Женский день - читать онлайн книгу. Автор: Мария Метлицкая cтр.№ 15

Реакция матери была, разумеется, предсказуемой, но… Чтобы до такой степени! Даже Женя, отлично зная матушкин нрав, такого не ожидала.

Елена Ивановна, едва узнав о случившемся, ворвалась в квартиру и, не взглянув на девочку, подняла дикий крик. Она кричала, что Женя идиотка, слабоумная, невменяемая и опасная для общества. Обещала собрать комиссию, которая докажет Женину несостоятельность. Она угрожала, пугала и требовала, чтобы дочь немедленно «отправила ЭТО» обратно.

Никита курил на кухне и в комнату так и не вышел. Женя посчитала это предательством и долго не прощала этого мужу. Много лет не могла с этим справиться и забыть.

Сначала она пыталась увещевать мать, совала ей в нос Маруську, призывая посмотреть, какая это «чудесная девочка». Объясняла матери, что ребенок был ей необходим, жизненно необходим. И раз так случилось, то это сама судьба, сам Господь бог послал ей Марусю.

Мать на девочку так и не посмотрела, а Маруська, испугавшись скандала и криков, устроила такую истерику, что ее начало рвать прямо на пол.

Елена Ивановна по-мефистофельски рассмеялась, брезгливо скривилась и у порога выкрикнула последнее:

– Вот это – самые мелочи! – А дальше – дальше хлебать будешь полной ложкой. Половником будешь хлебать! И на меня, как ты поняла, рассчитывать нечего. – И шепотом добавила: – И Никита уйдет. Вот увидишь – смоется! И смоется скоро. От своих бегут, а тут… А гены, милая, еще вылезут. Только позже. Не сомневайся. А ты уже будешь одна. И тогда меня вспомнишь!

После ухода матери Женя зашла на кухню и бросила мужу:

– Предатель!

Потом пошла укладывать Маруську и услышала, как Никита, громко хлопнув дверью, ушел.

В ту ночь домой он так и не вернулся. И Женя заставила себя привыкать к мысли, что их семейная жизнь, скорее всего, закончилась.

Но все вышло не так. Никита вернулся через неделю – растерянный, похудевший, задерганный и очень виноватый. Сказал, что очень ее любит и жить без нее не может. А про девочку… про девочку – он называл ее именно так – сказал, что попробует. В смысле – очень постарается. Но как выйдет – не знает. Честно – не знает. И еще добавил, что все мужики – дерьмо. Он убедился в этом на собственном примере. Слабаки да и только.

Женя его простила – она всегда терялась перед признаниями и извинениями. Перед честностью.

Было непросто, но она видела, как Никита старается. Он стал помогать с Маруськой, участвовал в купании, пытался играть с ней и читал на ночь сказки. С матерью Женя тогда не общалась. Иногда звонила отцу, но тот, оставаясь верным себе, жаловался на здоровье, говорил про «Леночку» и «Леночкиными» фразами. Про Маруську – ни слова. Впрочем, Женя и не ждала другого – он и к ней, родной дочери, был равнодушен. Никакого голоса крови. Что говорить про Маруську?

А Маруська к Никите тянулась. И сразу стала называть его папой.

А через два года после удочерения Маруськи Женя поняла, что беременна.

Никита словно заново родился – был так счастлив, что передать невозможно. И однажды обмолвился – невзначай, словно случайно:

– Торопыга ты, Женька! Ведь я говорил – подождали бы! И все бы у нас было нормально.

Женя остолбенела. Потом взяла себя в руки, постаралась не устроить скандал и делано рассмеялась.

– Ну, два ребенка лучше, чем один. К тому же если будет мальчишка!

И еще раз, теперь навсегда, поняла – ничего не изменилось. Сердцем и душой Маруську он так и не принял. А что будет дальше? Когда родится их малыш? Когда всю свою нерасплесканную любовь он вывалит на родного ребенка? Все было неясно и ясно одновременно – ей, Жене, будет еще сложнее. Хотя, куда уж сложнее… и на это-то иногда совсем не хватает силенок…

Но родилась девочка, а не мальчишка. Дашка. Маруськина сестра.

Дашка была абсолютно ангельским дитенышем – не в пример Маруське, что и говорить! Она спала по ночам, прекрасно ела (накормить Маруську всегда было сложно). Просыпаясь, не плакала. Лежала в кроватке и играла в погремушки.

Однажды Маруська подошла к Дашке и стукнула ее неваляшкой по голове. Раздулась шишка, и Дашка подняла дикий крик. Как назло, Никита был дома. Он схватил Маруську за руки, сильно встряхнул и дал пару раз по заднице. Теперь ревели в два голоса. А Женя вырвала Маруську из мужниных рук и бросила ему в лицо:

– Не смей! С такой жестокостью… Ты – гад и эсэсовец!

Таких слов в их семье не произносили. Скандал перерос в двухмесячное молчание и жестокую обиду друг на друга.

Елена Ивановна, разумеется, после рождения Дашки «нарисовалась». Приезжала раз в неделю, привозила дорогущие, невиданные фрукты, одежду и игрушки – в одном экземпляре, рассчитанные только на Дашку. Маруську она по-прежнему не замечала.

А дурочка-Маруська почему-то любила «красивую тетю». Ластилась к ней, пыталась прислониться, гладила по руке. А однажды назвала «бабулей». Елена Ивановна дернулась, поманила Маруську холеным пальчиком и, жестко взяв ее за руку, внятно сказала:

– Я, моя милая, никакая не бабушка. Точнее – я бабушка Даши. А тебе я – Елена Ивановна. Уразумела?

Маруська испуганно кивнула, выдернула ручку и убежала в ванную – реветь.

Она вообще была плаксивой, тревожной, болезненной. От громкого шума вздрагивала, боялась голубей, шуршащих и воркующих на подоконнике. Расстраивалась из-за мультфильмов, где кто-то кого-то обидел, плакала, когда Женя читала грустную сказку. Женя повела ее к невропатологу. Разумеется, была рассказана вся история, без прикрас.

Невропатолог, пожилая умница, повидавшая на своем веку немало горя, тяжело вздохнула и сказала:

– Ну, лечение я, безусловно, вам подберу. Девочка станет спокойнее. Но… Когда все это случилось, ей было чуть больше года. Она, конечно, многого не поняла, но на стресс организм среагировал. И девочка была вырвана из своей среды – попав в дом малютки. Да и кровь – не вода! Вы же не знаете толком, что и как было в родной семье. И к тому же история с детским домом у матери, пьющий дед, ну и так далее… Вы ж понимаете! – грустно заключила она. – С усыновленными детками… часто бывает что-то не так. Наберитесь терпения и верьте, что все обойдется. Или по крайней мере – многое.

А терпения Жене было не занимать – даже Никита называл ее «чемпион по терпению». «Мамина школа, – отвечала она, – с моей матушкой научилась».

Но, став чуть старше, девчонки подружились – вместе играли, вместе ходили в сад. Маруська была заводилой, а тихая и смирная Дашка во всем подчинялась сестре. Впрочем, «давать прикурить» Маруська начала довольно рано – часто шкодничала, устраивала провокации, подбивала сестру на всякие детские непотребства. Иногда врала. И это было печальней всего.

– Перерастет, – успокаивала себя Женя, – все-таки стресс, пережитый в детстве, именно стресс дает о себе знать.

Никита родную дочь обожал. Дашке прощалось все, и Маруська была во всем виновата. Справедливости ради – именно Маруська устраивала скандал, брала без спросу конфеты, хулиганила в саду и отбирала у Дашки игрушки.