Последний удар сердца - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Казанцев cтр.№ 9

— Ты что, сам его убивать будешь? — не поверила Шпаликова.

— Конечно! А что, тебя просить?

— Как-то не представляю тебя в такой роли. Ты что, уже убивал свиней?

— Я много кого убивал, — ответил абхазец то ли в шутку, то ли всерьез. — Если тебе неприятно на это смотреть — прогуляйся пока, через пару часов вернешься. А я тушу разделаю, шашлык-машлык замариную, сегодня как раз под чачу и покушаем, да?

День до вечера прошел у Кати в праздном ничегонеделании. Молодой кавказец отправился домой, а девушка несколько часов бродила по набережной: покупала какие-то безделушки, заходила в кафе, спускалась к морю и, сняв босоножки, окунала ноги в теплую соленую воду. Несколько раз Шпаликова набирала номер брата, но — безрезультатно.

Конечно, она почти безоглядно верила Лаше: ведь он действительно был другом ее брата! К тому же Лацужба обещал, что в отсутствие Кати все бизнес-дела будут идти своим чередом. Но, с другой стороны, Катя слишком хорошо знала характер брата: Коля был крут, особенно во хмелю, обид никогда и никому не прощал, и банальная ссора в московской дорожной пробке могла перейти в жуткую поножовщину. Как знать — может быть, он опять в следственном изоляторе или с ним случилось еще что-нибудь похуже?

И тут девушку осенило: а что, если позвонить с переговорного пункта? Тем более что на набережной их было несколько.

Звонок на мобильный Коли ничего нового не дал — «абонент временно недоступен». А вот в «Трастсанбанке» трубку стационарного телефона в кабинете брата подняли сразу.

Катя оживилась и торопливо произнесла прежде, чем ей успели ответить «алло»:

— Николай?

Из трубки донеслось удивленное покашливание.

— А кто его спрашивает? — донесся из наушника чужой голос.

— Нет, это вы мне скажите, что делаете в кабинете Николая, почему берете трубку? — возмутилась Екатерина Викторовна Шпаликова.

— Вы что, ничего не знаете? — прозвучал удивленно голос.

— А что, собственно говоря, я должна знать?

После небольшой, но выразительной паузы из трубки донеслись короткие гудки. Катя растерянно сняла очки, протерла их носовым платком… Было очевидно, что с братом что-то произошло. Но что?

Об этом наверняка уже должен был знать Лаша. Катя вышла из стеклянного павильона переговорного пункта, обессиленно уселась на лавочку. И, с трудом поборов желание тут же позвонить жениху, побежала к стоянке такси: все-таки о таких вещах лучше говорить не по телефону…

Лаша Лацужба стоял во дворе своего шикарного дома. На дощатом помосте лежала уже осмоленная туша кабана. Рядом, в эмалированной выварке, дымился свежий ливер. Теперь абхазец совершенно не походил на себя прежнего: забрызганный свежей кровью, с острым ножом в руках и с банданой на голове, он напоминал кровожадного кавказского боевика из сериала.

— Лаша… — Катя бросилась к жениху. — Что с Колей?

Кавказец воткнул нож в помост, прищурился.

— В Москву с «переговорки» звонила?

— Да…

Абхазец утер пот со лба, осторожно приобнял девушку, прошептал на ухо:

— Крепись, Катя. Я тоже час назад узнал. Не хотел, дорогая, тебя тревожить. Дело в том, что…

…Катю удалось успокоить лишь через час. Лаша накапал ей транквилизаторов, уложил в постель и даже присел рядом. Сестра убитого с отрешенным видом молчала. Наконец тихонько спросила:

— Лаша, кто это мог сделать?

— Не знаю, Катенька, — Лацужба осторожно прикоснулся к руке Шпаликовой. — Ничего пока не знаю. Известно мне лишь одно: нам с тобой сейчас в Москву ехать нельзя. Хорошо, что ты хоть не назвалась по телефону.

— Даже на похороны ехать нельзя? — Катя приподнялась на локте, обескураженно взглянула на Лацужбу.

— Ни в коем случае. Коле этим уже все равно не поможешь.

— И как же теперь… бедный Коля, его же в землю зароют, света Божьего больше не увидит! — Катя тихонько всхлипнула. — А я тут буду сидеть, даже не попрощавшись!

Лаша с силой сжал руку Кати.

— Нельзя, Катя. Там ведь, как выяснилось, не только Колю убили, но и людей, с которыми ты по медикаментам работала. А там люди очень серьезные!

— А когда можно будет?

— Не знаю. Зато в Абхазии тебя никто и искать не будет. У меня тут все завязки, если кто подозрительный появится — местные менты сразу свистнут. Главное для тебя теперь — сидеть очень тихо, никуда не звонить, никому не писать… И во всем слушаться меня. Договорились?

Катя хотела еще что-то спросить, но, едва взглянув на жениха, осеклась. В тусклом свете ночной лампы Лаша выглядел сурово и сосредоточенно, невольно напоминая себя давешнего, с окровавленным ножом в руках. Губы его были плотно сжаты, глаза прищурены.

Несомненно, абхазец прав: люди, убившие Колю, теперь вполне могли начать охоту и на его сестру. А потому здравый смысл подсказывал: лучше послушаться жениха. Ведь теперь Лаша оставался, по сути, единственным человеком, которому Катя могла доверять…

Знал же Илья Прудников, что ментам, следакам и прокурорским верить нельзя ни при каких обстоятельствах! Даже если они тебе говорят, что дважды два — четыре. Но сделали же ему странное предложение, от которого нельзя было отказаться. И это предложение он принял лишь затем, чтобы избежать позора и неминуемой скорой смерти от рук блатных. Педофилу с гомосексуальными склонностями за решеткой долго не прожить. Однако и это почему-то не помогло. Странный тип Борис Аркадьевич, так и не назвавший своей фамилии и должности, получив согласие от Ильи, резко пропал с горизонта, словно его и не было никогда на свете.

И тут, как поначалу посчитал Илья, произошел обнадеживавший случай. Прудникова вывели из камеры. Конвоир, конечно же, не говорил, куда ведут и зачем. Классического распоряжения «с вещами на выход» не прозвучало, значит, предстояло вернуться в камеру. Вскоре и сам Илья сориентировался, что вели его к следователю.

Когда он шагнул в кабинет, то от неожиданности замер. Ненавистный следак, как и положено, сидел за своим письменным столом, развалившись в кресле. А вот рядом с ним — за приставным — скромно расположилась миниатюрная женщина. Длинные светлые волосы туго заплетены в косу и аккуратно уложены венком вокруг головы. Но Илья-то помнил эти волосы распущенными, когда женщина, будучи еще девчонкой-школьницей, стыдливо прищурившись в полумраке, смотрела на него сквозь густые пряди, падавшие ей на лицо. В одно мгновение в памяти всплыла и ночная мансарда на даче, куда они вдвоем приехали тайком от ее родителей, и любопытная луна, заглянувшая в высокое потолочное окно. Вспомнился и неумелый поцелуй с этой девчонкой-одноклассницей, с которой в школе он сидел за одной партой, с которой у него в старших классах случилась первая любовь… У Ильи чуть не вырвалось: «Наташка!»