И проснуться не затемно, а на рассвете - читать онлайн книгу. Автор: Джошуа Феррис cтр.№ 34

Джефф все это время молчал, что неудивительно, учитывая обстоятельства. Когда мы почти закончили, до меня дошло, что он выйдет из моей клиники с кучей самых неприятных ощущений во рту. Он запомнит не бесплатное лечение, а жуткие пытки, которым подверг его новый приятель Конни. Исходя из этого опыта он составит и свой рассказ обо мне. Надо бы его рассмешить, решил я. Тогда у него, вероятно, останутся хоть какие-то приятные воспоминания о моей персоне.

– Знаете анекдот про двух евреев, сговорившихся убить Гитлера?

Он посмотрел на меня зеленовато-серыми глазами: радужки плавали в белках, отмеченных красными молниями – следами наркоманского прошлого. Я прочел в них просьбу продолжать.

– В общем, эти ребята узнали из надежного источника, что ровно в полдень Гитлер будет обедать в определенном ресторане. В одиннадцать сорок пять они уже стояли у входа в ресторан. Наступил полдень – Гитлера не видать. Пять минут первого, десять минут – ни слуху ни духу. Тогда первый еврей говорит второму: «Он же должен был приехать ровно в двенадцать! Куда он запропастился?» «Не знаю, – ответил второй. – Надеюсь, с ним ничего не случилось».

Мне показалось, что на лице Джеффа мелькнула тень улыбки, но точно сказать было нельзя – столько инструментов изо рта торчало. Вскоре из уголка его глаза выкатилась слеза, видимо, от боли. Эбби, как всегда, молчала и ловко подавала мне инструменты.

Потом мы с Конни проводили Джеффа и ненадолго встали вместе у ресепшена.

– Ненавижу этого козла, – сказала она. – Проклятый нарик.

Я был потрясен.

– Ты ненавидишь Джеффа?

– Ну да. Сволочь еще та.

Затем она поведала, что он никакой не родственник, а бывший сосед.

– Нас он называл грязными жидами.

Мое удивление не знало границ.

– Разве он сам не еврей?

– Что?! Джефф?? – Она расхохоталась.

– Я думал, у них с твоим дядей совместный бизнес.

Конни растерянно поглядела на меня:

– Да они в детстве вместе развозили газеты!

Итак, Джефф не был родственником, не имел совместного бизнеса с Плотцами и обзывал мою девушку грязной жидовкой. Я только что оказал антисемиту бесплатные стоматологические услуги на сумму около тысячи долларов.

Больше всего мне было жалко не денег и не потраченного труда. Меня убило осознание того, сколь отчаянно я хотел угодить Плотцам. Вернувшись в кабинет, я предался рефлексии. Итак, я хотел, чтобы Плотцы узнали меня поближе – поняли, что я фанат «Ред Сокс», человек с чувством юмора и хороший бесплатный стоматолог для всей семьи. Но как я мог рассчитывать на то, что Плотцы меня узнают, если сам я не мог отличить Плотца от не-Плотца, как ненормальный впаривал им бесплатные стоматологические услуги и сам никого из них (кроме Конни) толком не знал? Да, я никогда не видел в Плотцах живых людей. В моих глазах они были просто большой еврейской семьей.

Первого августа я получил письмо от Ивэна Хорвата: он попросил разъяснить, что именно я пытаюсь сказать людям в своем Твиттере. Конечно, всем сообщениям в Твиттере присуща доля туманности и недосказанности, это он понимает и ни в чем меня не винит. Но ему хочется чего-то посущественней.

Одно дело – получать письма от самозванца, подписывающегося «Полом О’Рурком». Все-таки я писал в «СеирДизайн» со своего почтового аккаунта YazFanOne. Но откуда мой адрес у Ивэна Хорвата? «Он указан на вашем сайте», – ответил Ивэн. Я внимательно изучил сайт клиники, но нигде не нашел своего адреса. Меня посетило зловещее предчувствие. «На каком сайте?» – спросил я. «Seirisrael.com» – пришел ответ.

