Граждане Рима - читать онлайн книгу. Автор: София Мак-Дугалл cтр.№ 35

Затем на протяжении трех изматывающих дней судьба их буквально висела на волоске, так что Сулиен не особенно вспоминал о случившемся, хотя в том, что люди начали узнавать его, было мало приятного. Уна постоянно была напряженной и злой, и, когда она с горечью бормотала, что все это без толку, города все одинаковые, один не лучше другого, он не мог придумать ничего в ответ. На третий день он спросил:

— Может, тебе будет лучше без меня?

Сказав это, он устыдился собственной плаксивости, но не мог удержаться, понадеявшись, что слова его заставят сестру держаться хоть немного подружелюбнее.

— Нет, — сказала Уна. — Дело и во мне тоже. Если бы парнишка вроде тебя расхаживал сам по себе, это не было бы так странно. Но всякий подумает: я не отпустил бы такую молоденькую девочку бродить одну, где ее мать? Так или иначе…

Она замолчала, так и не сказав: так или иначе я хочу быть с тобой, просто ласково хлопнула его по руке, а потом, превозмогая себя, ненадолго, легко обняла его за плечи.

— Почему бы просто не сказать, что наши родители умерли? — спросил Сулиен и тут же внутренне дрогнул, потому что Уна моментально бросила на него испепеляющий взгляд.

— Потому что это глупо. Разве это поможет объяснить, что мы здесь делаем? Если бы мы были свободными, то почему не остались у тетки или у бабушки с дедушкой? И каждый захочет все разузнать — как и когда это случилось, да сказать, как ему жаль. И потом, ни у кого родители не умирают одновременно.

— У Марка Новия, — сказал Сулиен.

Она узнала его.

Потом она много думала, как именно это произошло. Она могла бы мысленно обшарить его и повытрясти содержимое его карманов, но не сделала этого; времени было в обрез, но она не захотела. Она просиживала в полутьме почти по десять часов, разглаживая нити судеб, составляя из них узор, всегда связанный с деньгами, удовольствиями и любовью, любовью, любовью, пока ей не становилось дурно. Иногда, из вредности, она предсказывала неудачи и бедствия, но это был не лучший способ заработать.

Так она и сидела, запустив пальцы в волосы, словно стараясь вычесать чужие мысли из головы. Как вдруг на занавеске обозначилась чья-то тень, и натянутые нервы зазвенели, как струна…

Она ворчливо упрекнула себя. Кто-то пришел, чтобы его успокоили. Надо придумать какую-нибудь историю покрасивее, а потом — потом! Марк Новий отдернул занавеску, и она не сомневалась, что это он, даже прежде чем успела отнять ладони от лица или открыть глаза. Как мог он забраться так далеко? Но это не мог быть никто другой.

Как могла мысль, вихрь напряжения и панического страха, явиться с именем, прикрепленным к ней, как табличка на собачьем ошейнике?

Сын Лео попятился, пытаясь ощупью раздвинуть занавески, но по-прежнему не отрывая полных ужаса глаз от ее лица. Она не могла наверняка сказать, почему ей хочется остановить его или почему его присутствие кажется ей таким забавным. Она резко закрыла глаза.

Так же внезапно, как она взглянула на него, темные веки девушки захлопнулись, как ставни, скрыв буравящий его безошибочный взгляд, и выражение покинуло ее лицо настолько быстро, что Марку показалось, что оно ему примерещилось.

— Садись, — произнесла она горловым, взволнованным голосом. — Там на столе ладан, зажги его. Бог покажет мне твое будущее в клубах дыма.

Присущие всем гадалкам, режущие слух интонации ее голоса несколько приободрили Марка. Она не открывала глаз, и усмешка сбежала с изогнутых губ маленького рта. В скрытых теперь карих, почти черных зрачках он мог увидеть разве что отражение собственного страха перед Петром. И все же она чем-то смущала его.

Когда он пошел к стулу, девушка повернула вслед за ним свое лишенное выражения лицо, словно могла видеть сквозь веки. Марк сделал как она сказала. Ладан вспыхнул, распространяя резкий запах роз и клубники, свербяще сладкий и щекочущий гортань; однако благовоние скоро улетучилось, и теперь дым пах только дымом. Белая ниточка потянулась кверху и надломилась, спиралеобразно извиваясь, как закрученные лепестки в сердцевине розы, раскрываясь бледными волнистыми зевами крокусов, похожая на цветы, хотя и не пахнувшая ими.

Там, за этим дымом, Уна осторожно приподняла веки. Почувствовав, что уголки ее губ чуть-чуть приподнимаются в улыбке, она опустила их.

Они так и не осмелились бы арендовать палатку и таскались бы по задворкам Аквитании, где Уна запирала Сулиена в комнатах постоялых дворов и ночлежек, если бы исчезновение Марка Новия не вытеснило с газетных страниц и из людских мыслей побег на Темзе.

Почти сразу они почувствовали себя в большей безопасности. Они чаще в открытую заговаривали о том, как будут жить, потому что отныне все казалось не таким уж беспросветным. Уна сказала Сулиену, что подумывает, не заняться ли за деньги предсказаниями судьбы, и что уже пробовала делать это.

— Как оракулы? — заинтересованно спросил Сулиен.

— Что-то вроде, — ответила Уна, стараясь подавить некоторое замешательство, но Сулиен заметил его и догадался, что она ничего не знает о дельфийской Пифии, и оба вспыхнули. Он продолжал втихомолку удивляться, что человек, столь ясно и беспощадно мыслящий, мог знать так мало — островки понатасканных отовсюду фактов, разбросанные в огромном смятенном заливе. Она не знала, что в Терранова принадлежит Нихонии и даже где находится Нихония. Она считала, что Римом всегда правили Новии. Она умела читать и писать, но медленно и яростно, поскольку ум ее привык пробиваться вперед, с натугой буравя буквы, как кирпичную кладку.

Она считала это занятие убийственным. Иногда она страстно шипела брату на ухо:

— Ладно, скажи мне. Скажи, какой ответ. Думаешь, приятно быть глупой?

— Вовсе ты не глупая, — говорил Сулиен. Уна продолжала глядеть на него горящими несчастными глазами, пока он не выдерживал и говорил: — Сама знаешь. Будь все наоборот, ты не считала бы всех вокруг глупыми.

И он пытался рассказывать ей обо всем, но, видя перед собой ее напряженное, выжидающее лицо, чувствовал, как его знания разлетаются вдребезги, все, кроме анатомии. Уна хотела знать, зачем нужен сенат. Сулиен рассказывал ей о сердечных клапанах.

Так теперь, после паузы он спросил:

— Но ты ведь не знаешь будущего, правда?

— Не знаю. Конечно, если кто-то принимает решение, я могла бы узнать, какое именно. Если только он его уже принял. Может, этого и хватит. Но я попробовала, на одном человеке. Ничего хорошего из этого не вышло.

— Может, если ты будешь больше похожа на гадалку…

— А что значит — похожа на гадалку? — спросила Уна.

Они решили, что у гадалки сильно накрашенные глаза и обычно что-то накинуто на голову. Сулиен вносил свои предложения — например, курить ладан:

— Тебе же надо на что-то смотреть. Если будешь так же пялиться на людей, как сейчас, то им захочется поскорей убраться подальше.