета он пробил Гейджу щеку и вышел наружу в районе темени. Удивительно, но Гейдж выжил и сумел рассказать людям о случившемся, хотя и от другого лица — что стало следствием полученной травмы. Благодаря этому происшествию его имя вошло во все учебники, посвященные объяснению деятельности мозга человека, а сам Гейдж стал называться «человеком, жившим с дырой в голове».

Самый везучий из всех людей

Тринадцатого сентября 1848 года Финеас Гейдж [52] отправился на работу как обычно, не подозревая, что в конце дня его будут считать самым везучим человеком на свете. Его работа заключалась в том, чтобы руководить бригадой дорожных рабочих, занимавшихся пробивкой туннеля в скале для строящейся железнодорожной линии. Он был исключительно хорошим работником, старательным и аккуратным, пользовался уважением у своих товарищей. Гейдж лично отвечал за укладку в шурфы взрывчатого вещества. Это была опасная работа, но хорошо подходила Гейджу с учетом его методичности и скрупулезности. Процедура укладки взрывчатки всегда была одинаковой: сначала порох насыпали в отверстие, просверленное в скале; Финеас его тщательно разравнивал, после чего помощник устанавливал запал и забивал отверстие песком. Затем Финеас использовал свой метровый металлический штырь для трамбовки песка, чтобы песок стал своего рода затычкой в шурфе и направлял силу взрыва вниз для разрушения скальной породы. Финеас был признанным виртуозом работы с трамбовочным штырем, который был сделан по индивидуальному заказу местным кузнецом. Никто толком не знал, кто же действительно был виноват в случившемся, но Финеас начал утрамбовывать взрывчатку прежде, чем его помощник засыпал в шурф песок. Вероятнее всего, искра, образовавшаяся при ударе металлического штыря о гранит, вызвала взрыв, в результате которого штырь как пуля вылетел из шурфа и пробил Финеасу голову.

Металлический штырь, перепачканный кровью и частичками мозга Финеаса, приземлился примерно в девяти метрах от места взрыва. Он вошел в голову под левой скулой и через доли секунды вышел посередине лба чуть выше линии волосяного покрова. Товарищи бросились к пострадавшему, думая, что он мертв. Невероятно, но Финеас продолжал сидеть у шурфа, а кровь струилась из его открытой раны. Он был в полном сознании и немедленно начал рассказывать о произошедшем инциденте. Его посадили на повозку и отвезли в ближайший город, находившийся примерно в миле от места взрыва, чтобы показать местному врачу. Когда через полчаса появился доктор Харлоу (Harlow), Финеас, сидя на крыльце гостиницы, куда его доставили товарищи, отпускал шутки по поводу тяжести полученных им повреждений. Хотя Финеас и страдал от боли, его положение облегчалось тем, что болевые рецепторы имеются только на внешней поверхности черепа и отсутствуют в мозге.

Повреждения у Финеаса и конфликт точек зрения

Доктор Харлоу, увидев рану Финеаса, не мог поверить своим глазам. Его врачебный опыт мало чем мог помочь в такой ситуации, поэтому он просто обрил Финеасу голову, удалил осколки костей и зафиксировал на исходных местах сместившиеся части черепа. Затем он продезинфицировал кожу на черепе и наложил тугую повязку. Он не стал зашивать отверстие на щеке у Финеаса, чтобы рана могла просохнуть. Врач почти не сомневался в том, что через несколько часов Финеас умрет. Местный гробовщик пришел снять мерку с Финеаса, чтобы сделать для него гроб. Но в течение первых нескольких дней после ранения Финеас чувствовал себя на удивление хорошо и оставался бодрым и разговорчивым. Однако от его раны вскоре стал исходить ужасный запах, потому что в нее попала инфекция, и от мозга Финеаса стала разрастаться плесень. В эти дни врачи много спорили о том, что следует делать в таких случаях: одни считали, что плесень может быть частью восстанавливающегося мозга и что ее необходимо затолкнуть внутрь черепа; другие же настаивали на необходимости ее удаления. Доктор Харлоу позволял плесени разрастаться до тех пор, пока один из его друзей не указал ему на то, что плесень, разрастающаяся из головы больного, наверняка не способствует выздоровлению! Огорченный отсутствием необходимых знаний, доктор Харлоу согласился с правильностью этого замечания и удалил плесень.