Дорога уходит в даль... В рассветный час. Весна - читать онлайн книгу. Автор: Александра Бруштейн cтр.№ 165

А потом вскоре приехали в Ренн брат Дрейфуса – Матье Дрейфус, адвокаты Деманж и Лабори, полковник Пикар и – сам Эмиль Золя!

– Ну, теперь спать, спать! – командует мама. – Часа через три надо ехать на вокзал!

– Последний вопрос, можно? – Это говорит папа. – Марусенька, ты была в Ренне, видела и слышала там всяких людей… На что там надеются? На кого надеются?

И Мария Ивановна, не задумываясь, отвечает:

– На адвоката Лабори. В сегодняшнем положении, когда правда малосильна, а зло и неправда еще о-очень сильны, исход процесса во многом зависит от Лабори! Он так талантлив, так находчив, так остроумен! Он так умеет поставить противников в неловкое, даже смешное положение! Он умеет прижать клеветников к стене, заставить их беспомощно лепетать, терять почву под ногами, даже нечаянно выболтать какие-то крупицы правды. Лабори подхватывает эти крупицы и по ним восстанавливает события так, как они имели место на самом деле. Лабори – это главная карта в деле Дрейфуса!..

Все прощаются с Марией Ивановной, благодарят ее.

Шутка ли, какие интересные вещи она рассказала!

Сейчас папа повезет ее и Алешку в город.

Я прощаюсь с Алешкой. Удивительное дело! Ни словом мы с ней не перекинулись, да и почти весь вечер она молчала. Но мне понравилась она – смуглая, неулыбчивая, молчаливая.

– Жалко, что ты так скоро уезжаешь!

– И мне жалко, – кивает Алешка.

– Я бы с тобой дружила… – говорю я.

– И я с тобой тоже. – И Алешка вдруг улыбается такой же светлой и доброй улыбкой, как ее мать.

– Ты археологом хочешь быть?

Алешка становится серьезной.

– Раздумала, – отвечает она решительно. – Мне теперь, после Ренна, другого захотелось… Хочу быть юристом, адвокатом. Как Лабори… Спасать невинных людей. Ведь хорошо?

– Хорошо! – соглашаюсь я от души и вдруг обнаруживаю в себе новое призвание: я тоже хочу быть юристом, как Лабори, и спасать невинно осужденных!

Так зарождается у нас с Алешкой неосуществленная дружба. Таких будет еще в жизни много… Но эта – первая! Потому и запоминается навсегда.

За дружеским прощанием никто из нас не заметил, как по ступенькам балкона поднялся дедушка. Смотрю на него – и пугаюсь. Никогда я дедушку таким не видала. Не красный, каким он бывает, когда рассердится, а серый, обмякший, как игрушечный шарик, из которого вытекла часть наполнявшего его газа…

Дедушку усаживают, предлагают горячего чаю, холодного молока, он отнекивается молча, одним отрицательным движением головы. Все смотрят на дедушку вопросительно, с тревогой – что случилось?

А он все молчит и только смотрит на нас так печально, словно ему очень не хочется ударить нас дурной вестью.

– Да ну же, папаша!.. Что с тобой? – спрашивает папа.

И дедушка отвечает негромко:

– Сегодня утром в Ренне убили адвоката Лабори…

Назавтра выясняется, что известие это хотя и не совсем ложь, но и не совсем правда: Лабори не убит – но он ранен.

Об этом мы узнаем рано утром, еще до получения газеты, от Шнира и Разина (они приходят ко мне на урок трижды в неделю). Их словам можно верить, они-то ведь знают: пришли прямо из типографии, где набирали сегодняшний номер газеты. Они сами читали телеграмму. «Вчера утром в Ренне, когда Лабори направлялся в суд, к нему подошел на набережной незнакомый человек и выстрелил в него из револьвера. Лабори упал. Стрелявший скрылся. Полиции не удалось его найти».

– Искали они его, как же! – говорит Степа со злобой. – Они, наверное, сами и напустили убийцу на Лабори: «Вон того, высокого, с лысиной, видишь? Убей его!» А потом, после выстрела, притворились, будто ищут убийцу, закудахтали: «Где он? Где он? Дайте его сюда! Уж мы его!..»

– В телеграмме сказано, – вспоминает Шнир, – Лабори ранен легко.

– Дедушка! – вдруг вспоминаю я. – Надо дедушке сказать, что Лабори не убит.

– Дедушке? – весело переспрашивает Степа. – Ваш дедушка уже сегодня в шесть часов утра прибежал к нам в типографию узнать, что́ и как! Услыхал, что Лабори жив, чуть в пляс не пустился! Такой старик ваш дедушка – дай боже всем молодым!..

Рана Лабори оказалась легкой: к концу недели он уже снова появился в суде. Дрейфусары встретили его овацией. Антидрейфусары – звериным ревом и градом угрожающих писем: «Если ты, мерзавец, не уберешься из Ренна, тебе не жить! Прикончим – на этот раз, будь спокоен, не промахнемся!»

Процесс в Ренне продолжается. С прежним блеском ведет защиту Лабори. Но чем дальше, тем все более становится ясно: дело безнадежное. Дрейфуса осудят вновь.

– Как вы не понимаете? – ворчит на нас дядя Мирон. – Чего можно ожидать от кастового суда?

– А что это – кастовый суд? – спрашиваю я.

– Ну, как бы тебе это получше объяснить? Понимаешь, есть правильный суд и неправильный. В правильном суде рассуждают так: вот этот человек поступил против закона, значит, он виноват и должен быть наказан. Кто бы он ни был, все равно – он совершил преступление, его надо наказать. Но мы живем в кастовом обществе. И у нас важно не самое преступление, а то, кто его совершил. Если преступник из высшей касты, его оправдают. Если невинный – из низшей касты, его осудят…

– Это очень плохо! Ужасно!

На следующее утро я, конечно, передаю Степе и Шниру слова дяди Мирона. Они понимающе переглядываются, и Шнир говорит мне серьезно:

– Ваш дядя, конечно, образованный человек. Но вот, понимаете, есть такие вещи, которых не знают и образованные люди! Ваш дядя сказал вам не самую правду, а только «около правды». Каст нету, есть классы. Подробно об этом вы узнаете в свое время – может быть, даже скоро. А пока вам надо знать одно: правящий класс всегда прав – и в жизни, и на суде. А угнетенный класс всегда считается неправым…

– А нельзя сделать так, чтобы этого безобразия не было? – допытываюсь я.

– Можно, – отвечает Шнир, снова переглянувшись со Степой. – Люди борются за это. Это называется «классовая борьба»… Понимаете?

Процесс подходит к концу. И уже ни у кого нет надежды, что он завершится благополучно для Дрейфуса.

…Кончается и лето. Скоро начнутся занятия в институте.

Большой куст орешника под нашим окном в ветреные дни уже не просто шуршит ветвями, словно что-то бормочет, – нет, теперь ветви его стучат в стекло твердыми ореховыми «лапками». В каждой такой лапке от одного до пяти светлых пальчиков-орешков, иногда и больше. Лапки стучат в стекло – они зовут в лес, в поход за орехами.

Мы так устали от целого месяца волнений, – а что-то сегодня там, в Ренне? – от газет, от разговоров и споров (у нас, по обыкновению, с утра до вечера толпится взволнованный народ), – что иногда рады отдохнуть от всего, уйти в лес за орехами. Мама просто гонит меня, Леню и приходящих ко мне подруг: