Любовь у подножия трона - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 42

Миллесимо хотел было объяснить, что ему ни о чем таком не известно, что он впервые слышит о таком запрещении, но князь прервал его словами: «Мне нечего толковать с вами, вы можете себе отправляться к вашей Божьей матери!»

Выражение это в переводе на испанский звучит как благословение, однако здешние варвары придают ему такой оскорбительный смысл, что наше грубое tirteafuera [37] покажется ласковым напутствием!

Итак, бросив графу это последнее оскорбление, князь Алексей Григорьевич поворотился к нему спиной и, войдя в дом, захлопнул за собой двери.

Государь так и не появился; потом стало известно, что его не было на дворцовой даче, он развлекался верховой ездой в обществе фаворита и его сестрицы верст за пять отсюда, поэтому запрещение стрелять в присутствии царствующей особы выглядело по меньшей мере издевательством.

В конце концов Миллесимо был возвращен его экипаж, и, сопровождаемый наглыми выкриками, граф смог уехать.

Эта история вызвала возмущение всех министров, однако русским, как известно, дипломатические законы не писаны. Миллесимо строго приказано больше не предпринимать попыток увидеться с бывшей невестой».

Увы, влюбленный Альфред старался напрасно. Тщеславная Екатерина успела забыть о том времени, когда сердцем ее всецело владел Миллесимо. Сейчас образ его отодвинулся в такие туманные дали, что иной раз проходил день и другой, а она ни разу не вспоминала о бывшем возлюбленном, без которого прежде, чудилось, жить не могла. Она была настолько поглощена своей новой великой великолепной целью, что на большее ее просто не хватало. Конечно, иногда брало невыносимое отвращение, стоило только представить, что придется лечь в постель с этим неуклюжим переростком. Но тогда Екатерина вспоминала, как росла в доме своего дядюшки Григория Федоровича Долгорукого, бывшего тогда посланником в Варшаве, и тетушка Аглая Самсоновна, дама светская и изощренная, муштровала ее построже, чем капрал муштрует своих новобранцев. Именно Аглая Самсоновна приучила Екатерину к железной выдержке, обучила так владеть своим лицом, что, вонзись в ее тело все те полсотни булавок, на которых держался ее бальный наряд, да что там, проткни ее насквозь вязальной спицею – не перестанет мило улыбаться собеседнику. Ох, как сейчас пригодились тетушкины уроки! С лица Екатерины почти не сходила прельстительная улыбка. Да вот беда – и улыбки, и взгляды, и вздохи, от которых груди чуть не вываливались из корсета, были для Петрушки что об стенку горох.

— Что ж ты делаешь, Катька? – причитал Алексей Григорьевич. – Я головой об эту стенку ради кого бьюсь? Ради себя, что ли? Да мне что, я – старик, моя жизнь уже прошла! Ради вас, детей! А вы у меня – что ты, что Ванька – и безмозглые, и бессердечные. Да я зубы сгрыз, руки по локоть стер, покуда смел с пути эту паскудину Елисаветку да любовника ейного, Сашку Бутурлина. Вот он, государь, в ваших теперь руках, берите его тепленького, жрите его со сметанкой, а хотите – с маслицем. А вы что делаете?! Ванька только и знает, что отца чихвостит по всем углам, с иностранцами его обсуждает почем зря, словно чужого. А ты… Неужто мне учить тебя хвостом перед молодым парнем вертеть?!

— Вы, батюшка, говорите, что, прежде чем стать женой, надо сделаться любовницей, – резанула без экивоков Екатерина, которой упреки надоели до смерти. – Ну и как это, интересно мне знать, стать любовницей человека, который тебя не хочет?!

— Ну, я не знаю… – развел руками Алексей Григорьевич.

Они долго еще судили да рядили, пока не решено было однажды, воротясь с охоты, поиграть в фанты.

* * *

В ноябре 1729 года герцог де Лириа отправил архиепископу Амиде следующее конфиденциальное донесение:

«Ваше преосвященство, у нас поразительного свойства новость! Император неожиданно воротился в Москву, остановился в Немецкой слободе, в Лефортовском дворце, собрал членов Верховного совета, знатнейших сановников, духовных, военных и гражданских, и объявил, что намерен вступить в брак со старшей дочерью князя Алексея Григорьевича Долгорукого, княжной Екатериной.

Событие в своем роде не новость, этого давно и с некоторой боязнью все ожидали, однако в браке молодого, не достигшего еще даже шестнадцатилетнего возраста государя все ясно видят нечестную проделку; все понимают, что Долгорукие, пользуясь маломыслием царя, слишком юного, и не обращая внимания на последствия, спешат преждевременно связать его узами свойства со своей фамилией, с тем расчетом, что уз этих, при неразрывности брака, предписываемой ортодоксальной [38] церковью, невозможно будет расторгнуть. Однако умные люди понимают, что расчет Долгоруких не вполне был верен; при неограниченном самодержавии царей никакие церковные законы не были сильны: об этом свидетельствовали неоднократные примеры в русской истории, да и за примерами такими не нужно было пускаться памятью в отдаленные века – ведь еще жива первая супруга Петра Великого, Евдокия Лопухина, внуком своим освобожденная из долгого тяжелого заключения, и Петр Второй вполне может пойти в этом по следам своего деда. Ходят такие речи среди русских вельмож: «Шаг смелый, да опасный. Царь молод, но скоро вырастет: тогда поймет многое, чего теперь не домекает». Конечно, говорят об этом лишь между собой.

Мы с графом Вратиславом уже посылали ко князю Алексею Григорьевичу и фавориту просить дозволения поздравить их. Они отвечали нам с любезностью, что мы можем приехать. Третьего дня возвратилась с богомолья принцесса Елизавета и тотчас же отправилась поцеловать руку будущей государыне. Каково это при ее непомерной гордыне? Ну что же, очевидно, судьба этой принцессы – смирение и забвение. По слухам, даже княгиня Прасковья Юрьевна, мать княжны Екатерины, называет ее «ваше высочество» и встает при ее входе.

Обручение назначено на конец сего месяца.

Добавлю, что одновременно с браком царя должен свершиться и брак фаворита. Он женится на богатой наследнице, дочери знаменитого полководца фельдмаршала графа Шереметева. Невесту зовут Наталья Борисовна, император благоволит к ней за то, что отец ее отказался принимать участие в гонениях на несчастного царевича Алексея и даже, по слухам, осуждал Преобразователя за это кровавое деяние. Она искренне влюблена в князя Ивана и почитает себя счастливейшей из смертных. Наталья Борисовна, очевидно, станет первой фрейлиной будущей императрицы.

Боюсь только, что брак фаворита будет началом его падения, о чем сильно хлопочут его отец и его сестра, княжна Екатерина. Князь Иван с женою поместятся в доме, отдельном от дворца, и он не будет так часто с царем, как бывал доселе, и противники его, конечно, воспользуются этим случаем, чтобы погубить его. Сестра ненавидит его, и меня уверяли, что она поклялась погубить его, но в то время, как она хочет подкопаться под своего брата, она не совсем уверена в собственном счастье. Царь не имеет к ней ни капли любви и относится к ней весьма равнодушно; кроме того, он начинает ненавидеть дом Долгоруких и сохраняет еще тень любви к фавориту. Ему еще недостает решимости; лишь только он обнаружит ее, погибнут оба (и фаворит, и его сестра), и здесь произойдут новые и ужасные перемены».