Так у меня, оказывается, есть еще один сайт! И кто-то указал на нем мой настоящий электронный адрес! А заодно разместил фотографии пыльного, выбеленного солнцем жилого поселка под названием Сеир, расположенного в израильской пустыне. Подписи под снимками зданий из шлакоблока гласили: «Дом собраний», «Дом культуры», «Старая каменная хижина» и так далее. «Простите, – написал я Ивэну, – я тут совершенно ни при чем». – «Я только хочу побольше узнать про Обет сомневающегося». – «Что такое Обет сомневающегося?» – спросил я. «Об этом я вас и спрашиваю. Такая штука действительно существует?» «Первый раз слышу», – ответил я.

– Что такое Праздник Парадокса? – спросил некий Маркус Брегман.

А вот такое письмо пришло от Марианны Кэткарт: «Можно ли сказать, что автор К. и автор П. – пророки, и означает ли это, что Кантаветиклы были написаны Богом? Если же они были написаны Богом, как это увязывается с вашими сомнениями в Его существовании?»

«Я уже не первый раз встречаю на вашем сайте утверждение, что Пит Мерсер – ульм, – написал мне еще один человек. – Речь о том самом Пите Мерсере?»

Пит Мерсер, согласно сайту Forbes.com, был «главой крупного хеджевого фонда, редко дающим интервью и почти не появляющимся на публике», а также семнадцатым в списке самых богатых людей США. Через некоторое время его фонд принял необычайную меру: сделал заявление от его имени. «К сожалению, Пит Мерсер стал жертвой мошенников. Он категорически отрицает странные утверждения о том, что он «ульм», и просит всех людей, распространяющих подобные слухи в Интернете, прекратить это делать».

Конни очень расстроилась, узнав, что я не хочу детей, и подумала, что это мое решение как-то связано с ней. Ведь в самом начале наших отношений я тоже мечтал о большой семье. Мне прямо-таки не терпелось зачать ребенка! Неудивительно, что причину моего нежелания продолжать род человеческий Конни увидела в собственных недостатках, а не в каком-то внезапном сдвиге в моем мировоззрении. Поначалу я ничего ей не говорил, надеялся, что страх этот временный, обусловленный кризисом среднего возраста или еще какой-нибудь фигней. Но он не проходил и не проходил, и когда я наконец сообщил Конни, что боюсь заводить детей, она страшно рассердилась, расстроилась и заявила, что я напрасно трачу ее время. Мужчинам-то что, они могут сомневаться сколько угодно, а женщины не могут. Меньше всего на свете я хотел тратить ее время. Просто я не догадывался, что мое желание обзавестись детьми сменится прямо противоположным и что меня одолеет такой ужас. Не сомнения, не боязнь перемен или ответственности – ужас, чистый ужас. Ужас перед нерожденным младенцем, перед могуществом любви. Что, если я испорчу жизнь собственному ребенку? Что, если я испорчу жизнь Конни? Что, если Конни умрет и я останусь один – портить жизнь ребенку в одиночку? Что, если умру я и этим испорчу жизнь им обоим?

Это разбивало мне сердце. Да, звучит неправдоподобно – все же я сам принял это решение, осознанно и в трезвом уме, но это действительно разбивало мне сердце. От меня требовалась такая малость, чтобы начать заново и оставить Конни в своей жизни навсегда, утвердив тем самым свое право на нормальную жизнь и исцелив душевные травмы, оставленные суицидом отца: просто взять и жениться на Конни, завести семью. В каком-то смысле я бы тоже стал одним из Плотцев, нравилось им это или нет. И я хотел быть Плотцем. Я хотел быть Плотцем больше, чем Сантакроче. На все готов был ради этого. Кроме одного: произвести на свет еще одного О’Рурка.